Затерянное небо, книга 2 - Александр Баренберг
В конце коридора меня втолкнули в узкую дверь. Комнатка не поражала ни размером, ни убранством. Стол и два стула. И все. Явно не чей-то рабочий кабинет. Скорее — допросная. Меня усадили на стоящий посреди помещения грубо сколоченный стул. Конвоиры встали по бокам, а гном вообще остался за плотно прикрытой дверью.
За столом, глядя на меня кристально-чистыми голубыми глазами, восседал мужчина средних лет в серой полевой форме, довольно поношенной, которую украшали майорские погоны. Офицер имел вполне располагающую к себе внешность - округлое, чуть вытянутое лицо правильной формы с твердым, покрытым оспинками подбородком и несколько выдающимися вперед скулами. А смешная морщинка на переносице и вовсе придавала ему несерьезный вид. Не могли подобрать для допроса кого-либо с более устрашающей внешностью? Майор не стал затягивать начало:
- Свое имя я называть тебе не буду. Незачем. Можешь называть меня '"герр майор". Или даже "'товарищ майор", если тебе так привычнее! — бодро приступил к допросу тот на довольно чистом русском языке. Покойный Фогель тоже неплохо по-русски чесал, кстати. У них это обязательный элемент подготовки офицеров, интересно? Или только разведчиков?
Так как я в ответ промолчал, то веселый нацист продолжил, придвигая к себе картонную папку и письменные принадлежности, состоявшие из металлического, с костяной ручкой пера и простой медной чернильницы с крышкой. От вида этих предметов на меня пахнуло уже подзабытым духом казенной канцелярщины докомпьютерной эры. Можно было бы сказать — ностальгическим духом, если бы не обстановка...
- Итак, вы — Валентин Дроздов?
Я кивнул, все еще не проронив ни слова.
- Исполнял обязанности кочегара на подло захваченном воздушном судне? — продолжал демонстрировать информированность владелец антикварных письменных причиндалов.
- Почему подло захваченном? — разыграл возмущение я. — На войне все допустимо!
- Не забывайте, что это правило применимо и к вам! — мило улыбнулся майор, но от этой улыбки повеяло могильным холодком. Не прост этот вражина, ох, непрост... Сделал вид, что испугался и опустил голову.
- Но если вы расскажите все, без утайки, то, надеюсь, обойдется без неприятных э.., процедур.
- Что я могу рассказать?
- Все! Для начала: как, кто и где вас готовил?
Рассказал. Чего мне запираться? Только старался случайно не превысить уровень осведомленности простого кочегара. А то жаль будет столь глупо проколоться, если судьба подкинула такой щедрый подарок! Вопросы, между тем, продолжали сыпаться безостановочно:
- Что вы можете рассказать о количестве и расположении сил союзников? Об их оперативных планах?
Ничего себе, какие вопросики! Тут полностью развернутый ответ не смогу дать даже я, как верховный главнокомандующий союзных сил, а не как простой кочегар, которого сейчас разыгрываю. Думаю, допрашивающий это понимает, поэтому важно не выйти из роли. Сделал удивленное лицо, как будто не понял половины слов. Тогда майор зашел с другой стороны, упростив задачу. С удовольствием рассказал ему о подготовке налета на Метрополию и привлеченных для этого силах. Все равно часть из бойцов и обслуживающего персонала сразу передислоцировалась в обратном направлении, а остальным, увы, уже ничего не повредит.
Еще майор сильно интересовался мной. То есть Валерием Кожевниковым, разумеется. Где он постоянно находится, чем занимается, видел ли я его вообще? И почему не возглавил этот налет? Вот те на! Они что же, вообще не знают, что я был на борту? Охренеть!
- Откуда я знаю, почему он не полетел? — как можно более равнодушно пробурчал я. — Об этом могут знать только товарищи из рубки. Спросите у них!
- Увы, у них уже не спросишь! - сообщил мне майор печальную новость. - Только вам повезло остаться в живых после минометного обстрела. Вас завалило металлическими листами, отвалившимися от обшивки и защитившими от осколков. Так что постарайтесь не потерять из-за глупого упорства подаренную вам счастливым случаем жизнь. Идите, отдохните и подумайте, что еще интересного вы можете нам рассказать!
Меня увели. По дороге я подумал, что теперь мою тайну точно раскрыть некому. Однако, что мне это дает? Ну еще пара допросов, пока не поймут, что выжали из бедного кочегара все до последней капли, и что? Расстрел? Или мне показалось, что майор намекал на какие-то другие варианты?
Ответ я получил примерно через две недели, в течение которых меня еще дважды вызывали на допрос. Последний раз майор в открытую угрожал пытками, но так вяло и формально, что мне стоило усилий даже просто изобразить испуг. А в конце допроса он поднял телефонную трубку и по-немецки, думая, что я не понимаю, спросил неведомого абонента, не нужны ли тому лишние, сравнительно квалифицированные рабочие руки. Видимо, оказались нужны, потому что офицер пообещал собеседнику, по дружбе, выслать немедля. Так как более в кабинете никого не наблюдалось, не оставалось сомнений, что речь именно обо мне.
Так и оказалось. Выйдя из допросной, конвоиры повели меня не направо, в привычную уже палату, а налево, к выходу. Уж не разыграл ли меня майор? Может, у него такой тонкий юмор? Вдруг сейчас как прислонят к стенке? Вот слева как раз подходящая... Но нет. Провели мимо. Неужели вот так, просто и буднично, не опознав во мне главного врага Рейха, отправят в трудовой лагерь? Никогда бы не поверил в такое переплетение случайностей...
