Сергей Симонов - Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)
Первой страной, признавшей НРК, стал Ирак. Затем её признали Сирия, Иран, Саудовская Аравия, Египет, и Албания. 20 сентября о дипломатическом признании НРК объявил Советский Союз и другие члены ВЭС.
(Границы этнического распространения курдов в наложении на карту Турции, Ирака, Ирана и Сирии https://ru.wikipedia.org/wiki/Файл:Kurdish-inhabited_area_by_CIA_%281992%29.jpg)
Но ещё важнее было другое.
Король хорошо понимал, что без советской помощи ему ни за что не удержать завоёванную турецкую территорию. Хотя Турция терпела одно поражение за другим, зажатая с запада греческими войсками, с востока – развернувшими гражданскую войну курдами Барзани, с юга – Сирией, отнюдь не забывшей прошлогоднее военно-политическое давление и угрозы Турции, в одиночку Греция так или иначе проиграла бы войну, как это уже случилось в 1922 году, и была бы вынуждена оставить всё, завоёванное греческими войсками.
Более того, помощь – помощью, а за аренду предоставленного по ленд-лизу вооружения предстояло расплачиваться. При том, что Греция уже попала в сложное финансовое положение. Почти треть страны после турецкого вторжения лежала в руинах.
И король Павел расплатился по-королевски. В знак признательности за помощь при спасении греческого населения и государства, а также в уплату за ленд-лиз и аренду флота, он передал под контроль СССР занятые греческой армией и интербригадами проливы Босфор и Дарданеллы.
Официально проливы были объявлены «зоной свободного торгового судоходства с безусловным соблюдением положений Конвенции Монтрё», но, подобно зоне Панамского канала, которую контролируют войска США, зона проливов была передана под охрану Советскому Союзу. Сборы за проход судов по проливам делили между собой СССР и Греция. Они же выступали как «гаранты свободы судоходства и морской торговли».
По приглашению короля Греции советская морская пехота высадилась в проливах и взяла их под контроль. Конвенция Монтрё продолжала действовать, только собственник недвижимости сменился.
Спасательная служба Черноморского флота по просьбе греческой стороны подняла затопленный у причальной стенки линейный крейсер «Явуз Султан Селим», бывший «Гёбен». Греция нуждалась в помощи для восстановления городов, пострадавших в ходе военных действий. Корабль был передан ГДР по цене металлолома, в счёт оплаты за строительную технику, поставлявшуюся из Восточной Германии. Использовать его по назначению было уже нецелесообразно. По решению Вильгельма Пика, крейсер был отремонтирован и превращён в музей.
Президент Эйзенхауэр оказался перед нелёгким выбором. По Уставу НАТО он должен был отдать приказ о начале военных действий. Но против кого? Кто агрессор? И Греция и Турция входили в НАТО. Турция была основательно виновна в геноциде мирного населения, притом – неоднократном, и греки явно не намеревались спускать этот вопрос на тормозах.
Президент был обескуражен и другим обстоятельством, которое представлялось ему значительно более важным, чем передравшиеся между собой Греция и Турция: 10 сентября в Багдаде началось совещание глав государств: Ирака, Ирана, Саудовской Аравии, СССР, Бахрейна, Катара, Омана, Индонезии. От СССР на встрече присутствовал А.Н. Косыгин. (АИ)
Пока в Греции и Турции шли бои, в Багдаде проходили переговоры, завершившиеся созданием 14 сентября 1958 г Организации Стран – Экспортёров Нефти. (АИ, в реальной истории создана там же, в Багдаде, 10-14 сентября 1960 г, по инициативе Венесуэлы. В сентябре 1958 в Венесуэле режим ещё не сменился.)
Инициатором встречи стал президент Ирака генерал Касем, хотя предварительная подготовка велась с начала 1957 года. На переговорах были подписаны учредительные документы и решены последние организационные вопросы. Но Эйзенхауэр был раздосадован даже не самим фактом создания ОПЕК, а решением организации использовать в качестве основной расчётной единицы советский рубль. Это предложение не было внезапным – идея, что называется, носилась в воздухе с 1952 г. На учредительной сессии ОПЕК предложение внёс король Саудовской Аравии Таляль, а его убедил его собственный премьер-министр Насыр ас-Сайд. Использовался ли для убеждения «маузер Дзержинского» – история умалчивает.
Узнав об этом, Эйзенхауэр сначала был разъярён, а затем впал в депрессию. Его вернул к активной деятельности госсекретарь Гертер, убедивший президента, что медлить нельзя, и надо что-то решать с Турцией, пока эта страна ещё остаётся на карте.
Прежде, чем делать громкие политические заявления, Эйзенхауэр связался по прямой телетайпной линии с Кремлём:
«Господин Первый секретарь, мне необходимо уточнить ваши намерения в отношении Турции. От этого может зависеть судьба мира. Мы готовы действовать со всей решимостью, чтобы не допустить советского захвата Турции и установления там коммунистического режима. При необходимости мы готовы применить ядерное оружие. »
Хрущёв, прочитав перевод телеграммы американского президента, ответил очень неожиданно:
«Господин президент, ядерное оружие есть и у нас, вы хорошо это знаете. Мы тоже можем его применить. Но я рад, что вы не стали принимать поспешных решений и предпочли в этот непростой момент сначала связаться со мной по прямой линии. Советский Союз не имеет намерений оккупировать Турцию и приводить к власти коммунистический режим. Наши действия являются исключительно ответом на убедительную просьбу Греции о помощи в прекращении геноцида. Наша авиация и флот выполнили поставленные перед ними ограниченные задачи и вернулись к режиму патрулирования, с целью разделить враждующие стороны.
Если со стороны Турции, США или НАТО не последует дальнейших шагов по эскалации конфликта, Советский Союз готов перейти к мирному урегулированию вопроса. Мы также готовы попытаться повлиять на непримиримую позицию греческого правительства, но не можем гарантировать, что эта попытка будет удачной. Греки слишком сильно пострадали от турецкого геноцида. »
С формулировкой ответа Никите Сергеевичу помог министр иностранных дел Громыко – у самого Хрущёва гладкие дипломатические фразы получались плохо.
Эйзенхауэр, получив ответ советской стороны, ответил не сразу. Президент, видимо, ожидал жёстких заявлений, и уже приготовился давить и угрожать. Неожиданно спокойный и выдержанный тон советского послания и готовность к сотрудничеству сбили Эйзенхауэра с агрессивного настроя.
– Я ожидал совсем не этого, – сказал Айк, передавая телеграмму стоящему рядом госсекретарю. – Не понимаю... Он что, испугался? Вначале пригрозил ответным ударом, а потом заговорил о мирном урегулировании? Советы не собираются воевать?
Гертер внимательно изучал ответ Хрущёва.
– Вы уверены, что перевели всё правильно? – спросил он переводчика.
– Да, сэр. Текст очень простой и понятный, никаких сложных идиоматических выражений, которые так любят красные. Писал, скорее всего, Громыко. Стиль дипломатический, на Хрущёва непохоже.
Госсекретарь ещё раз вчитался в текст.
– Нет, господин президент. Хрущёв не испугался. Как бы странно это ни было, он действительно готов сотрудничать.
– Странно...
– Ничуть, – покачал головой Гертер. – Первый секретарь, также как и вы, господин президент, ощущает свою ответственность за судьбу мира. Он понимает, что дальнейшая эскалация конфликта только всё усложнит. Поэтому он даёт нам ясный сигнал: не нажимайте, и можно будет решить дело миром. В противном случае...
– Да, уж... Очень противный случай может получиться, – проворчал Эйзенхауэр.
В этот момент телетайп снова ожил, напечатав следующую часть послания Хрущёва:
«В отношении ядерного удара. По кому ударять собираетесь, господин президент? Если по территории СССР, так ответ прилетит быстро. Подумайте как следует, стоит ли начинать третью мировую из-за каких-то осло#бов? Если бомбить греческие войска? Так они сейчас на территории Турции. Турция вроде как ваш союзник и входит в НАТО. Союзника ядерными бомбами крошить будете? Если бомбить Грецию – а зачем? Греция тоже страна НАТО. К тому же турки и так треть Греции сожгли. Хотите войти в историю, как человек, уничтоживший ядерным ударом Афинский Акрополь? Это можно. Один такой уже был – Герострат. Всё человечество его до сих пор помнит. Слава громкая, но плохая. Подумайте ещё раз. »
Президент перечитал второе послание дважды. Фыркнул, передал Гертеру.
– О! А вот это уже лично Хрущёв, – усмехнулся госсекретарь. – Что скажете, сэр?
– Скажу, что он прав, чёрт возьми! – буркнул Айк. – Начинать мировую войну из-за Турции – идиотизм. Кстати, какой сочный термин – donkeyfuckers. Надо запомнить.
– Моё мнение, сэр – проблема с красными в сложившейся ситуации не может быть разрешена прямолинейно, силовым способом, – сказал Гертер. – В конце концов, личный контакт первых лиц государства часто даёт лучшие результаты, чем даже долгая кропотливая работа дипломатов. Вспомните, как вы удачно побеседовали с ним в Женеве в 1955 году? Вам удалось договориться с красными по программе «Открытое небо» и по платежам за ленд-лиз. (АИ, см. гл. 01-32). И если бы не идиотская Суэцкая авантюра англичан и французов, вполне возможно, что мы смогли бы развить этот дипломатический успех. Заметьте, Советы продолжают вполне успешно сотрудничать с Францией, несмотря на Суэц.
