Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
Хм, любопытно… Второй секретарь обкома партии просто так, чтобы справиться, как дела, звонить не будет. Приходится вставать с кровати, где я предавался послеобеденной дрёме, и шлёпать в прихожую.
— Здравствуйте, Георг Васильевич!
— Арсений, добрый день! — слышу я на том конце провода знакомый голос. — Честно говоря, позвонил наудачу, в надежде, что в субботу вы будете дома, а не в Сердобске, и не прогадал. Надеюсь, ни от каких важных дел я вас не отвлёк?
— Да нет, готов вас выслушать со всем вниманием.
Тут, конечно, вопрос, можно ли считать сладкую дремоту важным делом. Выползать из неё было довольно неприятно, потому что, когда недосыпаешь — ходишь остаток дня как чумной. Но не говорить же об этом собеседнику, который вряд ли догадывался, что после вкусного маминого обеда меня потянуло в сон, как какого-нибудь Обломова. У которого, кстати, отчество тоже было Ильич.
— Тут вот какое дело, — слегка замялся Мясников. — Как у вас сегодня со временем?
— Для вас найдётся. Правда, в семь вечера мы с моей невестой собирались куда-нибудь сходить…
— До семи вечера всё сделаем, — самоуверенно заявил он и тут же поправился. — Я это говорю, основываясь на опыте прошлой нашей с вами поездки в Коповку к Ульяне Фёдоровне, где вы управились достаточно быстро.
— Вам нужна помощь или кому-то из знакомых? — сразу конкретизирую я.
— Кому-то из знакомых, — со вздохом сознаётся Мясников. — Я-то ещё — тьфу-тьфу — пока держусь, хотя по мелочи, понятно, болячек всяких на мне уже как репьёв на собаке.
— Куда подъехать?
— Не по телефону… Я сейчас машину за вами отправлю, через четверть часа можете выходить — будет ждать у подъезда.
Я вышел через десять минут, и не прогадал — во двор как раз заруливала знакомая «Волга» с Закиром за баранкой. Я сел на переднее пассажирское, пожал Закиру руку.
— Куда едем?
— В гостиницу «Пенза».
— Да? А кто там, не в курсе?
— Это уж я не знаю, Георг Васильевич всё расскажет.
Закиру с его неразговорчивостью можно в КГБ работать, подумал я. Ладно, на месте разберёмся, что там у знакомого Мясникова случилось.
На календаре было 2 июня. Вчера вечером я рейсовым прибыл в Пензу, рассчитывая убыть в воскресенье так же с последним, правда, не вечерним, а дневным, поскольку по приезду в Сердобск этот же автобус делает последний рейс уже в Пензу.
А завтра у мамы день рождения, и она приглашена своим ухажёром Юрием Васильевичем в ресторан. Но я уже буду в этот момент в Сердобске. Завтра утром посидим с ней по-семейному, заодно и подарок вручу. На этот раз — шикарный набор польской косметики. Добыть его помог не кто иной, как Семибратов, который после избавления от ишиаса чувствовал себя моим должником.
А вот и «Пенза» — длинное 7-этажное здание с елями слева от входа, растущими перед окнами ресторана. Жилые номера начинались со второго этажа. Мы остановились напротив центрального входа, где на крыльце двое чернявых, неплохо прикинутых мужчин курили и что-то обсуждали, активно жестикулируя.
— Георг Васильевич сказал, что будет ждать в фойе, — сказал Закир, оставшись сидеть на месте.
Проходя мимо курильщиков, которые, как оказалась, курили «Marlboro», прислушался к их разговору, вот только ничего не понял, так как язык был мне незнаком. Не английский точно, не французский, не немецкий, и не итальянский с испанским. Может, португальский? Вряд ли, хотя и похоже…
Так и не решив для себя эту загадку, я переступил порог гостиницы. И тут же увидел Мясникова, тот сидел на одном из обтянутых кожзаменителем диванчиков. Он меня тоже увидел, резво поднялся и, тяжело ступая, двинулся навстречу, на ходу протягивая ладонь.
— Спасибо, что нашли время, Арсений, — сказал он пожимая мне руку. — Тут вот какое дело… Хм, давайте отойдём в сторонку, чтобы не стоять на проходе.
Мы отошли к стене, на которой под стеклом были вывешены фотографии старой Пензы. Мимо прошла низенькая, полноватая дама бальзаковского возраста своим нарядом, включавшим в себя широкие красные брюки и такого же цвета шляпу с широкими полями, напомнившая жену генерала из фильма «Москва слезам не верит». Того самого, что забирал вещи из химчистки, пожирая взглядом героиню Ирины Муравьёвой, пока та упаковывала в обёрточную бумагу его костюм.
— Вот какое дело, — повторил Мясников, поправляя на крупном носу очки. — У нас в Пензе с культурной миссией гостит делегация из Бекешчабы. Ну, вы в курсе, наверное, это наш венгерский город-побратим. В течение недели творческие коллективы венгров будут демонстрировать своё мастерство на площадках Пензы и области. А потом с ответным визитом в Бекешчабу поедут наши коллективы, в том числе хорошо знакомый вам хор профсоюзов Октября Гришина. Они уже гастролировали в этом году в Венгрии, но так понравились зрителям, что их снова зовут… Так вот, возглавляет венгерскую делегацию председатель городского совета Бекешчабы Ласло Молнар. Я с ним знаком года три… Нет, четыре, когда первый раз в Венгрию ездил, он тогда ещё не был главой, но я разглядел в нём потенциал.
Я терпеливо ждал, когда Мясников дойдёт до сути дела. В общем-то, уже догадывался, к чему он клонит, но не решался его поторапливать.
— В общем, Ласло должен сегодня вечером выступать в драмтеатре с приветственной речью, но утром буквально не смог встать с постели — радикулит. Профессора Кострюкова из областной больницы пригласил, тот предложил Ласло лечь к ним на обследование, но тот отказался. Сказал, что уже привык к таким приступам, и обследовался только месяц назад у себя в Бекешчабе. Кострюков сделал ему укол обезболивающего и обещал заехать ещё к вечеру, поставить блокаду перед выступлением. Это, в общем-то, выход, но временная мера. Очередной приступ нашего венгерского товарища рано или поздно снова настигнет. Жалко его, мужик-то хороший, в своё время МГУ в Москве заканчивал, по-русски говорит, как на родном, и вообще… Короче говоря, поглядел я на его страдания, и вспомнил, как мы с вами к Ульяне Фёдоровне ездили. Она и по сей день в полном порядке, носится, будто у неё пропеллер в одном месте, не устаёт вас благодарить. Вот я и подумал, что вы сумели бы, пожалуй, помочь нашему гостю навсегда избавиться от проклятого радикулита. Ну или как минимум произвести долговременный эффект. Правда, вас могло не оказаться в Пензе, я уж подумывал, не послать ли машину в Сердобск, но, к счастью, вы сами приехали.
— Понятно, нужно поставить на ноги человека, — констатировал я. — Ну так идёмте, чего откладывать-то…
Георг Васильевич немного помедлил, видимо, не ожидая от меня такой прыти, затем кивнул:
— Идёмте. Его поселили в номере «люкс» на последнем, седьмом этаже.
Наверх мы вознеслись с помощью кабины лифта, и вот уже стоим перед дверью номера, в котором страдает от радикулита венгерский мэр — именно так я перевёл для себя его должность.
После короткого стука с той стороны раздалось на почти чистом русском:
— Войдите.
Мы вошли. Венгр лежал на кровати в «адидасовском» костюме, вернее, полулежал, так как под спину ему положили аж три подушки. Ну или сам положил. Наверное, с других номеров стащили, или у кастелянши имелся их солидный запас. Ласло Молнар представлял собой довольно высокого и упитанного мужчину лет сорока пяти, в руках он держал свежий номер «Пензенской правды». Что, ещё и по-русски читает?
— Ласло, ещё раз здравствуйте! Знакомьтесь, это Арсений, молодой, но очень талантливый врач. Он постарается вам помочь с вашим радикулитом.
Молнар приспустил очки на кончик носа и приподнял брови, с лёгким удивлением разглядывая меня, словно бы сомневаясь, что я смогу решить его проблему. На его месте я бы тоже сомневался. Привели какого-то вчерашнего студента, когда тут целый профессор оказался бессилен, только и смог, что предложить обезболивающее.
Тем не менее он с кряхтением встал, и мы пожали друг другу руки. Ладонь у венгра оказалась большой, крепкой и тёплой.
— Ну что, товарищ Ласло, — сказал я, — предлагаю не затягивать, а сразу приступить к вашему лечению. Готовы?
