Гангстер вольного города 2 - Дмитрий Парсиев
Монеткину, как и Джону, не очень понравился мой командующий тон. Правда, никто не стал собачиться раньше времени. Рудик сел по другую сторону стола, улыбаясь во все тридцать два зуба. Джон и Монеткин — друг напротив друга, а Борис примостился где-то по диагонали.
— Первым делом я попрошу вас, — посмотрел на армянина, — поднять сюда груз.
Рудик заулыбался ещё шире прежнего, пронзительно свистнул и рявкнул:
— Эй, Ара, тащи сюда этого говнюка!
Через пару минут вошли ещё два армянина в полосатых костюмах на итальянский манер, они-то и закинули к нам Пупкина.
— Как вы все понимаете, — начал я, глядя на реакцию Марьяны и Монеткина, — этого выродка было бы проще пристрелить на месте. Ибо вся это ситуация с вашим контрактом, — я покосился на Кирилла Петровича, — чуть не стоила мне жизни. Если бы ваш Николай, — тут я не смог не припомнить этого урода, которому я выбил колено в нашу первую встречу, — сразу бы метко выстрелил, а не начал заниматься хернёй, мне бы не пришлось валяться на дне оврага.
Монеткин покраснел от злобы. То ли оттого, что я только что намекнул на некомпетентность его сотрудников, то ли потому что Алик растлил его драгоценную дочурку и скрылся… Тут боров не выдержал и вскочил, сжимая кулаки.
— Сядьте! — припечатал я его приказным тоном, отчего Петрович покраснел ещё сильнее. — Вы не у себя на базе, а на моей фабрике.
— Да как ты смеешь… — прошипел он. — Сопляк! Ты кто, чтобы так со мной разговаривать…
— Странно, — улыбнулся я. — Кажется, это я спас ваш бизнес от стопроцентного краха. А ещё спас вашу дочь, которая оказалась слабовата на передок.
Последнее явно было лишним, но душа моя требовала сказать ему это в лицо.
Монеткин униженно сел, все ещё пыхтя праведным гневом. Но даже этим своим поступком он доказал, что теперь мой. И он ещё даже не представляет, что его ждёт.
— Борис, — я улыбнулся цыгану, — сделка совершена. Вашу девушку я освободил и доставил. Далее, увы, если она убежит — не моя забота.
Понимая, к чему я веду, Борис спросил, могут ли его люди подняться сюда. Я дал добро, посылая за ними Кита.
Когда упирающуюся и визжащую наполовину цыганку забрали, Жемчужного я попросил остаться.
— Теперь вы, — я покосился на Джона и опять на Монеткина. — Предоставление места на чёрном рынке Кирилла Петровича — жест широченной души. И идёт он именно от меня, как от гаранта качественной сделки, потому как именно я предлагаю заключить этот торговый союз.
На меня уставились с удивлением все, даже Рудик. Мужики не сразу сообразили, к чему я все это сделал. Точнее, вообще не поняли.
— Я готов выступить гарантом того, что Монеткин выделит помещение на своем крытом рынке для Джона Траволты. А ещё смогу гарантировать, что они станут новыми партнёрами, причём без особой выгоды друг для друга. За предоставление помещения Джон пообещает…
И тут меня перебил Кирилл Петрович, заявив, что согласен с моими условиями. Видимо, он не хотел, чтобы я сболтнул ещё каким-нибудь лишним людям о том, что произошло в баре у англичанина.
Джон тоже поспешно согласился, только вот всё ещё не понял, к чему я клоню.
— А теперь вопрос конкретно к вам, Джон.
Траволта сощурился, гадая про себя, что ещё я могу выдумать.
— Эта ткацкая фабрика принадлежала семье евреев, которую вы и, — повернулся к Борису, — команда Жемчужного давили не одну пару лет. Верно?
Оба одновременно «дакнули».
— Теперь эта фабрика моя. Евреев я частично выкосил, самого младшего оставил при себе как сотрудника.
Моё заявление вызвало очередной приступ несказанного удивления. В глазах присутствующих читалось следующее: «Он что, просто так пришёл, убил и всё забрал⁈»
Именно эта реакция мне и была нужна.
— Джон, благодаря моим действиям у вас теперь есть беспроцентная точка на известном чёрном рынке, верно?
Британец, который тут же смекнул, к чему я это сказал, заулыбался и ответил:
— А вы не пальцем деланы, Шаман!
В его голосе сквозили нотки неподдельного восторга.
— Тогда я попрошу вас об обратной услуге. Помещение вам ничего не даст. Инженера по восстановлению у вас нет и не будет. Поэтому баш на баш. Вы получили точку, и вы же отстали от моей территории. Идёт?
— Договорились, — звонко хохотнул британец, ожидая, какие условия ждут цыгана.
— Борис, у вас есть виды на это место?
— Есть! — нагло ухмыльнулся цыган.
— Уже нет, — отрезал я.
Вот тут Жемчужный замялся. Гадая, что же такое я сейчас ему предложу. В той же степени, как и Джону. Но всё я молчал, и пауза затянулась. Обстановка начала накаляться.
Цыган судорожно соображал, но всё не мог понять, что я хочу провернуть: получить так плату за дело и за молчание о плачевном положении их барона.
— Вопросы? — рявкнул я, и Борис смиренно помотал головой в разные стороны. — Отлично. Теперь возвращаемся к нашему пупсику.
Когда я упомянул «пупсика», все сразу догадались, о ком сейчас пойдёт речь. Цыган, конечно, не дождавшись от меня точного ответа, искренне расстроился. Ибо незнание тяготит весьма сильно. А я же просто взял его на понт. Пускай сам выдумывает причину, почему он так безалаберно подарил мне новый бизнес.
Тем временем Альберта подняли, поставили на колени и сняли мешок с головы.
— Как вы думаете, что с ним можно сделать?
Монеткин, которого больше всего распирало от желания отомстить, заговорил первым. И предложил массу всего интересного. Начиная от мошонки, которую он собственноручно оторвёт ему и запихает в глотку, и заканчивая насаживанием на пику. Или на ружьё… Боров так брызгал слюной и орал, что последней его идеи никто из нас не расслышал.
Борис, что в целом не имел никаких претензий к Пупкину, предложил просто затоптать его конями. Ожидаемо, особенно от цыгана. Остальные же молчали.
— Дело вот в чем, — снова взял я слово. — Данный представитель меньшинств, — я косвенно прошёлся по его репутации, закидывая присутствующим намек на то, что он может быть нетрадиционным пареньком, — провернул аферу с договором, подставив Кирилла Петровича, а также крутил шашни с Марьяной.
Борис икнул, недовольно
