Олигарх 5 (СИ) - Шерр Михаил
Один из них типа штабного, другой госпитальный. Мы и все казаки пока исключительно верхами. Медицина и инженеры хотя и имеют верховых лошадей, поедут пока преимущественно в дилижансах.
Всю дорогу до Сызрани Иван Васильевич неустанно работал с нашими людьми, а в Сызрани вообще не прилег ни на часок.
Утром дня отъезда после беседы с господином Охоткиным я спросил его.
— Иван Васильевич, среди нашего личного состава есть те, на ваш взгляд, не достаточно надежные люди?
— Таких, ваша светлость, не имеется.
— Хорошо. Вы, я смотрю еле стоите на ногах от усталости. Как только мы тронемся, ложитесь отдыхать в штабном дилижансе. Архип, Петр, Тимофей, — позвал я своих камердинеров. Я решил немного уточнить их дополнительные обязанности.
— Итак, господа. На время нашего похода Архип становится заместителем Ивана Васильевича в вопросах безопасности. Тимофей, на тебе вся хозяйственная часть, подчеркиваю вся. Ну, а ты Петр, страхуешь всех и вся.
Выехав из Сызрани ранним утром мы бойко отправились вперед до Самары. Задача максимум оказаться в ней ночью. Начали движение очень даже бойко и часа через полтора, достигнув междуречья Волги и реки Уса, сделали небольшую остановку на первой почтовой станции от Сызрани.
Местность достаточно непривычная, полное отсутствие на мой взгляд лесов, куда не посмотришь кругом одни поля и куски сохранившейся степи. По сравнению с российским просторами, расположенными северо-западнее, поля больше, ухоженнее и много озимой пшеницы.
На привале ко мне подошел сотник Авдей Серов.
— Дозвольте обратится, ваша светлость, — в характеристике сотника особо отмечено тщательное соблюдение им субординации. Вот и сейчас он подошел ко мне как мною было установлено в наших пределах. Три четких шага, отдание воинской чести прикладыванием ладони к фуражке или краю папахи и установленное обращение.
— Обращайтесь, сотник.
Сотник достал из своей полевой сумки карту и расстелил её на столе. Он как командир будет обеспечен картами нашего похода и сейчас у него есть карта до Челябинска. Карты специально было заранее изготовлены Михаилом Дмитриевичем Бальзаминовым с подробнейшими легендами.
Также по моему приказу все командиры, начальники различных полевых групп, начиная с этого похода будут обеспечиваться полевыми сумками с двухстворчатой палеткой для карты внутри. За образец я взял полевая сумку для сержантов срочной службы Советской Армии с которой был хорошо знаком по своей армейской жизни.
Главным существенным отличием было отсутствие на палетке целлулоида, пока здесь тонкая кожа. Наши химики опытные партии вискозы уже получили, теперь надо научиться с ней работать и в частности получать из неё целлофан.
Как только они научатся это делать в палетках полевых сумках появятся удобные окошки из прозрачного толстого целлофана, а затем надеюсь и из целлулоида, над созданием которого наши химики усердно трудятся. Тут я почти дока, знаю как это правильно называется и из примерно из чего это должно получить.
— Ваша светлость, вы наметили маршрут до Уфы по дороге через Самару, и Бугульму.
— Именно так. Я полагаю, вы хотите предложить другой маршрут.
— Так точно, ваша светлость. Если у вас нет никаких дел в Самаре, то лучше переправиться через Волгу на Жегулёвском перевозе. Это вот здесь, — перевоз сотник показал на карте место севернее села Жегулиха, — в пяти верстах от Жегулихи правобережный усинский затон с утёсом Девья гора на берегу Усы и Молодецким курганом. Это самое её устья. Напротив на левом берегу Волги деревни деревни Кунья и Кунья воложка.
— Ты знаешь это место?
— Знаю, ваша светлость, бывал неоднократно. Жегулиха сейчас принадлежит графу Владимиру Петровичу Давыдову. Места там были дикие, глухие и устье Усы еще при царе Петре слыло самым страшным местом на Волге — настоящим разбойничьим гнездом.
Про Жегулиху я знал. Его граф получил несколько лет назад в наследство от деда Владимира Григорьевича, последнего из братьев Орловых — первых фаворитов Екатерины II, в составе половины огромной Усольской вотчины, в которую входили три десятка сел в семи волостях.
В моих наполеоновских планах была её покупка у целиком у графа и его тетки Екатерины Владимировны Новосильцевой. По мелочи кое-что нам удалось у них купить, но как подступиться к главному я не знал, пока не знал.
— Хорошо, а дальше как и что это нам дает? — идею сотника я отлично понял, он считает, что так будет до Бугульмы несколько короче.
— Верст на сто пятьдесят короче. Перевоз рядом со Ставрополем, дальше Красный Яр, затем Сергиевск и Бугульма. Дороги там правда похуже, — Авдей Серов немного ошибается, срезать крюк Бузулук-Богорослан идея правильная. А вот до Красного Яра ближе и проще ехать все-таки через Саратов, а не через Жегулёвский перевоз.
— Предложение принимается, только с небольшим изменением. Поедем все таки через Самару, я ни разу в ней не был, а посмотреть надо. Все таки через неё по любому дорогу вести придется.
Сейчас в Самаре смотреть совершенно нечего, кроме Струковского сада, да и то он уже в запустении. Поэтому в Самаре мы задерживаться не стали и сразу же направились в сторону Красного Яра.
Пятеро инженеров вошедшие в наш отряд: Григорий Петрович Андреев, Павел Дмитриевич Борисов, Николай Иванович Горшков, Андрей Михайлович Кочетков и Петр Андреевич Мельников поступили к нам на службу по рекомендациям моих друзей детства. Самым опытным и старшим из них был Петр Андреевич Мельников.
Пол года назад сорокапятилетний полковник расстался с императорской армией и в буквальном смысле едва успел снять мундир, как ему принесли письмо из Иркутска с предложением поступить на службу к светлейшему князю.
Трое дочерей были уже замужем и особо в папеньке не нуждались, с женой давно уже жили как чужие люди и поэтому после недолгих размышлений предложение было принято.
Полковник Мельников два года преподавал в Главном Инженерном училище как раз в те годы, когда на офицерском отделении учились Василий с Иваном, а затем опять вернулся на службу в армию.
Остальные четверо вместе с братьями учились в училище и получив от них заманчивые предложения, вышли в отставку и поступили на службу к нам.
Бывший полковник был ценнейшим кадром, чем он только не занимался за свою долгую службу. Но самым самым для нас был его опыт последних лет, его смело можно было называть инженером–железнодорожником.
За полгода до своего увольнения Петр Андреевич целый год провел в Англии и Европе и одним из его главных интересов были как раз появляющиеся там железные дороги. В какой-то степени железнодорожником можно было назвать и бывшего штабс-капитана Андреева.
Григорий Петрович Андреев был старше братьев на два выпуска и подружились они еще на кондукторском отделении. Штабс-капитан тоже был командирован за границу, но не в Европу, а в США. Я когда узнал об этом, то крайне удивился. Командировка русского военного инженера в Штаты в тридцатых годах 19-ого века — это что-то из области фантастики, но я уже не удивлялся тому, что действительность немного отличается от моего книжного знания истории.
США сейчас развиваются бурными темпами и там уже есть чему поучиться русскому инженеру. Особое впечатление на штабс-капитана произвели американские успехи в железнодорожном строительстве и оружейный арсенал Харперс-Ферри. Джон Холл только что покинул арсенал, но станки остались и конечно винтовки его системы.
Вернувшись в Россию, Григорий Петрович составил хвалебный отчет об увиденном в Америке. Но когда он докладывал высокому начальству о своей поездке,, нелегкая принесла на заседание Клейнмихеля, дежурного генерала главного штаба императора и одного из его фаворитов, который заявил, что штабс-капитана надо судить за растрату казенных средств, потому что за океан его посылали не за этим. Штабс-капитан Андреев вспылил и высказал всё, что думает об императорском фаворите прямо ему в лицо.
Скандал был жуткий. Григорий Петрович тут же хотел еще и стреляться с Клейнмихелем, но жена его удержала от этого безрассудства. В итоге он подал в отставку и влез в жуткие долги, чтобы возместить казне расходы на его командировку.
