Печать Велисы 1. Избранный - Вениамин Шер
Конечно, написано всё с лёгким оттенком имперской старины, но смысл слов никуда не девался и «твёрдых» знаков не водилось. И тут даже воды поменьше, чем в наших законах. Видно, для того, чтобы «простой люд» или «вне ранга» понимал их без специальных юристов.
Что удивительно, здесь даже присутствовал элемент гуманности и человеколюбия по отношению к низшим категориям граждан. Например, Марико при разговоре назвала таких, как она, «жалкими простолюдинами», но на самом деле, она себя не умаляла – это на государственном уровне трактуется не как оскорбление, а как термин, определяющий потребность простолюдина в жалости к себе и милосердии со стороны голубокровных, героев и высоких чинов. Так сказать, забивается моральная установка, что гнобить простолюдина – это плохой тон для уважаемого человека.
Спустя десять минут всего этого идиотизма у меня в голове всё перемешалось, и я отдал смартфон хозяйке.
— Скажите, Марико… Какие наркотики я принимал? — спросил я, массируя себе виски.
— Господин, неужели вы хотите… — испугалась она.
— Нет! — перебил я её. — Просто мне надо знать, не действуют ли они до сих пор.
— Эм… Я в них особо не разбираюсь, но, кажется, вы принимали пикотоин.
— Это ещё что за хрень хреновая? — изумился я.
От моих слов девушка расширила глаза и покраснела.
— Г-господин… в-вы… ругаетесь, как сантехник…
— Вы можете объяснить, как действует этот наркотик? — проигнорировал я её.
Она взяла в руки смартфон, что-то там ввела и неуверенно начала:
— Тут говорится… он… сильно пьянит голову, почти как от алкоголя. Но в том его и опасность, что можно не рассчитать дозу и умереть от отравления или впасть в кому. И кстати… — она округлила глаза, — …тут указано, что нередки случаи частичной или полной потери памяти. Прямо как у вас! Ну а ещё он вызывает сильную зависимость. Обычно принимающие пикотоин сразу становятся наравне с алкоголиками последней стадии… — дочитала она и улыбнулась мне. — Но я в вас верю, господин. Вы таким не станете!
— Понятно, теперь… — пробормотал я.
Я вроде не пьян, но от всех этих новостей хорошего вискаря бы хряпнул.
Если допустить невообразимое, что я каким-то образом умер в лифте – а ведь все соседи жаловались в ЖЭК, что он на ладан дышит – и перенёсся в этот мир, в тело парня, впавшего от передоза в кому, по счастливому стечению обстоятельств являющимся моей альтернативной копией, то всё встаёт на свои места.
«Я – свихнувшийся аниме-задрот!» — нервно пошутил я про себя.
Я всегда со скепсисом смотрел на книги про попаданцев, а вот аниме с «исекаем» поглядывал, но втихаря, чтобы жена не увидела. Для следователя в полиции это, мягко сказать, не солидно. Даже в компьютерные игры задрачивал на работе, и редко – дома.
— Марико, а давайте перейдём на «ты». Тем более, вы же старше меня, — улыбнулся я и схватил яблоко из тарелки для фруктов.
— Господин, что вы… Как так можно…
— Давайте так. Я настоятельно прошу тебя называть меня Андрей. На людях можешь на «вы», но когда мы наедине, прошу без формальностей. К тому же, на ближайшее время ты моя учительница.
— Вы как-то изменились… — стала мямлить она, но я на неё красноречиво зыркнул. — Х-хорошо, Андрей…
— И так, расскажи-ка мне, кто такие аристократы, высшие чины и тому подобное? Кто я вообще такой? Кто мой отец, брат и так далее…
— Хорошо!
По незамысловатому рассказу девушки, я являюсь третьим сыном графа Василия Олеговича Черных. Моя семья владеет всей Барнаульской губернией и занимает неплохую нишу среди всей аристократии Российской Империи, а именно: огромный комбинат сельскохозяйственной промышленности, высокотехнологичных генераторов и строительного оборудования, а также личная лаборатория по разработке электроники.
Несмотря на то, что мой отец всего лишь граф, он является потомственным аристократом в четвёртом поколении, что довольно редкое явление, в отличие от князей и великих князей. Под его началом даже несколько баронов. За счёт совокупности всех фактов, семья Черных занимает двадцатое место среди пятидесяти двух влиятельных и богатейших семей Империи.
Марико даже открыла фотографию этого полностью седого графа, в котором я узнал своего родного, но умершего отца, и меня чуть «мазафакер не хватил». Также я увидел фотографию мамы. Она жива и здорова. Выглядит как моя настоящая мать. От этого я даже повеселел, ведь теперь могу обнять своих родителей, которые погибли в автокатастрофе, когда мне едва исполнилось восемнадцать.
У моих настоящих родителей я был поздним ребёнком, и, видно, здесь то же самое. У меня есть старший брат, который живёт в Питере, но отношения у нас прохладные, и мы плохо общаемся. Я как раз заканчивал юридический, и у нас пошли серьёзные разногласия на счёт того, чем мне надо заниматься, ведь денег на институт уже не хватало. Ну да ладно… Это уже другая и не очень приятная история.
Однако хорошее на этом закончилось. Мои здешние родственники отослали меня в отдалённую усадьбу с глаз подальше. Девушка неуверенно и стыдливо намекнула, что у меня итоги обучения в каком-то специальном лицее ниже среднего. А ещё я что-то там натворил и какой-то «бесталанный».
— Не понял… В чём бесталанный? — нахмурился я.
— Вы не волнуйтесь, гос… Ой! Андрей! — спохватилась она. — Так называют тех, кому не дано получить божественную
