Сердце бога (СИ) - Добрый Владислав
Аст после поражения явно страдал от недостатка авторитета, поэтому не мог предпринять что-то крупное. В основном в вылазках участвовали конные отряды, которые переправлялись через Башенную речку, нападали на маленькие поселения, или даже хутора, грабили и убивали, после чего возвращались обратно. Глубоко погрязшие в местечковых склоках местные аристократы никак не могли самоорганизоваться и дать отпор. А может, просто среди них не было сильного лидера. Вокула и Фанго упоминали об этом так легкомысленно, что я бы тоже не придал этому значения. К тому же, Аст выбирал места для ударов с умом. Слишком далеко от Караэна, в стороне от основных торговых маршрутов. Горожанам, вроде Вокулы или Фанго, было абсолютно насрать на очередную спаленную на отшибе деревеньку или захваченный укрепленный дом мелкого рыцаря. Это и без Аста происходило постоянно. И они просто не поняли, что в этот раз всё иначе.
Мне написала жена. Адель весьма сдержанно рассказала о себе и сыне, зато довольно подробно о ситуации с набегами. Она называла их «шевоше». Забавно, в местном тоже было специальное слово для таких грабительских рейдов. Но мой внутренний переводчик упорно переводил его как «прогулка». А если большой и надолго, то вообще «круиз». Оказывается, каждый раз когда я звал Адель прогуляться вокруг поместья, я иронизировал. То-то она так мило мне улыбалась.
Адель нарисовала картину действий Аста Инобал куда детальнее. Чьи земли были атакованы, и какие связи имеет та или иная семья землевладельцев с другими. И это делало проблему даже серьезней, чем трения гильдий. Случись очередная внешняя угроза Караэну, все равно можно было быть уверенным, что гильдии выставят ополчение и будут сражаться вместе. А вот с аристократами всё не так просто.
Хоть символом аристократа и является замок, это только внешнее его проявление. Как лицо для человека. Без лица человек сможет жить, хотя это и трудно, и окружающие будут бурно реагировать. Но вот без сердца или желудка, уже вряд ли. Аристократы жили с земли, вернее с арендаторов, которые жили и работали на ней. Даже настолько плотно встроенные в город семьи как, например, Итвис, все равно львиную часть своего могущества основывали на земельных владениях. У меня было два довольно крупных замка в важных местах, но я никогда не воспринимал их как семейные резиденции. Сердцем Итвис было поместье в Караэне. И все же, могущество Итвис строилось на землях. Вернее, так чувствовал отец Магна, да и сам Магн. оттого так удивлялся Вокула, когда я решил сбросить этот, двольно малоприбыльный актив. Для аристократа, который не так тесно встроен в городскую экономику, его арендаторы и земля это вообще всё. Источник дохода, одежды, еды, лошадей, оружия. Он содержит на это вооруженных людей для охраны, множество слуг попросту необходимых для комфортной жизни, конюшни, кузнецов и других мастеровых, если позволяют доходы. Небольшая часть дохода с земли идет на продажу, чтобы купить оружие или достроить замок. Да, мелкие набеги не угрожали напрямую даже средней руки феодалам, таким как тот же Эйрик, в их замках. Но сидя в замках, они не могли защитить землю и людей на ней. Если же это они потеряют, то это как если бы в моем мире отнять у человека все источники доходов и запереть в квартире. Если он срочно что-то не предпримет, то скоро он попросту умрет с голоду, вместе с семьей.
Аст бил именно по таким, относительно некрупным аристократам. Разорение даже небольшого поселения для которых — сразу дыра в бюджете. А если сжечь амбар с зерном на зиму — практически катастрофа. В обычных междоусобных спорах такое случается, но это редкость. Только когда дело доходит до совсем уж крайнего ожесточения. И это сильно бьет по репутации совершившего такую глупость. Но Аст поставил именно такой, разрушительный способ войны, на постоянную основу. Хотя нападения далеко не всегда увенчивались успехом, но ему удавалось раз в месяц если не сжечь хуторок, то хотя бы убить несколько человек и угнать немного скота. В результате, пострадавшие аристократы винили во всем… Меня. Потому что они пострадали из-за меня, и потому, что я ничего не предпринимал против Аста. Такими действиями Инобал медленно, но верно,подтачивали мой авторитет. А в этом мире это было для Великой Семьи такой же верный показатель силы, как число копий в личной дружине.
Если ничего не изменится, через год другой, на сторону Инобал начнут переходить сначала мелкие и средние, а потом и крупные землевладельцы. И Караэн окажется отрезан от торговых путей на юге. То, что Аст свободно мотался через речку и обратно, заставляло думать, что у него уже есть прочный союз с Башней. А это большие ресурсы. Значит, со временем, нападения будут все сильнее. Эта проблема требующая моего личного участия и как можно скорее — откровенно говорила мне Адель в конце письма. И не прощалась.
Закончив читать письмо, я вдруг обнаружил внутри себя давно забытое ощущение. Это была тоска. Я очень соскучился по жене. И, даже немного, по Караэну.
Она была права, мне следовало возвращаться как можно быстрее. Помимо того, чтобы гоняться за рейдерами Аста, мне надо было вести долгие беседы с новоизбранными «серебрянными» из народа, вкладывая в их головы мои идеи, умело стравливать между собой гильдии, заниматься направлением развития города. Неплохо бы было и запускать мои проекты с медицинскими институтами, начать уже потихоньку экспериментировать со школами для нижнего сословия. Как обычными, так и магии. У меня полно дел в Караэне, а вместо этого я тут. Разгребаю чужое дерьмо. Ладно, встреча с Паном была полезной, ситуация прояснилась и я узнал про себя много нового. Сперат продал ему душу и теперь его музыка и в самом деле вызывает яркие эмоции, без всяких иносказаний.
Вот только, как ни крути, будет глупо не пощупать Сердце Бога, прежде чем я уеду. Не говоря уже о том, чтобы попытаться призвать Гвену. Я так и не добрался до книг, которые мне передал Регент.
Есть разумные причины остаться, и есть довольно серьезные резоны чтобы вернуться. Похоже, эта неопределенность на меня давит. Вот почему я стал склонен к риску. В следующий раз имеет смысл, все же, чуть больше прислушиваться к тем, кого я выбрал в советники.
Пока я ехал, погруженный в свои размышления, то и сам не заметил, как стало темнеть. К счастью, посланные вперед разведчики уже давно присмотрели впереди удобное место в стороне от дороги, рядом с небольшой рощей фруктовых деревьев, огороженных низкими заборами полей вокруг и, главное, придорожным колодцем. Когда до темноты оставалось меньше часа, первые пехотинцы добрались до назначенного для лагеря холма.
Настроение у меня к концу дня было окончательно испорчено. Я сорвался на Волока за какую-то мелочь. К счастью, нашел в себе силы извиниться. Я отпустил своих связных менестрелей и теперь остро жалел. Пока я ехал, мне пришло в голову несколько важных вещей, которые следовало написать и отправить Фанго и Вокуле. И Адель. Хорошо, что даже езда верхом целый день выматывает не намного меньше пешего марша, иначе я бы не спал всю ночь. А так уснул, едва голова коснулась накрытого шкурой седла.
Утром у настроение у меня не улучшилось. Пришлось сдавленно улыбаться, когда оказалось что ночью мои женщины пошили сюрко. пустив на них красные и белые трофейные палатки. И теперь в красно-белых накидках щеголяла большая часть армии. Хотя бы визуально делая её единым целым — то, чего я так давно добивался. Не порадовало меня и то, что благодаря советом Старого Волка и пусть и не очень удачным, но попыткам пехоты идти в походных колоннах, моя армия стала передвигаться заметно быстрее. Мы вышли к замку Мерт через пару часов после обеда. Я не удержался, и отправился вперед в одиночестве, чтобы осмотреть то, с чем мне предстоит иметь дело. Ланс и Сперат отлучились по каким-то делам. Это было хорошо. Я загнал коровку на скальный валун, выступающий из земли. И смотрел на Мерт, пока растянувшаяся армия медленно шла мимо.
Только сейчас я понял, почему тот посланник, принесший требование о выкупе несколько раз повторил «замок Мерт», «замок Мерт». Явно ожидая реакцию. И удивился, не увидев её. Я был не из этих мест, но можно бы было ожидать, что даже в Караэне знают о замке Мерт. Потому что чем больше я на него смотрел, тем больше убеждался — эта огромная хренотень неприступна.
