Вот это жизнь! (СИ) - Леккор Михаил
В итоге, с точки зрения Дмитрия, девка она была хорошая, с красивым лицом и привлекательной для мужчин, по крайней мере, для слуг, фигурой. Но при этом она была откровенной дура — дурой. Сделает еще чего, а немецкий врач — это был почти дворянин — обидется еще, уйдет, не долечив. А еще пожалуется царю (и такое бывало!).
Поспешил в кабинет к пришедшему медику, если он будет. Немец не подвел, Таньша оказалась не совсем глупышка, скромно сидел на краю стола, как Дмитрий в первые визиты, ел, нет, даже жрал пироги, запивая их малиновым квасом.
Попаданец хотя и сам настоял на этом враче, отнюдь не был в нем уверен. Западная наука была относительно хороша, для своего времени, конечно. Но вот оный конкретный немец пока еще не был врачом. Попаданец ведь неоднократно знал из истории XVIII века, как малограмотные европейцы почему-то считали себя в России специалистами экстра класса. Мол, варваром и это сойдет.
Поговорили. Немец, услышав свой язык, приободрился. Он действительно был немцем Фридрихом Мейсером, а не как для россиян, просто европеец. И действительно окончил медицинский факультет одного из европейских университетов. То есть, тестя он не убьет под предлогом лечения.
Провел его в семейную спальню, в которой, после смерти жены, давно уже спал князь Александр Никитич. Немцу много знать было не положено, благо тот и сам, прожив немного в Московии, за жизнь хорошо побаивался.
Пациент недавно был под влиянием голода, сильно голодал. Сейчас его нужно вылечить, деньги на оплату доктору и лечение имеются. Все!
— Ага! — Майсер коротко посмотрел на молодого русского в мундире сержанта гвардии, кажется, Преображенского полка, хорошо знающий немецкий язык и, хоть немного, медицину. А потом повернулся к больному, осмотрел его и, с помощью Дмитрия, коротко опросил.
Выводы его были в целом благоприятны. Больной значительно истощен, но его все лишь надо тщательно и регулярно кормить. Холод, а точнее даже, прохлада негативно воздействовали, но не очень сильно. Вполне возможно сбить температуру, понизить давление и он оживет. Единствен что, — Мейер задумался, — у пациента вздута печень. Но хотелось бы верить, что питание и покой нормализуют здоровье. Итак, питание, мягкая постель и покой, микстуры, которые он даст, и больной выздоровеет.
Что же, это уровень XVIII века и еще нескольких последующих столетий. Главное, подкармливать и обеспечивать человеческое тело. А там оно или выздоровеет или нет, медицина уже бессильна.
Дал немцу немного рубликов, в соответствии с положением пациента и врача. Потом немного поговорил с милой Дашей и также ушел. Ибо домашние дела — делами, а герр Питер требует своего и он всегда важнее. Надо срочно разделить золотистое серебро, а перед этим создать хотя бы приблизительную технологию. Ух!
Сам попаданец опыта своего совсем не имел. Как-то не развивалась в массах в XXI веке практика разделения золота и серебра. Но самую общую теорию он знал и думал, что этого хватит. Уровень ведь такой еще!
Перво-наперво заглянул в кузнецам. Азотная кислота у них была и в достаточном количестве. Ну а когда не хватит, пусть еще получают. Азотная кислота, в принципе, материал не сложный, хотя техника безопасности и здесь кране необходима. Главное здесь сырье, ну и пусть везут в Москву, он что против?
А потом пришла пора административных мер. Хочешь, не хочешь, а надо создавать специальный орган — лабораторию по получению золота и серебра из перемешанных металлов. Вроде бы получили проще и быстрее уже при Екатерине Великой. Но он не настолько мастак в этом деле, чтобы залазить в эти сложные верхотуры. Пусть на первых порах будет азотная кислота.
А к лаборатории, разумеется, нужно здание, нужны рабочие. Надо идти к царю. Пока пройдешь всю запутанную цепочку приказной системы, Петр как раз возьмет тебя за цугундер — где требуемый металл, почему сразу к нему не пришел, мать его ети?
Нашел. Петр на этот работал в поте лица, выделывал с помощью топора липовое бревно. И при чем один. Что такое, непонятно, ну и ему не надо. Сразу пристал со своими проблемами, аргументируя, что без этого серебро не получишь никак.
Царь вонзил топор в бревно, вдумчиво рассмотрел его бумагу. А потом спокойно начал резать хотелки Дмитрия. Не топором, не физическое тело, но все равно больно или, хотя бы, неприятно.
Все позиции он охранил, понимал, что его поданный не ставленник Бога, «вдруг» что-то не сделает, а в его руках серебро, а это новые деньги. А это в свою очередь, не много, не мало, а для государства — воздух. Ну или пища для изнуренного существа. В общем, оно без них вряд ли проживет.
Но сохранив, Петр их значительно сократил. Да, Дмитрий их сознательно раздул, так ведь все равно сократят. Такие вот бюрократические игры с понятным концом, но А-абидно, пани-имашь!
Однако и Дмитрий сознательно и мстительно пнул монарха напоследок. Мягко, вежливо, но пнул для сознательного бытия. Хотя ведь понимал, что добром это не кончится, но не двинуть не мог, сознание жителя демократического XXI века, где, в сущности все равны, даже дворник и техничка с федеральным министром. Вы скажете, фу, это кажимость, ведь все равно возможности очень разные.
А вот вы побудьте в шкуре Дмитрия, когда он — просто российский сын боярский, а его собеседник — миропомазанник самого Бога (он, по крайней мере, так считал). И это постоянно проскальзывает в разговоре, хотя Петр I к нему, в принципе, относился хорошо.
— Милостивый государь, — мстительно сказал попаданец, — ты обещал мне за серебро сохранить жизнь тестя. Но теперь, в силу изменившихся жизненных обстоятельств в моей семье, этого будет явно мало. Надо бы добавить!
Ха, царь хотя и всевластный и всемогущий, но у него все просят, даже клянчат, как это надоедает!
— Во тебе, малый, выкуси! — сразу же отреагировал Петр, показав солидную конфигурацию из трех пальцев, кукиш, то есть. И только потом спросил, интересно же: — а что произошло то?
И прихватил стоявшую рядом трость, прижатую к какой-то растительной дряни. Дескать, говори, раз уж начал, а я отреагирую по степени просьбы. Может и денег дам, а может и палкой по хребту. Нечего лезть к царю, вон он занят, работает, между прочим!
— Даша у меня уже на сносях, не хочешь ничего дать, так прикажи сократить мне рабочее время, пусть я хоть час — другой буду с моей любезной, — просто объяснил Дмитрий свою просьбу.
— М-м, — протянул Петр, оценивающе посмотрел на него, приложил его обратно к какому-то хилому деревцу, сказал, вроде бы даже похвалил:
— Женка у тебя хорошая, не только хорошая, но и умная, повезло тебе, сукин ты сын! Смотри, береги, как сможешь. Хм, а уменьшить времени не могу. Сам попробуй уменьшить этап работы. У тебя ведь оно сдельное — быстрее сделаешь, быстрее выйдешь.
— Да как же, милостивый государь, быстрее! — взмолился Дмитрий, — ты же сам все сократил!
Царь нахмурился, что означало сугубое отрицание на его просьбу. Да попаданец уже и не надеялся. Ужалил напоследок:
— А с Дашей не мне повезло, а сам так выбрал, царь Петр Алексеевич!
Сказал и побежал, схватив свою бумагу, поскольку царь, видимо, увидев какие-то параллели с его семьей, причем он выглядел откровенно по-дурацки, опять схватился за свою трость.
Удрал, слава школьной системе физвоспитания. Потом, отдышавшись, пошел к месту сегодняшней своей работы — на один из денежных дворов, где вручную делали, еще не чеканили (!), денежки. Петр, видимо, здраво поразмыслил, что сырье надо лучше сего добывать тем же, где его использовать. Ведь и рабочих ему давали из числа денежников, оборудование и здание — небольшой дом — тоже.
Логично, ничего не скажешь. Только мне надобно все это качественно, а то ведь, государь, опять приду и трости не испугаюсь. Меня и не такие бульдозеры топтали, хе-хе!
Здание ему сразу не понравилось. Тесное, грязное, а, главное, темное. Как он будет тут производить производственные опыты? Сунулся в другие помещения — такие же низкие и темные. Средневековье, перемать, такое же темное и грязное.
