Нерушимый 10 (СИ) - Ратманов Денис
В общем, отыграв двусторонки, мы вошли в раздевалку, где нас ждал Тирликас. Начальник команды поприветствовал нашу звездную троицу и сказал:
— Парни, подождите. — Димидко насторожился, вытянул шею. — Я нашел правого крайнего, или как он у вас называется. Вы его знаете. По-моему, лучшего кандидата просто нет.
Воцарилось молчание. Я начал лихорадочно перебирать правых крайков, которые засветились в других командах, и тут Витаутыч открыл дверь в коридор.
Пару секунд никто не появлялся, словно новенький боялся входить. А когда он переступил порог, у меня и у Микроба упала челюсть. Виновато глядя в пол, перед нами предстал Мика Погосян — друг и предатель, который наказал себя сам.
— Привет, — пролепетал он, все так же глядя под ноги. — В общем, если прогоните — я пойму. Но, — он вскинул голову и чуть ли не взмолился: — если возьмете назад, я не подведу, клянусь! Ну, сделал глупость, влюбленный дурак! Не разобрался, и… Я смогу на этой позиции, честно! Я уже двуногий и много тренировался! Я докажу.
Он вздохнул, замолчал и снова уставился в пол, ожидая своей участи.
Глава 3
Что мне делать?
— Ах ты крыса! — От возмущения Микроб аж вскочил и сжал кулаки. — У тебя вообще совесть есть? Кинул нас в самый ответственный момент, а теперь приперся. Вообще охамел? Никуда не берут крысу? Ай, какая неожиданность!
Погосян стоял, потупившись. Дослушав Микроба до конца, он ответил:
— Мне предложили позицию нападающего в «Даугаве»…
— На скамейке? — воскликнул Левашов, в сердцах сплюнул под ноги, спохватился, что он не на улице, и затер плевок. — Да пошел ты, гон… говнюк!
Мне вспомнилось, как парни самозабвенно валяли его во время матча с тбилисским «Динамо». Вспомнилось, как мы, уезжая из Ялты, ждали, что он одумается… не одумался. Еще и подгаживал, грязь на нас лил во время интервью. Так хотелось подойти и ка-ак дать ему затрещину!
— Я искуплю вину, — вскинул голову Погосян.
Димидко посмотрел на Витаутыча, скрестившего руки на груди, и сказал:
— Вы же понимаете, что это, кхм, крайне нежелательно. Человек, который предал раз, предаст и во второй, и в третий раз!
— Я был влюбленный и слепой! — ударил себя в грудь Мика. — Совсем слепой. Потом опомнился и прозрел. Дайте мне еще один шанс! Хотите, на колен стану?
— Не надо, — скривился Димидко и снова обратился к Витаутычу: — Ну и вы должны понимать, что командная игра подразумевает доверие. Мика отличный профессионал, с этим не поспоришь. Но парни ему не доверяют.
Сэм указал пальцем на Мику и спросил:
— Это тот, на место которого меня взяли? — он расплылся в улыбке. — Спасибо, брат! Я за тебя! Век тебе благодарен буду.
Новенькие переглядывались и молчали, ждали, что решит тренер.
— Да, реально спасибо тебе, дурачок, — улыбнулся Ведьмак и протянул руку, но Мика не стал ее пожимать, стоял, как оплеванный.
— Ага, спасибо, — кивнул маленький и нескладный Цыба.
Я подошел к Погосяну, сфокусировался на нем, включив «эмпатию» — были интересны его истинные мотивы. Меня такой тоской накрыло, что захотелось отключиться. Будто вернулся блудный сын с повинной и дарами, а брат ему: «Вон из семьи», и отец указал на дверь. Больше всего на свете Мика хотел искупить вину, быть полезным, доказать свою преданность. Настолько его желание было чистым и искренним, что я сказал:
— Парни, да, кто предал раз, предаст и во второй раз — это вроде как истина. Но на минуту допустите, что Мика искренен. Что у него на самом деле есть место в команде из вышки, и это не скамейка. Но он зачем-то пришел к нам, терпит унижение, сдает позиции — зачем? — Я окинул взглядом собравшихся. — К тому же у нас правый фланг не закрыт и не будет закрыт в ближайшее время, потому что пора подавать списки, а у нас никого нет. Да и, если бы не чутье Льва Витаутовича, не было бы у нас ни Самата, ни Ведьмака с Цыбой, а теперь он пытается вернуть Мику. Не то чтобы я доверял Погосяну, но я за то, чтобы дать ему шанс.
Круминьш и Борода, которые слышали о конфликте краем уха, пожали плечами. Марк уточнил:
— Я так понял, он приревновал к тебе Дарину. Не перенес того, что она выбрала тебя, и покинул команду?
— Все беды из-за баб, — проворчал Колесо. — Хотя в этот раз — все к лучшему.
Мика объяснил новеньким:
— Не подумайте, я не оправдываюсь. Я думал, Саня не имел серьезных планов и просто использует девушку, которую я люблю. Но теперь убедился в другом и прошу прощения.
Больше всего на свете он хотел, чтобы я его простил, и даже на колени готов был встать. Я же понимал, что команда не готова его принять, потому снова высказался в его защиту:
— Я за то, чтобы дать Мике шанс. Он ведь даже в основном составе не будет!
— Нам придется видеть его рожу в раздевалке, — пробурчал Микроб, сверкая глазами. — Этого достаточно.
— Что от нас требуется? — спросил Клыков у Димидко. — Погосян в «Титане» — данность, или надо голосовать? Если голосовать, я за Мику, потому что видел его в деле и уверен, что он здорово усилит команду.
Рома поднял руку. Мика посмотрел на него с благодарностью.
— Против! — прошипел Микроб.
Его поддержали Левашов, Рябов и Жека с Игнатом.
— Мне нужна подстраховка, — сказал Бурак. — И вы сами понимаете: она реально нужна! А Мика в роли крайнего если не идеален, то хорош.
— В роли крайнего — да, — съязвил Микроб. — В «Титане» — нет, ни в какой роли.
Димидко встретился взглядом с Витаутычем.
— Мне бы этого не хотелось. Ему нет доверия.
— Я докажу! — Погосян чуть рубашку на груди не рванул.
Если бы я не чувствовал его желания, то тоже был бы против Мики — мало ли что у него на уме. А так знал, что он раскаивается и терпит унижения в надежде вернуться в семью, которую он предал.
— Я понимаю, что натворил, и так хорошо, как раньше, уже не будет, — он виновато посмотрел на набыченного Микроба. — Но…
— Да хватит уже сиськи мять, — проворчал Колесо. — Берем — значит берем. Кто это у нас решает?
Решал, конечно же, тренер. Он выводит команду на поле, он знает, кто ему нужен, а кто нет. А начальник может посоветовать, смягчить… Но последнее слово точно не за нами, хоть мы руками и размахались, и не за Тирликасом, а за Димидко. Бесков выгонял игроков лично. Романцев выгонял лично. Черчесов отправлял в дубль и выгонял лично, так что судьба и честь Погосяна полностью зависели от Саныча.
Витаутыч посоветовал:
— Александр Александрович, отбросьте личное. Подумайте о том, что нам предстоит Лига Европы, где нас точно будут ломать, и, если прознают, а они прознают, что нет толковой замены на правом фланге, будут прессовать Любомира. Нам нужен Мика.
То ли Витаутыч как-то гипнотизировал тренера и влиял на его решения, то ли Димидко и сам сомневался, но он махнул рукой.
— Ладно. Берем, пока не откроется заявочное окно. Не факт, что оставим! — Он погрозил Мике пальцем. — Не факт, что в поле выпустим. Про Европу вообще молчу!
Плевать было Погосяну на Европу, ему хотелось — к нам, где было все понятно и просто, и друзья всегда поддержат. Он сам это разрушил и хотел отстроить заново, начать с чистого листа.
— Никакого жилья! — продолжал Димидко. — Никаких премий! Но зарплата, как у всех!
Услышав решение Саныча, Мика аж подпрыгнул, расцвел и стал светиться. Захотел обняться с тренером, но вовремя спохватился. Микроб же засопел и демонстративно отвернулся.
После того, как взяли Мику, те, кто с ним раньше дружил, сторонились его, да он и не набивался никому в друзья, держался особняком, делал свою работу максимально качественно, старался не отсвечивать и не лез с откровениями даже ко мне.
На двусторонках его ставили к запасным. Как только он появился, дела у них пошли в гору, и это при том, что на позицию нападающего Мика не претендовал. Что сказать, профи высшего уровня.
Рине я, конечно же, сразу обозначил расклад и сказал, что в команду взяли Погосяна. Она свела брови у переносицы — думал, возмущаться начнет, но нет, кивнула и одобрила решение тренера.
