Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава, 4 - Семён Афанасьев
— Концентратор. Армейский. Старые запасы. Маса его сожрал, всё по процедуре. Он теперь у него из аппендикса наяривает, — односложными фразами описывает ситуацию Цубаса. — Видимо, суставы на время боя усилились автоматически…
— Да, мелькало что-то такое в фоновом режиме, — подтверждаю. — Ну и я колено чуть согнуть успел: он не на излом ударил, а в тупой угол. Сквозь штаны, вам снаружи не видно было.
Поскольку все вокруг математики, больше вопросов не возникает. Как действует проекция сил, тут объяснять не надо.
Возникшие, когда всё окончилось, местные полисмены развивают бурную деятельность.
Я, предъявив с телефона Цубасы свою грамоту от директора департамента, вызываю уважение в их взгляде и набираю Садатоши. Коротко излагаю ситуацию.
После этого мы отправились дальше на занятия, а "китайского тигра" (это он сам себя так назвал) потащили в местный медпункт.
— Я б сказала, что не первый. — После паузы заявляет рассудительно Икару. — Сразу два акта.
— Первым были спортсмены? — догадывается Сора.
— Угумс…
— Какие дальше планы? — это Канако.
— Сейчас зайдём на вызов к президенту, все вчетвером. Затем досидим, что останется, из занятий. Затем с Масой отвезем кое-кого в больницу, — Цубаса на мгновение отрывается от гаджета и звучно целует Иоку в макушку. — Потом, видимо, будем искать, где бы приземлиться.
Все уже в курсе моей размолвки с родителем, потому Канако неуверенно предлагает:
— Можем на недорогой отель скинуться?
— Не надо, — решительно отвергает руку помощи красноволосая. — На то у нас и самих есть.
— В крайнем случае, они у меня в палате успешно ночуют, — торопится добавить из кресла отличница.
* * *
Кабинет и должность начальника образовательного процесса старшей школы временно вакантны: Кавасима, взятый под стражу прямо в зале суда при мне, из тюрьмы пока так и не появился. Во всяком случае, в академии.
А другого человека пока или нет, или не планируется.
Когда меня вызвали после третьего урока к директору всего заведения, Цубаса недовольно заметила:
— Началось…
— Вместе пойдем, — решительно подняла на красноволосую глаза отличница. — Уж я найду, что сказать!
— Только рубашки застегните, — на всякий случай напоминаю я.
В административный корпус, под кабинет директора, так и прибываем вчетвером, вместе с Икару в каталке.
— Я же звал сюда только одного человека? — удивляется Фурухаси при виде нашей процессии.
— Я сегодня не могу далеко отходить от Асады! — поднимает руку Иока. — Он сопровождает меня от больницы и обратно, в рамках десяти часов исправительных работ!
— Каких работ?! — педагог, естественно, не держит мелких деталей в голове.
Это ещё в том случае, если он их знает.
— Когда Кавасиму при мне сажали за служебный подлог, мне впаяли десять часов общественно полезного труда, — вежливо поясняю со своего места. — Я их отбываю медбратом, при Икару. Учимся вместе; в классе тоже вместе… Всё логично, как по мне.
— То, о чём я хотел бы поговорить, для чужих ушей не предназначено. — Президент и директор в одном лице преисполнен решительности.
— Господин Фурухаси, не сочтите за наглость. Если вы собрались меня воспитывать, то этим в рамках профилактических мероприятий сейчас официально занимается полиция Токио. Они так и сказали: вы можете официально обратиться в девятое бюро — и получить от них подтверждение. Они уже в курсе сегодняшнего инцидента.
— Как?! — директор даже очки снимает.
— Я первый отзвонился в девятку и сам заявил.
Преподаватель удивленно поднимает правую бровь и что-то записывает на электронном планшете указательным пальцем.
— А если у нас какие-то другие цели, то я бы крайне не хотел отнимать ваше время понапрасну, — продолжаю не выходить из образа. — Могу спросить? Какая цель нашей встречи?
— Сегодня обычные школьные конфликты впервые на моей памяти вышли за рамки вашей школы. И коснулись уже даже других учащихся, — тщательно обдумывая каждое слово, обозначает тему Фурухаси. — Я пока никак не квалифицирую произошедшее, но не могу и игнорировать всего. Как минимум, мне нужно поговорить с каждым из вас — хотя бы, чтобы понять, что происходит! И чего ждать дальше.
Я только открываю рот, как нестройный хор четырех одноклассниц начинает наперебой излагать вариации случившегося.
Директору это надоедает буквально через четверть минуты — и он с размаху перепечатывает ладонью по крышке стола:
— ТИХО!
—… а над инвалидом они всегда поиздеваться горазды! — ничуть не смущаясь, завершает из кресла Икару. — К тому же, давайте вообще на учебный рейтинг посмотрим! Директор, кому верите больше?! Мне?!! Или спортсменам?!
Я уже в курсе, что Иока, кроме прочего, находится в негласном рейтинге лидеров математического направления не только префектуры, а и как бы не города. Попутно, в рамках школьного кружка, она заменяет преподавателей с малышами из младшей школы, в местном аналоге продлёнки. Еще какую-то общественную нагрузку тянет…
В общем, удар ниже пояса.
— Мне показалось, что китайца стоит дополнительно протестировать на законность расширений, — дождавшись своей очереди, веско заявляет Цубаса.
— А я б вообще иначе поставил вопрос, — раз идёт такой банкет, не мне оставаться в стороне. — Директор, а это вообще нормально, что какой-то гайдзин из-за моря наезжает на японцев в Японии?‥
Виснет неловкая тишина.
— Зачёт, — с нечитаемыми интонациями роняет моя половина.
До меня с опозданием доходит, что в глазах президента я от своего оппонента особо не отличаюсь. В лучшую сторону.
— Ну, у меня хотя бы фамилия японская, — добавляю сконфуженно, опуская взгляд.
Вначале начинает смеяться Икару. Затем к ней присоединяются Сора и Канако.
Цубаса, скептически поведя бровями, два раза хлопает в ладоши.
* * *
А когда мы наконец, еще через четверть часа, выкатываемся дружно из административного корпуса, Кимишима, виновато глядя на меня, даёт мне прочесть свой экран:
"Мама сегодня дома".
— У меня ночевать не получится, — вздыхает она. — По крайней мере, сегодня. Если хочешь — плюну на всё и буду с тобой, где ты! — её глаза смотрят отчаянно и решительно. — Хоть под мостом!
— Не надо, — говорю, подумав. — Если честно, у меня свои дела с Рюсэем были. Не срочно, но как раз и порешаю, пользуясь оказией.
— Можешь у меня в палате остаться! Вторую кровать поставят!
