Неприятнейшая неожиданность - Борис Владимирович Попов
Подумалось: завтра при умывании, обязательно унижу! Не упущу такой замечательный шанс.
– Иди, переводи основное.
На том и расстались.
Вернулся к кирпичникам. Они заинтересовались моим беганием туда-сюда.
– Нашел вам заказ на несколько месяцев работы, а может и дольше – как пойдет. Церковь будем класть.
Пошла обычная для них реакция.
– Мы же не умеем! Никогда этого не делали…
– А с кирпичом в руках вы выросли? Никогда не поздно начинать учиться полезному делу, которое будет вас кормить всю жизнь!
Первым, как обычно, вызвался Ваня. Сразу же за ним следом подписался его друг Егорка, а там потянулись и остальные.
– Работать теперь будете так: двое на кладке, двое на изготовлении камня. Иван – старший, глядит за порядком и завозит сюда бревна, глину и песок, на строительство – кирпич и известь. Периодически будете меняться между собой. И чтобы каждый все знал и все умел! Кто попытается схалатничать и сделать брак: не докалить кирпич, криво выложить стену или еще как-то нагадить, вышибу к чертовой бабушке и никогда с этим человеком никаких дел иметь не буду! С ленивым тоже работать не стану. Всем все ясно?
Споров не было. Иван глядел на своих сурово, как дембель на первогодков. Этот и проследит, да и сам не обмишурится.
– А сейчас нам нужно сделать перевод текста песни на русский язык, по сути – написать на эту тему новые стихи. Чтобы Ярослав писал спокойно, пусть идет домой. На работу три дня.
– Да я лучше тут, с ребятами.
– И учтите: без этой песни заказа не будет!
Ярик сиял, как медный таз. Писать стихи было его любимейшим делом.
– Мастер, хоть намекни, о чем писать-то? Не похабное чего?
– Ну ты нашел похабника!
– А вот твои анекдоты…
– И есть анекдоты. А тут о Божьей матери петь буду!
И я коротенько перевел текст. О том, как мы просим ее защитить нас всех, укрыть землю своей заботой и любовью. А потом спел. Это было, конечно, не исполнение итальянской суперзвезды, но слушателей проняло. У, особо чувствительных, даже выступили слезы на глазах. Эх, молодость, молодость…
– Старший, а вдруг я плохо напишу?
– А я тогда плоховато спою!
Посмеялись, усадили пятнадцатилетнего поэта на чурбачок, сунули в руки кусок доски, который после работы плотников валялся во дворе, и вдохновение полилось на бересту, используемую в Новгороде вместо бумаги, которая до Руси еще не дошла.
Подарок леса махом ободрали с напиленной на дрова березы, вместо писала сунули Ярославу большой гвоздь, выцыганенный сходу у плотников, которые еще тоже возились с постройкой регистратуры, и работа понеслась! Да, пора подаваться на повторный осмотр знатного семейства.
Боярин и его детишки, по сути, уже выздоровели. Жалоб не было никаких ни у одного из пролеченных мною пациентов. Хозяин попросил помочь жене.
– Не возьмусь! Она категорически отказалась.
– Ей уже совсем плохо стало.
– Вызывайте другого.
– Обращался еще к двоим, любые деньги давал, не идут, говорят они это не лечат. Не могу же я троих детей без матери оставить!
– А полечить ее также, как и вас, не пробовали?
– Да пока спохватились, Ирина уж и пить не может…
– Да, совсем плохи дела. Это мне надо поглядеть.
Повели в покой боярыни. Она лежала бледная, черты лица заострились. Давненько на отравлениях грибами такого не видал! Многие линии перекошены. Похоже, поражены токсином и печень, и почки, резко упало артериальное давление. Сердчишко колотится, как у зайца, часто – часто. Прогноз, без лечения, крайне неблагоприятный.
Надо браться лечить, и будь, что будет! На то, что может пойти нехорошая слава, в случае неблагоприятного исхода – наплевать! Не деньги в жизни главное…
А ведь сейчас не 21 век, зонда для промывания желудка не сыщешь ни за какие деньги, прокапать нечего и нечем. Велел подать объемный кувшин с водой, ведро, кружку, ложку. Всех выпроводил, чтобы не мешались и начал работать.
В первую очередь, позарез нужно повысить артериальное давление. Попытался. Бился минут двадцать. Медленно, но верно, состояние улучшалось: порозовели щечки, вернулся блеск в глазах. Повозился еще минут десять. Боярыня оживилась, начали двигаться руки и ноги. Пора!
Взялся пихать ей в рот ложку с водой, сажать больную пока рановато. Гадкий характер опять проявил себя во всей красе: молча сжала зубы. Вот сволочь!
Внятно сообщил знатной паскуде, что о ее дурости узнают все – и муж, и дети, и челядь, и другие боярские семьи, куда меня вызывают часто. И когда она умрет, будут говорить, что от глупости сдохла.
А я постараюсь добиться через епископа Германа, которому сейчас строю церковь за мой счет, чтобы ее похоронили на отшибе от кладбища, как самоубийцу. И, что не надо думать, будто просто пугаю. Сказал – сделал!
Это оказало неплохое лечебное воздействие – зубы разжались. Долго поил любительницу грибов из ложки. Потом ее бурно рвало. И так – раз десять. Боярыня покрылась холодным потом. Не пилось тебе, голубушка, несколько часов назад…
Дал нам обоим отдохнуть. Опять повысил давление крови в сосудах, можно сказать – вдохнул жизнь в отравленный организм. Села уже сама. Впервые что-то умное молвила:
– Наливай чашку, из нее теперь пои!
Дело сразу пошло веселей – бодренько наливали, пили и вырывали! Если жидкость пыталась зависнуть в желудке и резко прорваться в кишечник, откуда ее уже извлечь сможет только патологоанатом и токсин попрет в кровь свободно, пихал в рот черенок от ложки, и гадость вылетала наружу. Так возился еще полчаса.
Потом уложил пострадавшую от поедания грибочков и суровой медицины 11 века, женщину на широченную кровать с балдахином.
– Ира, теперь надо полежать и отдохнуть.
– Ты только не уходи! Я без тебя умру!
Она наконец-то поверила врачу, а это большой успех в лечебном деле. Почему-то больные всегда чувствовали во мне крепкую опору и защиту своего хлипкого организма. Так было и в 20, и в 21 веке, даже и без сегодняшних суперспособностей.
– Я не умру?
– Только краше станешь! А для улучшения самочувствия, сейчас спою тебе божественную песню. Этот псалом о том, как Божья матерь заботится о своих детях – о нас. Каждый народ поет ее на своем языке. На русском появится через два дня.
И запел «Аве Мария». Ирина была потрясена и мелодией, и голосом исполнителя. Вытерла широким рукавом синего летника, выступившие на глаза слезы и немножко хрипловатым после процедур голосом, спросила:
– Что же ты с таким-то чудом будешь делать? Больным ее петь?
Любой женщине хочется убедиться в своей
