Жизнь в подарок - Василий Седой
Казаки наткнулись на наш лагерь случайно и в какой-то мере благодаря устроенной мною стрельбе. Они просто свернули с тракта, чтобы проверить, кто балуется огнестрелом. Так как лагерь был практически на одной линии с местом моего боя, то и наткнулись они сначала на него. Не сомневаясь ни секунды, они уничтожили обнаглевших уродов, которые вздумали буянить на их земле. Закончив в лагере, они отправились посмотреть, кто продолжает стрелять, и встретили ещё трех удирающих от меня холопов, которых и пристрелили, походя. Мама же оставила двух детишек под присмотром соседки, кинулась на мои поиски и очень вовремя появилась, не дав начаться стычке с казаками.
В нашем лагере вовсю распоряжался дядька Акинфей, который был кем-то вроде заместителя моего отца при организации побега. Да, я попал, как и заказывал, в тело сына командира. Пусть отец и был командиром белых крестьян, но тут не подкопаешься — командир же. Так вот, когда дядька Акинфей увидел мои трофеи, которые как раз и пригнали к нашей телеге, стоявший немного наособицу, и коротко переговорил с казаками, то сразу же послал двоих крестьян оприходовать добро. Меня подобный расклад совсем не устраивал, тем более что дядьку я недолюбливал. Чувствовал в нем какую-то гниль. Поэтому я громко, чтобы не сказали, что не слышали, произнес:
— Ну-ка отошли от моего имущества.
Посланные за трофеями мужики остановились, один из них оскалился и ответил:
— Ты на кого голос повышаешь? Мелюзга.
Казаки, которые с интересом за этим наблюдали, только хмыкнули. А я так же громко сказал:
— На тебя и повышаю. Не надо трогать чужие вещи.
Тут вмешался дядька Акинфей.
— Это имущество общины, и это я сказал его разобрать.
Меня такая постановка вопроса взбесила до крайности. В этот раз, не повышая особо голоса, так как вокруг наступила тишина и народ внимательно наблюдал за конфликтом, спокойным тоном начал говорить:
— А где была община, когда убивали моего отца? И где был конкретно ты, дядька Акинфей?
— Да как ты смеешь идти против общины? — Наехал он. — Закрой рот и делай, что тебе скажут…
Что там он хотел добавить, я уже не слушал — просто достал пистоль и взвел курок. Выстрелить мне не позволил голос главного у казаков. Громко и внушительно он сказал:
— Ну-ка прекратить. Ты, — он указал пальцем на меня, — убери оружие. А ты, — тут он повернулся к дядьке, — закрой свой поганый рот и думай, что и кому ты говоришь. Пацан, в отличии от тебя, только вышел из боя. И в этом бою он порешил пять бойцов. Не чета тебе.
Потом он повернулся так, чтобы видеть всех крестьян и продолжил.
— Вы пришли на землю вольного казачества, и если хотите здесь жить, то придётся соблюдать принятые здесь законы. Один из них гласит: что с боя взято, то свято.
Казак опять повернулся к дядьке и добавил:
— Оставь пацана в покое, он в своём праве. И только от него зависит, захочет ли он выделить что-то на вашу общину. Я на его месте не дал бы и медяка.
Он уже развернулся чтобы уйти, когда я спросил:
— Найдётся ли в твоей станице место для нашей семьи?
Казак обернулся и кивнул головой.
— Для тебя и твоей семьи место найдётся — добавил он.
Выдержал небольшую паузу и, кивнув в сторону дядьки Акинфея, добавил:
— Для таких как он, места нет.
И ушёл. А я услышал шипение дядьки:
— Ниче щенок, еще сочтемся…
Сделал к нему несколько шагов и со всей дури зарядил ногой по яйцам. От этого удара, несмотря на мой невеликий вес, его аж подбросило. Он свалился на землю и скрутился в клубок, а я, поворачиваясь, чтобы уйти, произнес:
— Только попробуй гадить мне или моим близким. В следующий раз я тебе эти яйца отрежу и засунул в глотку…
Я подошёл к матери и попросил её собираться в дорогу — мы уходим вместе с казаками.
Сборы были недолгими, и уже минут через двадцать мы были готовы выдвинуться в путь. Мы даже не стали хоронить в этом месте убитого отца, решили сделать это на очередной стоянке.
Уже перед самым выходом я подошёл к общинному стаду и выбрал там молодую корову, которую привязал к задку телеги. В конце концов, это стадо появилось, да и сохранилось в дороге только благодаря отцу. Это он в свое время настоял на том, чтобы завернуть во время бегства в сторону и подобрать хозяйскую скотину.
Мы отъехали от бывшего нашего лагеря не так и далеко — где-то километров через семь у казаков было оборудованное всем необходимым место для стоянки. Рядом зеленел небольшой лесок, поэтому проблем с дровами быть не должно. И так же недалеко располагался источник с вкуснейшей холодной водой.
После того как обиходил лошадей и обустроил лагерь, мы с казаками выкопали могилу и похоронили отца. Уже поздно вечером, с наступлением непроглядной темноты, меня позвали к главному из них.
Глава 2
Разговор с главным казаком начался со знакомства. Ведь за все время общения мы так и не узнали друг друга. Командир оказался сотником с говорящей фамилией Головин. Звали его Кондратий Прокопьевич. Он со своим караваном возвращался из, можно сказать, торговой поездки. Недалеко отсюда казаки закупились у так иногородцев зерном. Они исправно получали жалование из казны, в том числе и хлебом, но по словам Кондратия Прокопьевича, решили сделать дополнительные запасы из-за предстоящего похода. Им в середине лета предстоит уйти на Кавказ.
Живут они, по моим представлениям, приблизительно в том месте, где в моё время располагается город Шахты. Поселение называется Грушевским. Понятно, что пришлось представляться и мне тоже, как и рассказывать о нашем пути из под Тулы и до этих мест.
Зовут меня в этом теле Иван, отчество у меня Савельевич, а фамилия Зарубин. Когда рассказывал о проделанной крестьянами пути, то очень жалел, что не успел пообщаться с отцом пацана. Очень неординарным он был человеком, раз сумел провернуть такое дело.
Крестьяне путешествовали, можно сказать, с комфортом, благодаря поддельной подорожной грамоте. Ее сумел выправить мой отец — он был грамотным и даже неплохо для этого времени образован. А все благодаря тому, что в юности сопровождал несколько лет по заграницам сына боярина, там и нахватался за компанию с хозяином кое-каких знаний.
Рассказывая все это, я обозначил, что отец меня учил всему тому же, что знал сам. И это было действительно так, за
