90-е: Шоу должно продолжаться 4 (СИ) - Фишер Саша
— И в начале можно тоже песенку на немецком! — подхватил Бегемот. — Надя, давай! Что там еще твоя бабушка тебе пела?
— Нет… — Надя задумчиво покачала головой. — Тут нужна не песенка. А считалочка! Ритце, ратце, ритце, ратце, вас махт хайт ди мице-каце?
— Оооо… Отлично, отлично! — Бельфегор подпрыгнул на месте. — Давай еще разок, с начала! У тебя есть текст написанный, Кирюха?
Я забрался на стол, свое дежурное место наблюдателя, и привалился спиной к стене. Великая все-таки вещь — созидание. Вот они уже и забыли про недавнюю ссору. Глаза азартно горят, спорят, но уже вполне по делу, безо всяких там наездов и дележки прав.
«Пятая песня в „ведьминском“ альбоме», — мысленно посчитал я. — «И еще две или три у Кирюхе „в разработке“. Еще чуть-чуть поднажать, и будет альбом». И тогда уже можно будет устраивать звукозапись, размножить ее на кассетах и рассовать по киоскам звукозаписи. Кстати, неплохо бы прогуляться по городу и нанести эти ларьки на карту города…
* * *Репетиция затянулась, мои «ангелочки» были в ударе, и расходиться не хотели, играли, спорили, выдумывали всякие фишки для новых и старых песен. К восьми вечера сыграли довольно внятно «Матильду», потом снова сгрудились кучкой и принялись спорить над аранжировкой. В общем, творческий процесс во все поля. Так что я со спокойной душой их оставил и помчал в «Самсон». По плану сегодня еще надо было после тренировки успеть собрать какие-нибудь вещи и дойти до своей новой квартиры.
Не терпелось уже остаться один на один с самим собой. Как-то так получилось, что за все то время, пока я здесь, мне ни разу не удавалось остаться одному.
В десять я пришел домой и прошмыгнул в душ, пока никто не заметил. В гостиной громко вещал телевизор и слышались голоса. Вот и прекрасно. Значит имею шанс поужинать в относительно спокойной обстановке. А жрать мне после тренировки всегда хотелось прямо-таки зверски.
Грохотов-старший появился как раз в тот момент, когда я уселся за стол и нацелился ложкой на полную тарелку мясного рагу.
— Добрый вечер, Володя, — нейтральным тоном сказал он и сел на табуретку напротив меня. — Ты ешь, ешь, приятного аппетита.
— Ага, спасибо, — буркнул я и подцепил ложкой аппетитный кусман мяса в овощной подливе. Блин, принесло же его…
— Володя, ты… Это… — непривычно извиняющимся тоном сказал дядя Слава. — Прости меня, если что не так.
— Ээээ… — я нахмурился и посмотрел на него. — С вами все в порядке? Кто вы, и куда дели дядю Славу?
— Все шутишь, — усмехнулся он. — Это хорошо. Нашу жизнь только с шутками-прибаутками и можно воспринимать… Но я серьезно. Володя, ты пойми меня, пожалуйста. Мне сейчас непросто… Мать сказала, что ты переезжать хочешь куда-то.
— Есть такое, — кивнул я.
— Если это из-за нас с Мариной, то… — начал он.
— Не берите в голову, — я зачерпнул еще одну ложку рагу. — Я подумал, что взрослый мальчик, и мне все равно пора жить отдельно. Не скажу, что вообще не из-за вас, но не всецело, точно.
— Ладно, считай, что ты меня успокоил, — принужденно усмехнулся он. — Но извиниться я все равно должен, Валентина права.
— Ну… Хорошо, — кивнул я и принялся сосредоточенно жевать.
— Мне непросто сейчас, — сказал он, глядя куда-то в пустоту. — Умом понимаю, что я не ко двору, но у меня, получается, и выбора-то другого нет. Раньше у меня все было. Связи, деньги… Одним звонком, считай что, мировые проблемы мог решать. А сейчас Союз рухнул, и у меня… Эх… — он махнул рукой и повесил голову. Я почувствовал себя неудобно. Шумный и наглый Грохотов внезапно предстал в каком-то другом свете, и не могу сказать, что был этому хоть немного рад. Пусть бы он уж и оставался, каким был.
— Я же болею, Володя, — тихо сказал дядя Слава. — Ты только матери не говори, она не знает. И Марина не знает. Я только Карманову сказал из знакомых, да и то потому что он врач и может кого посоветовать… А он сказал, что может и выкарабкаюсь, но тут как повезет.
— Ох… Сочувствую… — пробормотал я.
— Не говори только никому, смотри! — Грохотов погрозил пальцем. — Да ладно, шут с ней, с болячкой этой… Авось, прорвемся, да?
— Угу, — кивнул я. Никогда не знал на самом деле, что говорить в таких случаях. Но интуиция подсказывала, что он сюда пришел не затем, чтобы мне на здоровье пожаловаться.
— Ты вот что, Володя… — Грохотов подался вперед и цепко посмотрел мне в лицо. — У тебя ведь с твоей музыкой все серьезно, правда?
— Да, — уверенно кивнул я.
— Это хорошо, — он тоже кивнул. — Понимаешь, какое дело… Наше поколение эти ваши трень-брень не понимают и не воспринимают. Но я в Москве много чего насмотрелся. И на то, как такие вот патлачи, типа тебя, деньги сумками с концертов грузят.
— Ну до сумок еще далеко, я пока только маленькую сумочку видел, — усмехнулся я.
— Ты помолчи и послушай! — Грохотов вернулся к прежним своим интонациям. Категоричным и вздорным. Фух, даже отлегло! Такой Грохотов мне был как-то ближе, чем умирающий на исповеди. — Я тут немного своими связями тряхнул. Да-да, кое-что у меня все-таки осталось, не все протухло! И сказал паре нужных людей, что ты — парень дельный и перспективный. Чтобы в случае чего тебя подтолкнули куда повыше, а где и зеленый свет дали.
— Ах вот что это было! — обрадованно воскликнул я. Ну да, теперь паззл сложился. Стало понятно, откуда подул ветер, что за меня вдруг в рок-клубе стал топить толстый хрен из горисполкома. Что ж, на самом деле, неплохой козырь, во всяком случае, пришелся откровенно к месту. — А вот за это спасибо! Прямо очень в тему было!
— А, так Саша уже с тобой поговорил? — спросил Грохотов.
— Не со мной, — я покачал головой. — Но поговорил как надо.
— Ну вот и прекрасно, — Грохотов кивнул, а потом вздохнул. — Чем мог, помог. Дальше все от тебя будет зависеть. И от твоего отношения. Ты ведь понимаешь, что простого трень-брень недостаточно, да? Что надо много работать и головой думать?
— Конечно, понимаю, — кивнул я. — Шоу-бизнес — дело серьезное.
— Ох, надеюсь, что так, — Грохотов покачал головой. — Молодой ты еще все-таки…
— Ничего, этот недостаток быстро проходит, — хохотнул я.
— Мать не подведи, понял? — Грохотов подался еще больше вперед, наваливщись животом на край стола. — Она у тебя кремень, всю семью тащит, если бы не она…
— Не подведу, — усмехнулся я.
— Все, давай, удачи тебе, — он отечески потрепал меня по плечу. — И зла не держи за тот случай.
— Заметано, — кивнул я и протянул ему руку. — Спасибо за помощь, правда.
Грохотов пожал мне руку, потом тяжело поднялся и вышел из кухни.
Я торопливо доел, помыл тарелку и умчался в свою комнату, собирать вещи.
Так, много всего мне с собой не нужно, так, сменное белье, пара футболок, джинсы запасные…
Дверь открылась.
— Ты что, серьезно переезжаешь? — в голосе Лариски звучало одновременно возмущение и обида.
— Ага, подвернулся прямо сейчас отличный вариант, — сказал я, задумчиво держа в руках вторую клетчатую рубашку.
— И ты меня с НИМИ бросишь? — громким шепотом спросила сеструха.
— Каждый выживает как может, — философски заметил я, потом посмотрел на расстроенную мордашку сестры и улыбнулся. Потрепал ее по голове. — Я недалеко буду жить. На Транспортной. Сможешь, в случае чего, ко мне сбегать, чтобы отдыхать от… Этого всего.
— А работа твоя? — спросила Лариска.
— А что работа? — я пожал плечами и вернул рубашку обратно в шкаф. — Все остальное по прежнему. Работа, репетиции, концерты…
— А можно с тобой? — Лариска схватила меня за руку и умоляюще заглянула мне в лицо.
— Нет, дорогая, не тот случай, — я покачал головой. — В гости можно, но жить ты пока останешься все-таки с родителями.
— Эх… — вздохнула она. — Ну ладно… Я просто так спросила, вдруг получилось бы…
— Да все нормально будет, не парься, — я похлопал сеструху по плечу. — Может еще и чаще будем видеться, чем дома.
