Тафгай. Том 9 (СИ) - Порошин Влад
— Весело тут, — пробубнил я себе под нос, когда коротышка остановился на небольшом пятачке, где никто не танцевал.
— Это тебе, — протараторил кот Бегемот, сунув мне в руки голубую картонную коробочку размером десять на десять сантиметров. — Значит так: загадываешь желание, открываешь футляр, вылетает мыльный шарик, лопается и считай, что загаданное в наступающем году сбудется. Сразу хочу предупредить: фантазируй в пределах разумного, небольшое чудо, не более. И от меня можешь половинку крохотного желания загадать, хе-хе-хе. И вот ещё что! Грамоту от заводского профсоюза, как и обещал, пошлёшь мне ценной бандеролью. У меня ни одной грамоты дома нет, — жалобно замяукал кот Бегемот.
Из-за чего я не удержался и почесал толстенького коротышку за кошачьим ухом, как это иногда делал своему коту Фоксу. Бегемот блаженно заурчал, затем уставился на меня большими удивлёнными глазами и возмущённо шлёпнул по моей руке.
— Благодарственную грамоту с большой круглой печатью я гарантирую, — смущенно произнёс я.
— Смотри! Салют! — громко мяукнул он.
«Что я салютов не видел?» — подумал я, улыбнувшись и подняв глаза к небу, где захлопали большие гроздья разрывающихся фейерверков. И в ту же самую секунду эти разноцветные брызги огней превратились в обычные бумажные листочки, а звёздное небо стало простым потолком уездного ДК. И до моего уха долетели аплодисменты зрителей и их же дружные скандирования:
— Молодцы! Молодцы!
— Поклонились! — скомандовала режиссёрка Кира Нестерова.
И я вместе с артистами агитбригады автоматически согнулся в пояснице. И только мне подумалось, что я пережил пусть необычный, но кратковременный сон, как в правой руке обнаружил небольшую голубую коробочку.
* * *— Ванечка, ты, что будешь пить? — спросила меня Наташа Сусанина, накрывая стол, который мы с ребятами из агитбригады вынесли на сцену.
— Безалкогольное пиво, — брякнул я, затем прокашлялся и добавил, — в том смысле, что берёзовый сок.
— Кто ж, твою дивизию, в Новый год пьёт безалкогольный сок⁈ — прокрякал старик Харитоныч, обнимая как новорожденного ребёнка пятилитровую бутыль самогонки.
— Мужики, принимай подарок от благодарных зрителей! — захохотал я, видя, как в зрительно зале переминается с ноги на ногу хозяин моего временного дома.
— Вот это презент! — радостно рявкнул Вовка-гитарист и первым спрыгнул со сцены, по которой артисты бегали туда и сюда перетаскивая стулья и угощения.
— У меня тама в санках ещё одна такая «красотка», — важно заметил Харитоныч, передавая бутыль нашему музыканту. — Впускаете меня в свою молодую компартию, али как?
— Проходите-проходите, Иннокентий Харитонович, — кивнула Кира Нестерова. — Товарищи, давайте побыстрее остался час до Нового года.
«Ещё вагон времени, чтобы расслабиться, — усмехнулся я про себя, разглядывая загадочный картонный подарок. — Как так меня куда-то перенесли, если я, по утверждению ребят, всё время был на сцене и даже вроде как пел. Либо я исчез всего на мгновенье, а потом просто-напросто долго не мог прийти в себя? Хотя какая разница, что да как? Есть вполне осязаемый подарок, нужно не мудрствуя загадать желание и открыть коробочку. А что я хочу? Хочу летом вернуться в Высшую лигу. Однако она от меня и так не убежит, тем более это пообещали парни из конторы Юрия Андропова. Но в „Вышку“ мало вернуться, там надо ещё и заиграть. А для этого нужно здоровье и ещё раз здоровье. Старые и больные ветераны советскому хоккею не нужны. Кстати, Тихонов не взял Харламова на Кубок Канады 1981 года ещё и потому, что у Валеры после первой автоаварии плохо сгибались голеностопы. Значит, к первой предсезонной игре у меня должны зажить все ушибы, переломы и растяжения. Ну вот, достойное и вполне реальное желание».
— Что это у тебя в руках? — заинтересовалась коробочкой Наташа Сусанина.
— Подарил какой-то зритель, — приврал я. — Представляешь, сказал, что там внутри мыльный пузырь.
— Дай я посмотрю, — буром полез исполнитель ролей пьяниц и хулиганов Витёк.
— Спокойно, товарищи, — я поднял рукой свой подарок высоко вверх. — Сейчас все вместе её откроем. Будет там мыльный пузырь или нет, как вы считает? — обратился я ко всем, кто был сейчас на сцене.
— Иван, открывай свою коробчонку с лягушонкой, и садимся за стол, — проворчала Кира Нестерова.
— Хорошо, открываю на счёт три, — хохотнул я и тут же загадал одно большое и одно половинчатое желание, чтобы к первому предсезонному матчу прошли все болячки, и чтобы в следующем сезоне хоть иногда мне сопутствовала спортивная удача.
— Раз, два, три! — загоготал Витёк.
Я осторожно приподнял крышку, так как мне теперь и самому стало интересно, есть там волшебный мыльный пузырь или нет. И вдруг из приоткрытой коробочки выскочил крошечный мыльный пузырёк, а потом он медленно стал раздуваться и расти в размерах, при этом всё выше и выше поднимаясь в воздух. Артисты агитбригады, все как один взрослые дети, приоткрыв рты, уставились на это небольшое мыльное чудо. А пузырь тем временем всё рос и рос и, поднявшись на высоту в четыре метра, достиг размеров баскетбольного мяча.
— Обалдеть, — пролепетал Витёк и в тот же самый момент мыльный шар, глухо хлопнув, прекратил своё короткое существование.
— Кто тебя за язык тянул, балбес? — прошипела Сусанина, отвесив Витьку подзатыльник.
А у меня где-то глубоко внутри поселилось стойкое ощущение, что мои скромные желания непременно сбудутся.
Глава 19
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь.
Именно этот стихотворный отрывок из романа Пушкина «Евгений Онегин» крутился у меня в голове, когда новогодняя ночь подошла к концу. Потому что в данный исторический момент старик Харитоныч, укутавшись в тулуп, сладко дрых на санках, которые я, словно мерин, тащил из городского ДК к нам домой. В воздухе кружились редкие, но колючие снежинки. Одинокие уличные фонари жёлтым и печальным светом пялились себе под ноги. А город, отгуляв долгожданное торжество, в большинстве своём погрузился в предрассветную тьму.
— Какая ночь! Какая волшебная ночь! — отчего-то радовалась Наташа Сусанина, которая возглавляла нашу необычную процессию. — И Новый год, что вот-вот настанет, — пропела она. — Какая замечательная песня! Хорошо-то как!
— Харитонычу тоже сейчас хорошо, — проворчал я, поменяв уставшую правую руку на левую. — Едет на санках и в ус не дует, смотрит розовые сны.
— Ванечка, а как ты считаешь, я стану знаменитой актрисой или певицей? — Сусанина взяла меня под руку и со стороны наша маленькая компания стала напоминать молодую семью, которая на санках везет из детского сада великовозрастного ребёнка.
— На счёт знаменитости не знаю, но вокальные данные у тебя отменные, не хуже, чем у звёзд советской эстрады, — пробурчал я, смахнув пот. — Тебя бы Мише Плоткину показать, это продюсер ансамбля «Лейся песня». Я, думаю, он бы тебя взял.
— А ты знаком с «Лейся песней»? — опешила девушка.
— Знаком, я много с кем знаком, — кивнул я, вспомнив, как привозил товарищу Плоткину гитары и синтезаторы из-за «бугра». — Если хочешь, могу написать ему письмо, которое тебе придётся доставить в Москву самой. А чтобы он был посговорчивей, покажешь ему новую песню про «Снежинку».
— В каком смысле новую, когда её уже поют в Череповце? — снова удивилась она.
— А я соврал. Я вообще люблю приврать. Ху! — выдохнул я и остановил тяжеленные 60-килограмовые санки. — Это песня самая новая, я бы даже сказа новейшая.
Я посмотрел в большие и удивлённые глаза Сусаниной, рассмотрел маленький аккуратный носик и естественные пухлые губы этой красивой девушки. И мне вдруг захотелось её поцеловать. Потому что вокруг кружился какой-то романтичный снег, а повисшая в волшебном новогоднем пространстве тишина, создавала полное ощущение нашего одиночества в этом огромном мире.
