Настоящая попаданка - Ариана Леви
— Да вот, хочу купить кое-что для дома, аксессуары там различные, — на ходу сочиняла я.
— Аксе…чего?
— Товары, говорю, для дома нужны, — исправилась я.
— А, ну понятно, понятно. Так ярмарка через две недели — скажи своему, пусть съездит, купит, что надо.
— Спасибо, так и сделаю. А где ярмарка будет? — попыталась невзначай выяснить своё местонахождение.
— Известно, где — в Жданове. До других городов неделя пути, не меньше.
— Спасибо. Скажите еще, а в Москве вы бывали когда-нибудь? — затаив дыхание, ждала ответа. Где находится город Жданов, я понятия не имела — Россия большая, а вот если удастся узнать, далеко ли мы от Москвы — это будет очень хорошо. Но ответ дедка меня разочаровал.
— Не бывал, даже не слыхал никогда. Я вообще дальше Жданова не бывал. Как переселился сюда из Сукеевки тридцать лет назад, так и живу тут. А ты была там, что ль?
— Была… — вздохнула я. Видно, мы совсем в глуши какой-то находимся. Как можно было не слышать про Москву? Врёт, что ли?
— Это когда ты успела? Тебя ж сюда совсем молоденькую Гиртан привёз.
А потом всё дети, да хлопоты домашние. Ты, поди, и в Жданове не была ни разу.
— Да это я давно, в детстве еще, — подыграла я деду. Раз он говорит, что давно меня знает — значит, тоже в деле. Актер, то есть. И значит, словам его верить нельзя. Нужен другой источник информации. Так, интересно, а Гиртан — это кто, лесоруб, типа?
Новый источник информации обнаружился неподалеку: бабы, несколько штук разного возраста, стояли возле колодца и трындели о своём. Наверное, последние новинки в мире моды обсуждали. Впрочем, одеты они были реально лучше меня: вроде те же платья и передники, но уже с вышивкой, с разными цветными декоративными элементами, и — чистые!
И как я в таком виде к ним подойду? Засмеют же. Вспоминай, Влада, как была королевой школы, и, когда Светка вылила стакан колы на твой любимый брючный костюм, ты спокойно шла под насмешливыми взглядами, не теряя достоинства. Они — либо обычные деревенские бабы, либо нанятые второсортные актрисульки, а ты в любом виде остаёшься Владиславой Соколовой. Так что, плечи расправим — и вперед!
В общем, подошла я к этим бабам, послушала немного их сплетни (из которых ничего не поняла, так как имена были мне незнакомы). А потом, вроде как, между прочим, поинтересовалась, поедет ли кто из них на ярмарку в Жданов. Выяснилось, что Аглая — румяная тетка лет тридцати, едет с мужем на весь ярмарочный сезон. Потому как (цитата её соседки) «всё одно бездетные, да и скотины своей нема, чего бы и не прохлаждаться неделями напролёт». На что Аглая что-то резко ответила ей, та в ответ тоже что-то сказала — и понеслось. Ругались минут десять, остальные с восторгом слушали, иногда подначивая то одну, то другую сторону. Простые развлечения простых людей. Потом разговор снова свернул на ярмарку.
— Девушки, — польстила я теткам, т. к. девушкой самая молодая из них была лет двадцать назад, — а вы в Москве когда-нибудь были?
Ответом мне стали отрицательные покачивания головой.
— Ну, вы хоть знаете, где она находится, далеко ли отсюда? — продолжила я допрос. Но снова получила только отрицательные ответы.
Так, стоп, Москва вроде не так давно существует, а если это — историческая пьеса… Так, что там было до Москвы? Киевская Русь? Великий Новгород?
Но ни о Киеве, ни о Новгороде, ни о Пскове бабы не слышали. И только всё больше мрачнели, наконец, одна не выдержала:
— Ты что, Славка, умную из себя корчишь? Сама-то нигде не была, кроме своего огорода. Услышала где-то названия иноземных городов или вовсе придумала, а теперь похваляется! Шла бы лучше дитё кормить, вон уже, и молоко подтекает!
И она невежливо ткнула в меня пальцем. Тут-то я и заметила то, чего до сих пор не замечала, поскольку всё моё внимание было сосредоточено на добыче информации: у меня на платье расползлись два влажных пятна в районе груди… Что это? Что это за нафиг?!
— В самом деле, Слав, — вмешалась Аглая, — Настька сказала, ты приболела, ну так ты хоть сцеживай молоко, раз не кормишь сейчас. А то застой молока вреден. Впрочем, кому я рассказываю, ты же семерых выкормила, должна сама всё понимать.
Последние слова я дослушивала уже на бегу. Мне нужно добраться до дома и всё проверить лично. Эти бабы тоже актрисы, а пятна на одежде? Да кто-нибудь из них брызнул из распылителя незаметно, пока остальные отвлекали меня разговорами. Никакое это не молоко, что вообще за бред? Это невозможно, просто невозможно, и всё!
Дома была только Даринка. Она, окинув меня взглядом, отложила веник:
— Я к тёте Насте сбегаю, пусть она Андрейку принесёт.
И выскочила за дверь, оставив меня в непонятках: куда и зачем она побежала, что за тетя Настя? Ничего не поняла. В этот момент грудь как-то налилась, потяжелела будто, и я отчетливо почувствовала тонкие струйки, стекающие по коже. Мама, да что со мной такое?! В одно мгновение я сорвала с себя этот мешок, что местные по недоразумения считали одеждой, и уставилась на грудь. Мааа-мааа. Это что, м-м-молоко?! Сдавила рукой — брызнуло. Твою ма-аску для лица! Мне срочно нужен Гугл! Кажется, я где-то давно и краем уха слышала информацию, что всё-таки можно искусственно вызвать появление молока у нерожавших. Как бы проверить, а заодно и понять, чем это чревато для меня? Вот ведь извращенцы — организаторы этого квеста, кто бы они ни были!
Моего Айфона и вообще каких-либо принадлежащих мне вещей я здесь не обнаружила. Просить смартфон или ноутбук у кого-то из похитителей — глупо. И вообще не факт, что в этой глуши связь ловит. Наверняка, они это предусмотрели. Что же делать? Так, прежде всего, надо одеться. Очередная бесцветная юбка и рубашка. Надо бы еще все-таки придумать что-то вместо бюстгальтера, а то вообще невозможно: мало того, что грудь гигантская, отвисает, колышется при каждом шаге, так теперь еще и течь начала!
Так, а вот и Даринка вернулась, а с ней… О-о-о, нет! Опять эта баба с дитём! Сейчас снова начнёт заставлять его грудью кормить, и главное — я уже не смогу отговориться тем, что у меня молока нет! Потому что молоко-то — вот оно! За что мне это, а?.. Нет, тот, кто всё это придумал — точно извращенец!
Тетка, которую Даринка называла тётей Настей, смотрела на меня настороженно. Оно и понятно — она же мою истерику
