Другой мир - Константин Геннадьевич Борисов-Назимов
— Я врачеватель, иду! — крикнул в ответ и вышел из купе.
Жаль, что нельзя варево зельевара выпить, подозреваю, силы потребуются. Из покореженного вагона выбрался и огляделся. Люди истерят, большинство снуют туда-сюда, причитают и руки заламывают. Есть и те, кто на траве лежит и стонет. Когда их успели вытащить?
— Лоб в лоб столкнули, направленным взрывом! — услышал чей-то взволнованный голос.
Оглянулся и увидел, как подросток лет тринадцати, захлебываясь от восторга, рассказывает подробности пожилой тетке.
— Ба, вот те крест! — пацан перекрестился. — Паровозы в лепешку! Несколько военным руки и ноги оторвало. В том поезде какая-то важная шишка ехала.
— Неужто император? — схватилась за левую сторону груди женщина.
— Не, поезд не его, — авторитетно заявил пацан.
Я не стал вникать, обратил внимание на молодую женщину, в истерике склонившуюся над телом мальчика лет семи, одетого в матросский комбинезон.
— Что тут у нас? — подошел к рыдающей матери.
Она на меня безумными глазами посмотрела и продолжила гладить ребенка по голове.
Короткое диагностическое сканирование. Пацаненок жив, но получил множественные ушибы, перелом ребра в грудной клетке, а еще разрыв селезенки. Кровотечения почти нет и это радует, но оно грозит начаться. Другой вопрос, почему ребенок без сознания? Похоже болевой шок. Ну, это не так страшно.
— Подвинься, — рыкнул на мамашу и отодвинул ее в сторону.
Пуговички мелкие, петельки тугие, но справился, оголил грудную клетку ребенка и спросил:
— Как его зовут?
— Петенька, — с надеждой наблюдая за моими действиями сказала молодая мамаша. — Вы ему поможете?
— Надо же, тезка моему недавнему пациенту, — хмыкнул я, на коже Пети ногтем выводя руну восстановления. — Сейчас очнется, все обойдется, но пару дней пусть отлежится. Синяки не уберу, ребро сращу, все заживет, — быстро ответил и послал короткое заклинание.
Руна чуть вспыхнула и погасла. Ребро встало на место, разрывы на селезенке стянулись. Организм молодой, сам теперь справится, если не получит еще травм. Дар у пацана имеется, но очень слабый, он ему вряд ли поможет.
— Все, — резюмировал я и сразу же Петя открыл глаза, глубоко вздохнул и захныкал:
— Больно, мама, в груди болит и еще голова.
— Ты уже взрослый, не ной, — погрозил ему пальцем и посмотрел на женщину, у которой руки затряслись, а из глаз полились слезы: — Саму что-то беспокоит?
Та не ответила, к груди сынишки прильнула. Пришлось на нее диагностический посыл потратить. Ей повезло, мелкие порезы не в счет. А вот раздавшийся в отдалении стон заставил меня дернуться в ту сторону. Перелом руки и ключицы у деда. Заживет и так, только его предупредил, чтобы не вздумал пытаться нагружать поврежденную конечность. Нет, мог бы залечить, да рядом молодой парень свернулся калачиком и истекал кровью. Ему осколок металла впился в живот. Потом помог пожилой даме. С прискорбием констатировал смерть молодой девушки. Уже ничего не мог поделать с представительным господином, которому пробил сердце осколок деревянного поручня. Похоже, он в момент катастрофы находился в коридоре вагона. Не вглядываюсь в лица и даже не обращаю внимания кто передо мной, только повреждения. Перебита артерия — соединить; открытые переломы — вправить и посыл сращивания направить. Кстати, большинство травм связаны с порезами, ушибами и переломами. Пара человек получили ожоги, у нескольких оказались оторваны конечности. Последним не помог, умерли до моего прихода от большой кровопотери. А ведь могли спастись, если бы им жгуты наложили.
— Коллега, — окликнул меня пожилой господин с бородкой и пенсне, — я на нуле, но пострадавших осталось не так много. Ступайте к военным, там нужна помощь, но они никого пускать не желают.
— Почему? — устало спросил я, наблюдая, как в мою сторону спешит баронесса.
— Какая-то секретность, — поморщился целитель, — про которую заговорщики хорошо оказались извещены, раз теракт устроили. Непонятно только, добились своей цели или нет, — он устало прикрыл глаза и подергал себя за бородку.
— Александр Иванович! С трудом вас нашла! — воскликнула Натали. — Чем помочь?
— Как там Валерий Семенович и Мария? — уточнил у девушки, забеспокоившись, что впопыхах провел диагностику и мог что-нибудь упустить.
— Все хорошо, вещи стерегут, да и двигаться господину Вертлугину вы запретили, — улыбнулась девушка.
— Давай пройдем ко второму поезду, поинтересуемся, не нуждается ли кто в помощи, — указал я направление.
Паровозы перегородили железнодорожные пути и еще там находится оцепление из солдат во главе с парой офицеров, которые меня уже отгоняли, пренебрежительно заявив, что их целители справятся. Тем не менее, что-то у последних не получалось, продолжают суетиться перед кем-то лежащим на насыпи. Мой коллега прав, помощь требуется, но на штыки, в прямом смысле этого слова, лезть не собираюсь.
— Кто такие⁈ — остановил нас оклик подпоручика, совсем молоденького на вид и даже безусого.
— Это баронесса Сухарева, — указал на свою спутницу. — Я имею дар врачевателя и готов помочь пострадавшим, если они есть.
Младший офицер посмотрел в сторону своих командиров, о чем-то яростно спорящих, а потом неуверенно сказал:
— Если вы из благородных и обладаете целительским даром, то должен пропустить и сопроводить к пострадавшим, — он чуточку задумался, вновь куда-то с прищуром посмотрел, словно принимая какое-то важное решение. — Пропустить! — скомандовал солдатам, а нам с Натали предложил: — Следуйте за мной и поторопитесь!
Мы с Натали переглянулись, но возражать не стали. А подпоручик поджал губы и почему-то повел нас между покореженными вагонами.
— Меня зовут Олег Михайлович Гранин, подпоручик гвардии императорского полка, приставленного к охране к их Высочествам, — обходя стоящих старших офицеров и двух усталых пожилых господ, которые что-то с удрученным видом говорят.
К своему стыду, понятия не имею, сколько точно детей у императора. Вроде бы пятеро, но это не точно. Разумеется, речь про официально признанных. Среди них нет бастардов, а так как Коршунов славился своими похождениями, то они должны быть. Впрочем, Степану Васильевичу уже семьдесят лет, а у него официально две фаворитки. Ну, так об этом говорят и даже в газетах пишут. Осуждать главу империи не имею права, ну, не разбираюсь в его правлении и политики. Память ничего не подсказывает. Это упущение в планах исправить, но уже одно то, как поступили с моим предшественником и спутницей, то возникают вопросы. В том числе и прожив всего пару дней в городке,
