Стать фениксом - Путешественница
Я на подгибающихся ногах прошла через исчезнувшую «стенку» и была немедленно схвачена за ухо.
— Ты мне за это ответишь, гадёныш! — прошипели надо мной и резко дёрнули вперёд. На миг показалось, что мне оторвали ухо. Но нет, вот я семеню через темноту, увлекаемая всё дальше, а несчастный орган слуха дико пульсирует от боли.
— Пустите меня, — всхлипнула я, готовая разрыдаться.
— И не подумаю. Таких, как ты, давить надо ещё в младенчестве. Появляетесь здесь, кошмары сна Мироздания. И откуда только берётесь?
Мне казалось, что мы шли вечность. Потихоньку темноту стали распугивать неуверенные поначалу огоньки, которые, по мере того, как набирали силы, сияли всё ярче. В очередном коридоре мы увидели мужчину, бывшего судьёй во время боёв при поступлении. Он поинтересовался:
— Карел, что случилось?
— Забери от меня этого недоноска, и чтобы я его вблизи своей лаборатории не видел!
Я в очередной раз оказалась на полу, судорожно ощупывая вспухшее ухо.
— Это отродье джера умудрилось за пару десятков мигов обесточить всю Академию! И если Варан хотя бы заикнётся о необходимости детального обследования вашего звёздного ребёнка, то он знает, куда я его пошлю. В Центре Наблюдения, а то и в Центре Исследований ему самое место, а не в Академии, будь у него хоть прорва редчайших способностей.
Рыжий развернулся и ушёл, что-то бубня себе под нос и эмоционально размахивая руками. Я же наткнулась на задумчивый взгляд «судьи».
— Ну и что мне с тобой делать? — поинтересовался он.
— Накормить? — неуверенно, но тем не менее с надеждой глянула я на его массивную фигуру.
Глава 2
Я вяло ковыряла вилкой в вязкой смеси, горкой возвышающейся на тарелке. Кормили здесь отвратно: странными водянистыми хрустящими фруктами, внешне похожими на персики, но без косточек, а по ощущениям ближе к земной китайской груше, жидкой похлёбкой и слипшейся абсолютно безвкусной желтоватой массой, по недоразумению называемой кашей. Но всё-таки это лучше, чем то, что мне приходилось есть до сих пор, хотя и ни в какое сравнение не идёт с больничным и интернатским питанием, которое я в своё время терпеть не могла. Неудивительно, что после нескольких ложек этого месива, голод исчезал, и приходилось буквально заставлять себя доесть всё, что было наложено на тарелке.
По обширной столовой, в один из отдалённых углов которой я забилась, сновали туда-сюда многочисленные мальчишки, подростки и юноши. Они весело переругивались, смеялись и шутили, негромко разговаривали и азартно спорили. Всё это сливалось в своеобразный неповторимый гул, витавший в помещении. До меня то и дело долетали обрывки разговоров и слов, заставляющие чувствовать себя ещё более ненужной и чужой в этих стенах.
Прошло больше месяца с тех пор, как я оказалась принятой в Академию. Наставник Варен коротко ознакомил меня с порядками и устройством этого закрытого заведения, выдал новую одежду и постельное белье, показал, где брать еду, и начисто про меня забыл. Всё это время я была предоставлена сама себе: слонялась без дела по коридорам, сидела в библиотеке (той её небольшой части, что была открыта на время каникул) и совершенно никого не встречала. Казалось, я одна-единственная во всей этой громаде здания почти без окон и выхода (я его так и не нашла, как ни старалась), с многочисленными наглухо запертыми дверями.
И вот сегодня Академия ожила, наполнилась потоками учащихся разных возрастов. Пробираясь в столовую, я испуганно жалась к стенкам, боясь столкнуться с этими самоуверенными светловолосыми мальчишками и парнями. Меня ни разу не окликнули, хотя многие странно глядели в мою сторону. Я же чувствовала себя незваной чужачкой, без спросу проникшей в их дом.
Самое странное во всём устройстве Академии для меня было полное отсутствие объявлений: не было ни бумажек на стенах, ни общих объявлений по радио — ничего. Я чувствовала, что скоро начнётся учебный год, но ничего толком не знала: ни какое у меня расписание, ни кто мои одноклассники, ни время начала занятий, ни к кому я могу обратиться со всеми этими вопросами. Наставник Варен показал мне только столовую, библиотеку, душ и учебные классы. Никаких табличек или указателей не было, а спрашивать было как-то боязно.
Кое-как дожевав кашу, я направилась в свою комнату и с изумлением обнаружила там русоволосого мальчишку с покрытым мелкими веснушками носом чуть младше меня. Моего соседа. Сердце ухнуло в пятки, когда я сообразила это.
Мальчишка же, тихо ругаясь себе под нос, раскладывал одежду и книги на полки в шкафу, точнее беспорядочно запихивал туда непонятно откуда берущиеся кучи вещей.
Я тихо скользнула к своей кровати, скинула обувь и забралась на постель с ногами. Мальчик не обращал на меня ровным счётом никакого внимания, будто меня и не было. Я же могла наблюдать за его смешной злостью на неподатливые вещи, которые мой сосед настойчиво старался утрамбовать в шкаф. Наконец он с усилием закрыл дверцы и прислонился к ним спиной.
И тут он увидел меня. Мальчик так нелепо открыл рот и вытаращил глаза, что я не выдержала и невольно усмехнулась. Мой сосед сразу же надулся и презрительно-напыщено бросил:
— Чего лыбишься?
Улыбка мигом сбежала, и я вновь почувствовала неуверенность. Пришла мысль о том, что этот мальчишка всё-таки мой сосед по комнате. А вдруг он узнает, кто я? Тогда меня вполне могут выставить на улицу. Но как сделать так, чтобы он ни о чём не догадался?
Мальчишка тем временем хмурился всё больше. Я ещё не успела решить, какую избрать тактику для общения со своим новоявленным соседом, как он выскочил в коридор, громко хлопнув напоследок дверью, отчего магический светильник под потолком погас. Что у них за система такая: стоит чуть хлопнуть дверью — и освещение пропадает? И выключателей нигде не видно. Освобождённые дверцы шкафа радостно распахнулись, и на пол шлёпнулась изрядная часть одежды моего соседа. Но мне было уже не до смеха.
Я немного поразмышляла о странностях Академии, а также её учеников, и направилась бродить по зданию. Когда я вернулась в комнату, то с радостью обнаружила, что мой сосед уже спит. И не он один. Казалось, все здание вымерло: за путь, пройденный
