Гридень. Начало (СИ) - Старый Денис
Но… Русская оглобля и силушка богатырская. Я силен? Да! Так почему бы не воспользоваться этим?
— На! — с криком я метаю-таки нож, но не затем, чтобы убить или ранить врага, пусть на это и надеюсь, а чтобы тот вздрогнул, потратил драгоценные секунды на прикрытие, осмысление происходящего.
Так и произошло. Степняк без какого-то большого усилия для себя, просто отбил летящий ему в грудь нож, тот звякнул и улетел в сторону, а кочевник провел мое метательное оружие взглядом. После еще секунды две на осмысление, так как мой бросок был крайне нелепым, а что нелепо всегда вызывает вопросы.
А я за это время не только поднял бревно с торчащими ветками и сучьями, оно лежало в пяти метрах. Перехватив по удобнее новое оружие, я направил его на степняка.
— А-а-а! — с криком, занося для удара бревно, или, скорее толстую ветку, я ринулся на противника.
Высохшие, торчащие в разные стороны сучья и ветки, могли бы затруднить мне использование нового оружия, но я и не собирался вот этим даром леса фехтовать. Со всей мощи, что только у меня была, я ударил степняка в голову. Он выставил саблю, но разве она поможет? Да и перерубить с одного раза мое оружие клинок степняка был не способен.
Противник не упал, но пошатнулся потерял устойчивость, и я бросился на его, сразу же с ноги выбивая саблю. Вот теперь покуражимся!..
Нет, не получилось «потанцевать». Первый мой прямой удар в незащищенный нос, как половец поплыл. Ну а дальше?.. Я бил его, пока враг не стал лишь чуть дышать. И только я оглянулся, чтобы подобрать кистень, как этот вражина попробовал меня достать ножом. Перехватываю руку врага и выкручиваю ее, отбирая нож.
Это я не очень хорошо метаю ножи, а вот в неразумную голову своих врагов, их вбиваю качественно, правда, для пущей верности пришлось по рукояти еще ударить, дабы лезвие глубоко вошло.
Сев, даже скорее упав, на поросшую зеленым мхом землю, выдохнул. Чуть догнал половца. Еще может метров шестьдесят, и все, там у них кони, ржание и пыхтение которых теперь можно было хорошо услышать. Но…это ржание приближалось, как будто коня ведут без его желания и он сопротивляется.
— Во… Десятник, кони ихние, — с улыбкой выкрикивалЕфрем еще не дойдя до меня.
Он вел за уздцы коней и один из них показывал свою строптивость, на которую, казалось, Ефрему было плевать. Тоже еще тот силач-переросток.
— Ты как тут? Почему не за мной пошел, как я приказал? — спрашивал я, стараясь быть суровым, но улыбка сама наползала на лицо.
Почему-то было приятно его видеть, да и вообще… Кони, походные сумки, трофеи с убитого половца. Прямо богатею на глазах.
— Так я пошел. Ты погнался за татем, а я в обход. У них же должны были быть кони и еще тот, кто за ними присматривает. Там новик оказался, бездоспешный, — говорил Ефрем, явно гордясь собой. — Убил я его, Господи прости.
Новик перекрестился.
— Потом я тебе объясню, что такое приказ и можно ли его толковать по-своему, — сказал я, посчитав неуместным отчитывать Ефрема.
Я звал его за собой, чтобы без вот таких геройств, на грани, даже не убить, а взять живым врага. И черт с теми конями, пусть и трофей это знатный, но жизнь важнее. Ладно… все равно еще учить десяток, да самому учиться у ратников. А пока, мы без каких-либо терзаний раздели моего половца, забирая у него все, даже пропотевшую рубаху. Не носить, так на ветошь сойдет. Бумагу делать буду с таких тканей!
— Добро, — сказал князь, когда мы вернулись, держа за уздцы пять коней. — Отдай покуда коней иным ратникам в заводные, после заберешь. А за прыть такую… Того, твоего коня верну, что у Берлады забрал.
За прыть? Разговор шел о том, что как только я стану ратником, мой второй конь вернется, но стоит ли сейчас спорить? А так, коней уже немало, даже с учетом проданных. А прибыльное это дело — в дружине воевать! Вот только можно же воевать недолго, а стать для кого-то другого трофеем.
— У них девять десятков ратных и много коней, кои сдерживают в пути более, чем помогают. Награбили они, видать, знатно, — говорил Боромир на импровизированном Военном Совете.
Тут был и я. Десятник, как-никак, получается, что еще и глазастый, героический. Все прошли мимо наблюдателей, а я почуял неладное. А информация была от того половца, что уже голым и немножко мертвым лежал, на радость зверью, чуть в стороне. Лавр подранил степняка, степняка пленили ну а после дело техники и хоть какого знания некоторых фраз на половецком языке. Правда, когда кипчаку стало ну очень больно, он вдруг вспомнил, что и по-русски сносно изъясняется. Так что допрос прошел быстро и успешно.
— Мы отстаем от них на полдня, но нагоняем, — сказал Никифор, прожевав кусок хлеба.
Да, на этом Совете покормили. Всем командирам дали по хорошему ломтю хлеба с княжеских запасов и вяленного жутко соленого мяса.
— На броде им придется хорониться и осмотреться. Сразу не пойдут. Все может быть и вышгородские ратники могут идти в Киев, кои кипчаков быстро посекут. Так что время немного отыграем. Жалко, что пленных у них нет, а то замедлились бы. Только три девицы, да отрок один, — сказал Боромир.
А после вновь погоня. Переход, отдых, новый переход. Ночь, четыре часа сна, переход, отдых… На утро следующего дня мы подходили к тому месту, куда должны были прибыть кочевники. На самом деле, переправы через Днепр есть и у Киева и южнее его, у Переяславля. И броды южнее есть, не нужно было извиваться и ходить окружными путями, чтобы выйти на северный брод, названный Каменистым. Но вражина не глупая попалась. Понимает, что юг сейчас будет более опасным для них, чем неожиданно двигаться на север, а после взять юго-западнее.
Брод — это очень условно. Как мне объяснили, в этом месте просто можно достаточно долго идти по дну реки и будет воды по плечи, ну или как мне, по грудь. А после только вплавь, метров сколько-то проплыть придется. Но это сильно проще, чем в бурном течении Днепра плыть от одного берега к другому. Да и подход к броду был пологий и удобный.
— Изготовились! — приказывал Никифор.
Наши дозорные вышли к броду в тот момент, как половцы уже стали входить в воду, их передовой отряд из двух десятков воинов. Я с удовлетворением отметил, что большая часть коней, груженных разными тюками и узлами, оставалась на берегу. Скорее всего, не так часто эта половецкая сотня пользовалась Каменистым бродом, где, действительно были кое-где камни. Так что они проверяли и дно и глубины.
Прозевали они нас. Но у половцев вовсе не оставалось шанса удрать. Если бы мы не настигли их на броде, то степнякам пришлось идти выше, на север и обязательно нарвались на кого-нибудь. Чем более, что мы сократили отставание от кочевников до часа.
— Лучники! Бей! — послышалась команда и порядка трех десятков стрел устремились вверх.
Расстояние не позволяло бить точно, но половцы стояли скучено, не все были в шеломах, потому можно было рассчитывать, что часть степняков выйдут из боя ранеными или убитыми еще до начала его активной фазы сражения.
— Вперед! — прокричал Никифор и наша полусотня, выставив копья, ринулась на врага, который спешно садился в седла и пробовал выстроиться.
Мы устремились на половцев, набирая скорость и стараясь держаться в одной линии. Я перехватил своим фирменным хватом копье, ближе к окончанию и чуть привстал в стременах, направляя тело вперед. Новый бой и уже уверенность, что из него я не уйду без крови. Важно, чтобы это была кровь врага.
Читайте продолжение прямо сейчас: https://author.today/work/385509
