Авиатор: назад в СССР 5 - Михаил Дорин
Как только я выключил двигатель и вылез из кабины на влажный бетон стоянки, уже меня поджидала бригады технического состава.
— Чем помочь? — спросил у меня один из них. — Я инженер комплекса. На МиГ-21 раньше работал.
— Приветствую. Да у меня борт порядок. Остаток маленький только был. Напарника подбили слегка, — сказал я, пожимая инженеру руку. — Мне бы к нему попасть, — ткнул я пальцем в сторону торца ВПП, где вокруг борта Валеры собралось несколько машин.
— Там нечего делать. Откатят его всё равно сюда, чтоб я его смотрел и оценивал, — ответил мне инженер.
— Тогда мне нужно на КДП или в штаб. Сообщить своим, что мы сели у вас.
— Ооо, этого нет смысла делать! Вся дивизия уже в курсе, как вы геройствовали в горах. Говорят, над вершинами в сотне метров проходили, правда?
— Не знаю, дружище, — сказал я и стянул с головы шлем. — В темноте особо не видно.
Подшлемник пришлось выжимать от пота, а сама ДСка промокла насквозь. Вот что значит побывать в экстремальной ситуации. После приятных слов от технического состава, что все уже знают о нашем полёте, я даже загордился собой.
Когда снял перчатки, обнаружил, что руки слегка трясутся, и сил держать шлем почти нет. Ноги немного подкашивались, поэтому я просто присел на корточки, повернувшись к своему самолёту.
— Ну-с, хорошо поработали сегодня, — сказал я про себя, и полностью опустился на бетон.
Техники бродили мимо меня, подтягивая шланги и осматривая мой МиГ. Я же просто балдел от того, как же здорово сидеть на этом мокром бетоне. Пускай меня, как и любого лётчика манит в небо, но всегда хочется возвращаться на землю. А после боя, этого захотелось вдвойне.
За спиной раздался скрип тормозов УАЗика. Я встал с бетонки и посмотрел на приехавшего гостя. Ко мне подошёл, одетый в полевую форму, капитан, с весьма серьёзным видом и настроем отодрать меня за что-нибудь.
— Доклад! — рявкнул он.
— Виноват, — сказал я, не понимая цели и должности прибывшего военного. — Лейтенант Родин, лётчик 23бго полка…
— Доклад о выполнении задачи, лейтенант! — продолжал на меня наезжать капитан.
— Вы кто, товарищ капитан? — переспросил я.
Осмотревшись по сторонам, я увидел реакцию от технического состава на приезд этого деятеля. Все очень быстро решили, заползли под самолёт и изображали бурную деятельность. Наверняка, ко мне приехал представитель особого отдела.
— Лейтенант, вопросы задаю я. Доклад о выполнении поставленной задачи, — настойчиво, пытаясь вбить в меня каждое слово, сказал капитан.
— Для начала, мне необходимо подтвердить ваши полномочия, товарищ капитан. На каждом углу кричать о моих задачах я не имею права. Вы офицер и должны это понимать.
Он подошёл ко мне вплотную, тряся своими полными щеками, свисающими словно кожа у собаки породы бассет-хаунд. В свете фонарей стоянки я смог разглядеть его злющие глаза.
— Живо в машину. Ко мне в кабинет поедите. Это приказ.
— Вам представиться сложно, товарищ капитан? Никуда я с вами не поеду, пока мне не скажете кто вы.
— Капитан Пупов, особый отдел 24й дивизии, которой и подчиняется ваш треклятый полк. В машину, лейтенант, — сквозь зубы проговорил Пупов и пошёл к своему УАЗику.
— Очень приятно. Тогда я Лев Валерьянович Лещенко. Нашли дурака, который на слово поверит, — улыбнулся я. — Разрешите ваши документы, товарищ капитан особого отдела.
Со спины подошёл инженер, который встретил меня после посадки.
— С ним аккуратнее, парень. Он на голову немного ударенный, — шепнул он мне. — Особист это, с дивизии, я тебе говорю.
Отличная характеристика! Мало мне пулемётов духов на войне, так ещё и такие кренделя присутствуют рядом со мной.
— Мои полномочия вам подтвердили, товарищ Родин? — спокойно спросил Пупов.
— Так точно.
— Тогда, живо в машину! — буквально крикнул на всю стоянку капитан.
И как с такими нервами и характером держат в особистах?! До этого момента я знал в этой жизни очень приличных людей с этой структуры. Выдержанные, грамотные и умеющие слушать. Этот же больше походит на бригадира в не самом хорошем колхозе, который постоянно в отстающих по сбору урожая.
Пока ехали, никто не произносил ни единого слова. Пупов пыхтел и периодически прокашливался, пытаясь играть у меня на нервах. Чем же я его так заинтересовал, что вытянуть меня нужно было прямо со стоянки.
Кабинет у этого особиста, как мне показалось, временный. Поскольку не может он находиться в здании высотного снаряжения. Наверняка, Пупов откомандирован на время операции в Бокайды, а сам он решил выбрать себе более удобное место для контроля за обстановкой. Ближе к гуще событий.
Рядом с кабинетом уже сидело двое лётчиков. По взъерошенным волосам, усталому виду, я понял, что они тоже как и я буквально из кабины.
— Здесь сидеть, — махнул он на скамейку напротив обшарпанной двери.
Вот это мне совсем не понравилось. Если он сам и похож на пса, то я точно не в родне с ним.
— Я вам не собака, товарищ капитан, — спокойно сказал я, здороваясь со своими коллегами за руку.
Пупов повернулся ко мне и ехидно заулыбался.
— А это мы сейчас и посмотрим, кто вы и что. Ждите вызова, Родин, — сказал особист и вошёл в свой кабинет, громко хлопнув дверью.
Поговорив с ребятами, я уяснил для себя, что сегодняшняя ночь была не самая успешная в плане результатов проведения операции по уничтожению духов.
— Наших целей вообще в районе не оказалось. Не знаю, куда бомбы сошли, — рассказывал мне один из лётчиков, оказавшимся командиром звена на Су-17М2 из полка в Зары.
— А у нас почти всё мимо. Раз зашли, а ПАНовец отбой даёт. Мол, слишком близко к своим. И «сварка» строчит со всех сторон, — делился своей историей второй лётчик из местного полка МиГ-23.
Чтобы передовой авианаводчик или сокращённо ПАН, дал отмену работы по цели, должна быть причина. Это либо очень сильно промахнулся лётчик с выходом на цель, либо сам ПАН неверно рассчитал. В принципе, может быть всё, что угодно.
Свои впечатления я рассказал вкратце, и парни похвалили меня, и заочно Валеру, за храбрость.
— В вашем, 236 м, я слышал, что все безбашенные. В хорошем смысле. Начальство вас и не жалует, поскольку проявляете себя, а командир ваш может кого-нибудь потеснить в дивизии.
Сомневаюсь, что именно этим обусловлено внимание ко мне особиста. Пока с ним не поговорю, всё равно не узнаю. Да и не страшнее Пупов духов. Обычный «бесконтактный» боец.
— Родин, заходите, — вышел из кабинета молодой лейтенант и подошёл ко мне. — Начальник особого отдела Бокайдского полка, лейтенант Борькин, — поздоровался он со мной.
— Лейтенант Родин.
— Да, да. Знаю. Идите на беседу, — сказал Борькин, достал сигарету и направился на улицу.
В кабинете свет был выключен, а единственным источником, освещавшим рабочий стол Пупова, была лампа. Ощущаю
