Время выбора (СИ) - Босин Владимир
Постепенно девушка стала отвечать вразумительно. Сразу наше знакомство, оказывается моя служанка не совсем и служанка. Прасковья Дмитриевна Зубова боярского рода. Захудалого и небогатого, но она не из подлого сословия и состоит при мне личной челядинкой. Больше года, как на это место её пристроила родственница, удачно вышедшая за муж за царского стольника. Прасковья, вскоре выяснилось, что близкие величают её чаще Парушей или Прося. Мне не понравились оба сокращённых имени.
— Буду тебя звать Проша. Сразу скажу тебе, что хворь сильно подействовала на меня. Я почти ничего не помни. Ни имён, ни людей. Поэтому ты должна молчать и помочь мне всё вспомнить. Ты меня понимаешь?
Ну вот, опять ступор. Пришлось снова её ущипнуть. Тогда девушка обиженно забрала свою многострадальную руку, но не отстранилась.
Боже, как же я не выспался в эту ночь. Мы шептались несколько часов, а на заутреню опять бессердечно разбудили в четыре утра. Так я сонный и стоял покачиваясь, пока меня наряжали. В церкви я как робот повторял за другими, а больше спал, прислонясь к Прасковье.
От неё я узнал многое. Сейчас конец января 1639 года. Это я пересчитал в уме, оказывается летоисчисление ещё считается от сотворения мира. И да, я в Московском Кремле и правит мой батюшка Михаил Фёдорович Романов, первый царь из этой династии.
Уже можно от чего-то отталкиваться. А маменька у меня Евдокия Лукьяновна из рода Стрешневых. Получается, что я второй из сыновей в очереди на трон. И тот парнишка, который стоит подле отца получается мой старший братец Алексей, будущий второй царь из рода Романовых. Говорили мы много, я расспрашивал о моём окружении. Оказывается, что боярин, навещающий меня ежедневно — это мой дядька. Не в плане родства. Глеб Иванович из влиятельного клана Морозовых и является моим воспитателем, назначенным батюшкой. Также он дальний родственник моей бабки по отцовой линии. А попик, посещающий меня каждое утро — это отец Феодосий, мой исповедник и наставник, присланный патриархом Иосифом. К сожалению, мой дед патриарх Филарет, покинул этот бренный мир незадолго до моего рождения. Первые годы отцовского правления он являлся главой церкви и батюшкиным соправителем. Вот такая закавыка. А бабка, инокиня Марфа ушла ещё раньше.
После службы, завтрака и посещения отца Феодосия я отказался от прогулки и занялся рассуждениями, лёжа на кушетке.
Как любой уважающий себя человек я много читал. В том числе модные в последнее время книжки о попаданцах. Частенько ловил себя на мысли, а как бы сам бы действовал на их месте. Российскую историю в общем, и дома Романовых в частности, я знаю неплохо. Отлично помню, что вскоре на смену батюшке взойдёт на трон мой брат Алексей, которого будут называть Тишайшим. А его сын Пётр станет первым российским императором. Я помню всех Московских правителей, начиная, пожалуй, от Василия II Тёмного. Но вот их деток и семейства естественно запомнить было сложно.
Оказывается, у меня кроме брата имеются две сестрёнки. Это двенадцатилетняя Ирина, старшая из нас и девятилетняя Анна. Мне страшно захотелось их увидеть, и я заторопил Прасковью одеваться.
Глава 3
В этот день мне никто не разрешил навестить сестёр, зато я мельком пересёкся с братом. Невысокий мальчик только мельком глянул на меня и быстро прошёл с двумя спутниками вниз по каменным ступеням. Как оказалось он торопился на двор, где был обустроен сектор для стрельбы из лука. Алексей стрелял в цветастую тряпку, служащую мишенью из небольшого и явно тугого лука.
Зато я с удовольствием прогулялся по огромному зданию. Почему-то мне ранее представлялся дворец этаким царским деревянным теремом с башенками и открытыми переходами. Оказалось, что совсем недавно мы переехали в только что построенный Теремной дворец, который примыкает к Грановитым палатам. Мы до обеда таскались с Прасковьей по этажам. Пятиэтажный комплекс поражал своей роскошью. В нём заметен старорусский мотив, он искусно перемешивается с итальянским стилем. Здание состоит из трёх частей. В западной и восточной имеются домовые церкви, куда я из любопытства заглянул. А тут намного уютнее, чем в Благовещенском Соборе, который являлся домовой церковью нашего семейства. Он в принципе находится совсем рядом с новыми палатами, но там всё подавляет человека. Лично я, попадая в него, сразу мечтаю оказаться на улице. Особенно мне понравилась домовая церковь, носящая имя Спаса Нерукотворного. Я постараюсь со временем именно её сделать своей домовой.
Весь дворец построен из кирпича, длинные анфилады внутренних помещений богато украшены изразцами и резьбой с позолотой.
Нижний этаж являлся хранилищем продовольствия и припасов. Его подклети называли Сытным дворцом.
Второй этаж изначально планировался жилым, но сейчас тут расположены различные мастерские. Работали оружейники, ювелиры, серебряники, мастера резьбы, чеканки и даже мастерицы золотого шитья и кружев. К сожалению, это интереснейшее место для меня пока недоступно.
Третий этаж — это подклет теремов. Здесь находятся служебные и деловые палаты, помещения для приближённых. Ну а в противоположном крыле наши палаты, то есть детские и моя в том числе. Были и временные покои царицы, только она в них не проживала в данное время.
На этом этаже много всего интересного. Был люк, который вёл на второй этаж. Только там стоял вооружённый стрелец. Конец этажа венчает «чугунный» коридор. Наверное, название произошло из-за того, что пол вымощен чугунными плитками. Он соединяет «боярскую» лестницу с Верхоспасской площадкой. Из этого коридора мы и попали прямо в главный вход церкви Воскресенья Словущего.
А ещё на нашем этаже имеются две открытые площадки, где мне разрешили гулять. Одна имеет прямой выход к церкви Рождества Богородицы и соединяется с хоромами царицы. А вот другая, Верхоспасская поинтереснее будет для меня. Она ведёт к Постельному крыльцу и к домовым церквям.
Четвёртый этаж для всех закрыт. Там батюшкины покои, включающие опочивальню, молельную, престольную палату с передней комнатой. Там же по рассказам Прасковьи шикарная портретная галерея и масса комнат общего назначения.
Пятый этаж поделён на две части. В одной огромная зала, где вроде бы раньше заседала боярская Дума. В другой части детская. То есть по идее она предназначена для Алексея и меня. Здесь к моему старшему брату приводят учителей и он занимается с ними разными науками. Представляю, наверняка одно богословие.
Мне очень интересно было побывать в смотровых башнях. И к моему счастью позволили подняться в Смотрильную башню. Отсюда открывается шикарный вид на Кремль. А ещё в моих планах прогуляться по Верхнему каменному двору. Эта открытая галерея прикрыта сверху навесом из черепицы и идёт вокруг всего дворца. Но ввиду холодной погоды меня увели вниз.
А до ужина я активно имитировал деятельность. Пока Прасковья шуршала по комнате, гоняя двух девиц, которые в ней прибирались, я лежал на кушетке. При этом держал на животе молитвенник, который намедни вручил мне отец Феодосий. Наверное, для неумеющего читать святая книга пока просто символ. Но мысли мои были далеки от церкви.
Я пытался представить своё будущее. Слава богу не мне всходить на царский престол. Я ничего не знаю о судьбе владельца своего тела Иоанна Михайловича. Может он жил тихонько в тени своего брата. А скорей всего умер ещё в детстве. Я же закончил свой жизненный путь в свои семьдесят два года. И неведомым путём оказался в теле пятилетнего пацана. А куда делась его личность, его сознание? Вполне вероятно, что я попал на вакантное местечко. Ну, когда его прежний владелец умер. Возможно? Вполне. В любом случае мне нужно устраиваться в этой жизни. Стартовая позиция просто великолепна. Я не на прицеле, как будущий престолонаследник. Значить ко мне будет по-любому внимания поменьше. Судя по всему, отец любит сыновей. Я просто оценил убранство своей опочивальни. Оно довольно богато, в отделке стен много позолоты, атласа и шёлка. По моей одежде тоже сразу заметен важный статус. Я за последние дни встречал множество людей и присматривался к ним, к их одежде и манере разговора. В моей комнате масса игрушек. Это богато украшенные резьбой деревянные лошадки, серебряные зверушки и птички. А ещё прикольные потешные книжки с забавными картинками. Особую роль играла роскошная книга, которую мне передал братец Алексей. Она претензионно называлась «Книга степенная благоверного и благочестивого рода Романовых» Существовала в единственном варианте и её берегли как зеницу ока.
