Белый князь. Том 2 (СИ) - Михаил Ежов

— Не откажусь.

— Вот и славно. Смажем беседу.

Аничков кивком отослал телохранителя и наполнил два стакана прозрачной жидкостью из бутылки с цветастой этикеткой.

— Фруктовый. Не самый мой любимый вид, но в гостях не придираюсь.

Он протянул мне один из стаканов и сел в глубокое дубовое кресло. Я устроился в другом, правее.

— Что ж, в Германию мы добрались без проблем, — сказал Аничков, побалтывая шнапс, хотя льда в нём не было. — Какие ваши прогнозы на проезд в Россию?

— Всё зависит от того, есть ли в генштабе наши люди, — честно ответил я.

— Наши — то есть, ваши? — уточнил Вождь. — Вернее, агенты русской контрразведки.

— Именно.

— Это исключено.

— Тогда прогнозы положительные.

Аничков кивнул, словно это и ожидал услышать.

— Собственно, я хотел спросить о другом. Что вы собираетесь делать на родине? У меня большие связи, и я мог бы оказать вам содействие. В обмен на небольшие услуги, которые не потребуют от вас никаких усилий, позвольте заметить.

Я усмехнулся.

— Ну, разумеется!

— Вы напрасно воспринимаете меня, как врага, — серьёзно проговорил Аничков и сделал большой глоток шнапса. — Я ведь не призываю вас становиться революционером и свергать царя. Просто дать кое-какие полезные сведения. Возможно — советы. А взамен я помогу вам. Если скажете, чего хотите.

Я откинулся на спинку кресла. На самом деле, хороший вопрос. И у меня было время подумать над ответом на него. Вот только Вождю об этом говорить я не собирался. Потому что ему в моём плане предстояло сыграть роль, на которую он добровольно никогда бы не согласился.

Глава 4

Аничков сверлил меня взглядом, явно считая, что смог меня заинтересовать. Как же ему хотелось привлечь на свою сторону человека, досконально разбирающегося в тонкостях работы Охранного отделения! Да, это был бы знатный улов. И, возможно, будь на моём месте обиженный мальчишка, каким он меня видел, у него бы даже и выгорело. Удавалось же социалистам промывать мозги юнцам из аристократических семей. Идеализм — отличная приманка для молодых и неокрепших умов. К счастью, я не таков. И единственный идеал, который был в моей жизни, я уже утратил. Едва ли господин Аничков способен предложить мне что-то равноценное взамен. Даже смешно делается от подобной мысли.

— Полагаю, в России мне придётся представлять интересы триады, — ответил я уклончиво. — У меня с собой инструкции от господина Ма.

Аничков кивнул.

— Это понятно. Моим китайским партнёрам нужно защищать свои инвестиции в моём лице. Так что, в некотором смысле, вы соглядатай, господин Белозёров. Нравится вам эта роль или нет.

— Ничего не имею против неё, — ответил я, поставив стакан со шнапсом на подлокотник, так ни разу из него и не отпив. — Не впервой.

Вождь проследил за моим жестом и отхлебнул горячительного напитка. Лицо его слегка раскраснелось — то ли от алкоголя, то ли от напряжения. Хотя, скорее, первое.

— Только не думайте, что вам удастся мною помыкать, — сказал он. — Вы — вроде связного, не более того. На мои решения повлиять вам не удастся. Разве что вы решите меня убить, — он улыбнулся, давая понять, что тут мне едва ли светит удача. — Но, кажется, вы отказались от этого намерения.

— Отказался. И сообщил вам об этом. Если бы хотел — уже попытался бы.

— Поэтому я и предлагаю вам помощь. Вернее, взаимовыгодное сотрудничество, если вам это легче принять. Вы сейчас находитесь в подвешенном состоянии, господин Белозёров. Империя от вас отказалась, семья изгнала — полагаю, не без облегчения — а триада далеко. По большому счёту, у вас есть только я. Вернее, буду, если вы этого захотите. И заметьте — я не пытаюсь вас обратить в социализм. Речь идёт о партнёрстве. У вас есть свои планы — ради Бога, осуществляйте их.

— Не уверен, что вы мне нужны, господин Аничков.

Мой собеседник тонко улыбнулся.

— Как вы думаете, почему триады мне помогают?

— Предполагают, что ваши сторонники в Китае одержат верх над монархией, и тогда им это зачтётся.

— Совершенно верно, — кивнул Вождь. — И они проявляют в этом вопросе похвальную дальновидность. Почему бы и вам не поступить так же?

— Уже хотя бы потому что в России вам не победить.

— То есть, вопрос всё-таки в том, кто останется победителем?

— В том числе.

— Хорошо. Рад слышать. Значит, есть надежды, что вы присоединитесь к нам, если убедитесь, что наше дело верное?

Я пожал плечами. Пусть думает, как хочет.

Аничков расценил это как завуалированное согласие и снова ринулся в бой.

— Вы заблуждаетесь на счёт того, что нам ничего не светит в России. Понимаю: вам кажется, что серьёзных предпосылок для того, чтобы нас поддержали народные массы, нет. В отличие от Китая. Так?

Я кивнул.

— Совершенно верно. В Поднебесной у подавляющего большинства населения крайне тяжёлая жизнь. Почти ни у кого нет своего отдельного жилья, люди ютятся в крошечных квартирах по несколько семей, работы на всех не хватает, зарплаты мизерные, существует ограничение на количество детей, которых можно заводить, для нарушителей — штрафы. Которые большинство не в состоянии выплатить. Поэтому женщин заставляют делать аборты. Полиция коррумпирована, а триады почти всесильны, даже аристократам приходится с ними считаться и зачастую пользоваться их услугами или даже платить дань. В России дела обстоят совершено иначе. Простолюдины живут вполне прилично, даже крепостные. У них есть права, и они соблюдаются, потому что монарх понимает: массы нужно держать в спокойствии. Перегибы опасны. Аристократия его в этом поддерживает. Произвол, конечно, случается, но не приобретает особых масштабов. А главное — дворянство ни за что не пойдёт на смену государственного строя. Потому что он его полностью устраивает.

— Она не всесильная, господин Белозёров, — проговорил Аничков, как только я замолчал. — Но вы правы — нужно потрясение.

— Вот именно, — согласился я. — А его не предвидится.

Аничков улыбнулся, но глаза его остались холодными — глаза акулы, кружащей вокруг добычи, примериваясь, как бы её получше ухватить и уверенной, что деваться бедолаге некуда.

— Если условий нет, их нужно создать!

Я усмехнулся.

— И вы собираетесь этим заняться?

— Ну, разумеется! — серьёзно ответил Вождь. — Почва удобрена, сторонники революции есть и в рядах дворянства, и в рядах армии — что бы вы ни думали. Их немного, ибо идеалистов всегда не хватает. Но лиха беда начало.

— Да, ваша красная зараза разносится по миру, как поветрие. Но сколько, по-вашему, займёт времени создание этих самых условий?

Вождь пожал плечами.

— Может быть, годы, а может, и месяцы. Всё зависит от того, как пойдут дела. Думаете, я возвращаюсь в Россию, просто потому что