Мечников. Том 5. Избранник бога - Игорь Алмазов
Она подмигнула мне, затем взяла чашку и отпила оттуда горячего чаю. Хорошо расположилась, ничего не скажешь!
— У меня к тебе есть много вопросов, Гигея, — сказал я.
— Как и у меня к тебе, — усмехнулась богиня. — Мне начинает казаться, что мы друг друга не поняли.
— Возможно, это потому, что ты постоянно изъясняешься загадками вместо того, чтобы прямо сказать, что на самом деле от меня хочешь? — парировал я.
— Так уж вышло, что боги прямоты не любят, — сказала она.
А учитывая, что передо мной бог-женщина, косвенность фраз и шифровка смыслов возрастает многократно. Ни в коем случае не хочу сказать, что как-то предвзято отношусь к женщинам, но им куда свойственнее выражать мысли косвенно. Это является генетическим механизмом защиты. Поскольку мужчина физически сильнее от рождения, женщине всегда приходится брать хитростью. Так уж устроена природа.
— Что ж, тогда первый вопрос задам я. Почему ты рассказываешь мне о других богах и их избранниках, а тот же Подалирий держит Сеченова в неведении? — спросил Гигею я.
— Потому что Подалирий понятия не имеет, кто ты такой, — заявила она. — Он нем и глух. Возможно, из-за этого его контакт с Иваном Сеченовым столь сильно затруднён. А я… Скажем так, хорошо научилась шпионить за своими братьями и их избранниками.
Это многое объясняет. Сеченов говорил, что Подалирий посылает ему только образы с подсказками. И это — единственный способ их общения.
— А теперь мой черёд, — произнесла Гигея. — Хорошо, что ты заговорил о Сеченове и его боге. Скажи, с какой стати ты решил, что это хорошая идея — объединиться с тем, кто является тебе прямым конкурентом?
— Не припомню, чтобы мы заключали какой-то договор на эту тему, — подметил я. — Разве мне запрещено заключать союзы с тем, с кем я сам захочу? Звучит немного абсурдно, тебе так не кажется?
— Подалирий — мой конкурент, а значит, и Сеченов должен быть твоим врагом, — заявила Гигея. — Чувствуешь логику?
— Ага… — протянул я. — Логика в том, что у богов между собой не всё так гладко, и вы перемещаете свою войну на уровень смертных лекарей. Правда, здесь есть небольшое противоречие. Вместе с Сеченовым нам будет куда проще продвигать лекарское дело, создавать новые лекарства и изобретения. Разве не это является главным постулатом клятвы лекаря?
Своим вопросом я ввёл Гигею в замешательство. Похоже, она и сама поняла, что во всей этой схеме присутствует масса неувязок. Однако признать это ей не позволила гордыня.
Она допила чай и со звоном поставила чашку на стол.
— Может, ты этого ещё и не понял, Мечников, но боги воюют между собой, — произнесла она. — Поэтому мы и выбираем для себя лучших избранников, которые смогут достичь поставленных нами целей.
— И за что же вы воюете? — поинтересовался я.
— Пока что я тебе этого сказать не могу, — помотала головой богиня. — И вряд ли скажу. Всё далеко не так просто, как тебе кажется.
Похоже, лезть в дела богов не имеет смысла. Гигея всё равно не станет рассказывать, в чём суть их противостояния. Однако свою позицию я должен закрепить.
— Сеченов всё равно будет работать со мной, — сказал я. — Если, конечно, не передумает. Не держи на меня зла, Гигея, но я от этого решения не отступлю. Моя главная задача — развивать лекарское дело. Таким образом я опосредованно спасаю тысячи жизней каждый день.
— И я это ценю, — улыбнулась она. — Однако твоя упёртость заставляет задуматься о том, сможем ли мы работать дальше… Но в этот раз я с ней смирюсь. Хорошо, я поговорю с Подалирием. Возможно, мы с ним сможем заключить союз хотя бы на время. Он ведь и сам не против проучить Махаона и его последователя Павлова.
— Так ты знала про Павлова! — подметил я. — Но не называла его фамилию.
— Я знала, что Махаон нашёл последователя, но понятия не имела — кто он. Мой брат слишком хорошо скрывается. У меня есть подозрения, что он готовил своего избранника много лет. Скорее всего, Павлов знает и умеет куда больше, чем вы с Сеченовым вместе взятые. Превзойти его будет не так уж и просто.
— Он всего лишь зарегистрировал один-единственный препарат, — пожал плечами я. — Разве это стоит считать чем-то…
Я осёкся. На меня снизошло осознание. С чего я взял, что он зарегистрировал только один препарат? Просто об антидепрессанте написали в газетах, потому что это стало крупнейшим открытием.
Но это вовсе не означает, что ранее Павлов сидел без дела. Возможно, он зарегистрировал что-то ещё, пока мы с Сеченовым были заняты борьбой друг с другом.
— Правильно мыслишь, — улыбнулась Гигея.
— Так ты и мысли читать умеешь? — хохотнул я. — Не очень-то вежливо — врываться в чужую голову.
— Я читаю только то, что меня интересует. Всё остальное меня не касается, не беспокойся, — ответила она. — Кстати, как твоё сердце? Вижу, всё же смог привести его в норму?
— А вот об этом, Гигея, стоило бы упомянуть, — подметил я. — Ты прекрасно знаешь, что я прибыл из другого мира. Что о местной магии мне известно ровным счётом ничего. Мне повезло, что я узнал об обратной отдаче от своего отца. Если бы я этого не знал, решил бы, что меня кто-то проклял.
— Но ты ведь должен понимать, что мой избранник должен быть умным и сильным, — улыбнулась Гигея. — Поэтому я наблюдала за тобой, не вмешивалась, ждала, когда ты сам исправишь то, что с тобой случилось.
В каком-то смысле она права. Даже если бы она предложила мне помощь в момент приступа, я отказался бы и попытался найти свой способ решения проблемы.
Однако о побочных функциях обратного витка лучше разузнать.
— Тебе известно, как я могу защитить себя от механизма обратной отдачи? — спросил я.
— Этот механизм был создан моим отцом Асклепием, чтобы лекарь не использовал эту силу против живых существ слишком часто. Только в условиях самозащиты, — заявила она. — Отдача — неотъемлемая часть обратного витка.
— Вот только Асклепий не учёл, что я этой силой буду убивать десятки миллионов живых существ — микроорганизмов. А без этого лечить людей от инфекционных заболеваний практически невозможно. Да, мы создали антибиотики, но они не всегда будут под рукой. Пока что производство только зарождается.
— Прости меня, Алексей, — неожиданно искренне произнесла Гигея. — Но даже я не знаю способа избавиться от отдачи.
И в этом заключается огромный парадокс. Ведь клятва лекаря требует помогать пациентам. И если я знаю, что могу помочь им, убив
