Приказ простой… (СИ) - Лопатин Георгий
«Сиськимасиськи», — мысленно с досадой сплюнул Анатолий.
Подавив вспыхнувший в глубине души гнев и раздражение на кремлевских стариков, коих он бы с превеликим удовольствием всех перестрелял, подвернись такая возможность, Киборгин стал размышлять над тем, а что собственно в новых условиях делать ему? В то, что вокруг реальность он уже полностью уверовал. Это точно не сон-воспоминание. Непонятно, как, но произошло то, что произошло и его душу или информационную матрицу, неизвестно по каким причинам и образом откинуло назад.
«Не воспользоваться вторым шансом и что-то не исправить в своей жизни было бы глупостью», — сделал он вывод.
Вот только что реально он мог сделать?
Перед собой требовалось поставить хоть какие-то цели.
Самым простым в плане выживания было бы оставить почти все как есть. Выжил в прошлый раз, выживет и в этот, главное ничего не менять, разве что по мелочи. Можно избежать второй, гораздо более тяжелой контузии и ранения в ногу. Глядишь и Альцгеймер не возникнет на старости лет… Так же можно попытаться спасти несколько своих бойцов от тяжелых ранений и смерти, ведь он прекрасно помнил, кто, где и как погиб, так что, образно выражаясь, можно подстелить на эти случаи соломки.
«Дело хорошее, но очень уж мелкое… — с неудовлетворением подумал он. — А что я потом буду делать? Вернусь в Союз по окончании своего срока пребывания и стану как в прошлый раз мотаться по гарнизонам… с Верой?»
Анатолий с силой зажмурился, вспомнив свою жену, коя на данный момент числилась невестой. На момент его попадания она семь лет как умерла. Как вышла на пенсию, так буквально через неделю ее не стало — сердце оказалось слабым.
«Может если другого мужа найдет с которым не придется мотаться по стране, а потом переживать за него, днями и ночами думая жив он еще или уже нет, то проживет дольше, да и дети вдруг тоже… выживут», — подумал Анатолий.
С детьми не повезло. Первый мальчик страдал сердечной недостаточностью, рискнули завести второго — выкидыш. Как раз в очередной раз переезжали, нервы, неустроенность…
Киборгин достал из свой тумбочки цветную фотокарточку невесты, подсветив фонариком. Миниатюрная, учительница в начальных классах, она несколько застенчиво улыбалась.
Посмотрев на фото несколько минут и смахнув выступившую скупую слезу, Анатолий решительно порвал ее на мелкие клочки.
«Все равно я уже давно не тот весельчак и балагур, кого она знала… а старик в молодом теле», — пытался он оправдаться.
Киборгин, вырвав и выбросив из себя этот кусок своей души, вернулся к прежним мыслям — что делать. Войну ему никак не остановить, но можно как минимум снизить количество потерь, не только спасти тех солдат, что будут служить под его командованием, но и в более глобальном плане, сотни, а то и тысячи ребят.
«Да только пристрелив эту суку генерала армии Зайцева, я спасу сотни парней! Только бы до него добраться!» — заскрипел он зубами.
Появление этого генерала Анатолий уже не застал, отбыв в Союз в 82-м, а Зайцев заявился в Афганистан в 85-м.
Сослуживцы, коим «посчастливилось» пересечься с этим классическим «паркетным генералом» щеголявшего в штабной обстановке вдали от фронта камуфляжной формой и сверкая «юбилейной» Звездой Героя, потом рассказывали дикие вещи о его стиле командования и общей компетенции.
Так в качестве примера ситуация с постановкой задачи по очистке от душманов района от Джелалабада до Барикота. Собралось полтора десятка командиров частей и соединений со всего Афганистана. Это тысячи бойцов в подчинении, сотни единиц боевой техники, три четверти огневой мощи всей 40-й армии.
Ставятся конкретные задачи отдельным подразделениям с указанием сроков начала, все подробно, до мелочей с пометками на карте, десятникам, артиллерии, авиации, разведке и т.д. и т.п.
Каждый командир части доводит задачу до командиров батальонов и рот, ротные все объясняют взводным и даже отдельным солдатам.
Проделана огромная, титаническая подготовительная работа подчинёнными. Ведь на основе этого плана надо тем же летчикам-штурмовикам за ночь изучить фотопланшеты Джелалабада и провинции Кунар, чтобы за две минуты до начала высадки десанта ударить по огневым точкам противника именно в этом кишлаке, а не где-то еще.
Штурманам-вертолетчикам надо рассчитать с точностью до литра заправку топливом, чтобы хватило на высадку и обратную дорогу.
Артиллеристам надо рассчитать с точностью до минуты и до десятков метров удар по засадам, где через несколько минут пройдет колонна наших танков и наливняков.
Это надо рассчитать не только самим, но и согласовать с прочими участниками.
И вот, все рассчитано, согласовано и доведено на нижестоящие уровни. Можно работать.
За час до начала операции входит генерал и… он, сука такая, начинает вносить в уже сверстанный план операции изменения! За час до сигнала о начале!
Целым подразделениям меняются цели и задачи, в итоге под удар штурмовиков попадают свои, вертолетчики высаживают десант прямо перед противником и десант расстреливается из всех стволов, меняют цель десантникам и им теперь с места высадки надо пройти еще двадцать километров по горам!!! Арте предстоит провести артподготовку по неразведанным участкам, вслепую без корректировки, и так далее и тому подобное.
И это не единственный случай. Сколько он так операций завалил неизвестно, но много.
А главное непонятно, на хрена он все это делал⁈
В итоге штабные потом старались этого горе-генерала до планирования не допускать идя на самые изощренные уловки. Известен случай, когда ему сказали, что в части вспышка гепатита и тот моментально убрался в Кабул… руководить оттуда.
А потом и вовсе стали готовить для него «вторую карту», как это делали для афганских офицеров, про которых точно знали, что они все сливают душманам.
Плохо то, что и без Зайцева хватало «паркетных» генералов, что время от времени прилетали из Москвы для планирования боевых операций, дабы получить на грудь очередной орден и повышение. Такие операции получили неформальное название «парадные» и потери в них как правило оказывались значительно выше, чем если бы их планировали «аборигены», в смысле генералы 40-й армии.
Иногда казалось, что эти «паркетные» генералы только рады повышенным потерям, а то и специально так делали, ибо без высоких потерь не доказать, что операция была сложной, противник силен и умел, ну и значит награду могли зажать вместе с повышением в должности… вроде как не за что.
«Только как бы прибить это вредное животное? — задался вопросом Анатолий. — Можно долго не тянуть и грохнуть его загодя в Москве, съездив в столицу во время отпуска… Хотя как? Оружия-то нет, а подбираться вплотную с ножом… ну я все-таки не камикадзе. Значит надо дождаться его в Афганистане, тут возможностей побольше, а это значит нужно остаться тут самому. Ну что же, раз надо, значит останусь… опять же делать в Союзе нечего, а гнить по гарнизонам дожидаясь неизбежного краха не хочу. Но и сделать ничего не могу… по крайней мере пока таких возможностей не вижу. Разве что в конце восьмидесятых можно что-то попробовать сделать…»
В Афганистане после окончания срока мало кто оставался, хлебнув войны, поняв, что это такое, все старались оказаться подальше от нее и забыть, как страшный сон… но как раз сны-то и не давали забыть. Но были и такие, кто оставался или через какое-то время возвращался, те, кто находил себя именно в этой опасной, но понятной атмосфере, где мир четко без полутонов поделен на белое и черное. Люди войны.
Определив для себя такую вот цель, пока лишь промежуточную, решив подумать о более масштабных задачах завтра, пока появились лишь неясные контуры, Киборгин наконец уснул.
Глава 3
* * *«Может Меченого и Мухожука шлепнуть?» — первое что подумал Анатолий Киборгин, открыв глаза в момент побудки.
Желание кончить этих дегенератов было очень велико, настолько, что он даже придумал где можно взять для этого дела оружие, благо, что «клиенты» сейчас по большому счету никто и звать их никак, так что подобраться к ним на расстояние выстрела можно легко и непринужденно, а потом без особых проблем уйти.
