Предопределение - Алексей Витальевич Осадчук
Сказать, что слова шута озадачили и обескуражили герцогиню, значит, ничего не сказать. Она уже была готова задать вопрос Кико, как ее отвлек довольный голос принца.
— Господа, я в восхищении! — оживленный сияющий взор Генриха прояснился. Казалось, он даже протрезвел.
Сопровождавшие принца дворяне недоуменно рассматривали его, словно перед ними возник совершенно другой человек. Всего один танец с этой девушкой, и к ним вернулся их прежний Генрих.
— Ваше высочество, что же вас так восхитило? — громко произнес шут. — Поделитесь же с нами, скорее!
К ним начали подтягиваться стоявшие неподалеку группки аристо.
Генрих, окинув шута брезгливым взглядом, обернулся к слушавшим его дворянам и произнес:
— Господа, моему удивлению и восхищению нет предела! Сегодня я впервые был посрамлён. Мне, мнившему себя экспертом моей любимой породы вюртенбергских мистралов, только что стало известно, что я не знаю даже половины об этих лошадях. И все благодаря вот этой прекрасной девушке, знаниями которой я восхищен. Только что она рассказала мне очень много нового об этих великолепных животных. Мадмуазель Маршан известны такие подробности о мистралах, о которых наверняка не знает даже главный конюший моего отца.
Дворяне угодливо улыбались принцу и с интересом рассматривали зардевшуюся от похвалы девушку. На задних рядах мелькало вспотевшее лицо барона де Меркадье. Он без особого успеха силился рассмотреть происходящее.
— Ваше высочество, — неожиданно громкий голос шута заставил всех собравшихся замолчать и посмотреть на говорившего. — На самом деле ничего удивительного не произошло.
— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился принц Генрих.
— Я хочу сказать, что кому, как не наследнице создателя этой породы знать все об этих лошадях, — последние слова шут произнес в гробовой тишине.
Взглянув на побледневшую от ужаса Верену, Кико, улыбаясь, произнес:
— Я ведь прав, ваше высочество?
Несколько десятков вытянутых лиц повернулись в сторону боявшейся пошевелиться девушки. Глаза Жанны дю Белле были широко раскрыты, а сердце вот-вот готово было выскочить из груди.
— Что ты несешь, дурак! — первым в себя пришел принц Генрих. — Это же…
Но Кико его перебил:
— Герцогиня Вюртенбергская, младшая дочь покойного короля Астландии Конрада Пятого, принцесса София-Верена.
Сказав это, Кико поклонился потерявшей дар речи девушке, а собравшиеся вокруг дворяне громко ахнули.
На побледневшую герцогиню дю Белле было страшно смотреть. Она переглянулась со стоявшей чуть поодаль Валери. Глаза племянницы сейчас были похожи на два золотых империала. Неужели именно об этом предупреждал ее брат?
— Ваше высочество, — тем временем шут громко продолжал обращаться к Верене. — Его величество только сегодня узнал, что вы находитесь в его столице и возжелал лично встретиться с вами. Я прибыл сюда специально, чтобы проводить вас во дворец.
— Барон, — только и смогла пересохшим горлом произнести герцогиня дю Белле.
Шут обернулся и посмотрел на Жанну. В его взгляде она не увидела и тени веселья. На нее сейчас смотрел опасный хищник.
— Ваша светлость, — произнес он сухим голосом. — Полагаю, его величество пожелает, чтобы принцесса погостила у него во дворце. Разумеется, на половине королевы. Вы не будете против отпустить свою гостью?
Шокированная происходящим герцогиня лишь смогла молча покачать утвердительно головой.
— Вот и прекрасно, — улыбнулся шут и, ловко опередив шагнувшегося было к девушке принца Генриха, взял Верену за руку и настойчиво повел ее на выход из зала.
Верена, словно во сне, последовала за ним. И только выйдя из дворца и оказавшись на ступенях перед главным входом, на мгновение остановилась. Верена заметила, как в ее сторону направились четверо дружинников с гербом маркграфа де Валье на груди. Воины, хмурясь, положили ладони на рукояти своих клинков.
В следующую секунду их окружили возникшие из ниоткуда воины в доспехах страйкеров. Верена видела, что еще миг — и начнется схватка, в которой ее защитники обязательно погибнут.
— Остановитесь! — громко произнесла она, обращаясь к дружинникам Макса и страйкерам в темных доспехах. — Уберите руки от мечей! Я ухожу по своей воле! Отправляйтесь домой.
Дружинники маркграфа переглянулись, но руки от мечей убирать не спешили. Они прекрасно понимали, кто именно окружил их. Это были знаменитые Тени короля. Но несмотря на это, они, похоже, были готовы выполнить свой долг.
— Это приказ! — грозно сверкнув глазами, произнесла Верена. — Я отправляюсь на аудиенцию к его величеству!
В данную минуту перед ними стояла не испуганная девушка, а наследница астландского престола, в жилах которой текла кровь некогда могущественной королевской династии.
Дружинники нехотя повиновались и хмуро посторонились.
Верена кивнула и перед тем, как продолжить путь, обернулась. У входных дверей дворца столпились дворяне. Она увидела стоявших у колонны герцогиню дю Белле и Валери. Обе смотрели на нее, широко раскрыв глаза. Там же замер мрачный принц Генрих со своими людьми. А сбоку из-за спин выглядывало потное раскрасневшееся лицо барона де Меркадье.
Верена презрительно хмыкнула и отвернулась. Словно ныряя в темный омут, она решительно ступила на нижнюю ступеньку. Внизу ее уже ждал экипаж.
— Правильное решение, ваше высочество, — насмешливо произнес шут, лично распахнувший перед ней дверцу кареты. — Ваше благоразумие делает вам честь. Только благодаря вам, сегодня никто не погибнет.
Глава 18
Эрувиль. Дворец герцогини дю Белле.
— Принцесса Астландии? — ошарашенно повторяла Валери. — Тихоня Верена — принцесса Астландии? Тетушка, почему вы молчите?
Она сидела на краешке кресла и взволнованно следила за тем, как герцогиня, напряженно о чем-то размышляя, ходила из одного угла кабинета в другой.
После стремительного отъезда Верены и королевского шута прием сам собой сошел на нет. Гости, кто в растерянности, а кто, коротко прощаясь, довольно быстро покинули дворец герцогини. Зал опустел, будто вместе с Вереной улетучилась и вся пышность мероприятия.
Первым умчался барон де Меркадье: его трясло так, словно у него лихорадка. Ведь все вдруг вспомнили, что он чуть было не женился на беглой принцессе. Такое внимание и в таком контексте пугало его до колик.
Провожая презрительным взглядом карету с гербом Меркадье, герцогиня мысленно представляла, как этот трус теперь засядет у себя дома словно мышь, стараясь не отсвечивать.
Задержался лишь принц Генрих со своими приближенными. Но, на удивление, вместо едких шуток он вел себя крайне обходительно. Перед отъездом поцеловал руку Жанне и заметил с подчеркнутым уважением, что восхищен ее
