Национальность – одессит - Александр Васильевич Чернобровкин
Сейчас за Мукден идет кровавое сражение. В газетах пишут, что русская армия побеждает, что вот-вот…
— Как вы там оказались? — спросил он.
— Мой отец работал в «Торговом доме Родоканаки». Начинал здесь, потом стал представителем в Александрии, потом в Марселе, а когда дела у владельцев пошли плохо, уехал в Порт-Артур. Его старший брат, дядя Саша, работал капитаном на английском пароходе на линии Шанхай-Порт-Артур. Написал, что там большие возможности. Вот мы и отправились всей семьей. Отец открыл в Порт-Артуре свой торговый дом, а я и младшие брат и две сестры начали учиться в гимназии. Сперва жили в китайском домишке из самана, потом построили большой жилой каменный дом. Дядя не обманул. Дела быстро пошли в гору. Отец построил контору и пакгауз, завели слуг-китайцев, свой выезд. Летом я работал учеником штурмана на пароходе под руководством дяди. К торговле у меня душа не лежит. Дело отца должен был продолжать младший брат Вова. Позапозапрошлым летом я, как обычно, устроился на пароход к дяде. Пошли сперва в японский Нагасаки, потом в Гуанчжоу, Шанхай. В Порт-Артур Прибыли через два месяца, а там карантин из-за холеры. Умерли и все мои… — я запнулся как бы от горя и перекрестился.
Перекрестился и мой визави, произнес:
— Мир их праху!
— Мне оставался год до окончания гимназии. Я хотел бросить, но дядя настоял, чтобы я закончил обучение. Он хотел, чтобы я получил высшее образование, стал инженером. Даже уволился с парохода, поселился со мной в Порт-Артуре, чтобы я не отлынивал от учебы. Он попробовал торговать, но не получалось, поэтому продал пакгауз и товары и положил деньги на мой счет в Русско-Китайском банке, а когда я закончил гимназию, продал и наш дом. Сказал, что место несчастливое, незачем за него держаться. В то время в Порт-Артур приезжало много народа, цены были хорошие. Дядя опять стал капитаном, а меня взял штурманом. На английский пароход брали только его, поэтому устроились вдвоем на португальский, ходивший из Макао на Порт-Артур. Все было хорошо, пока не началась война. Судовладелец приказал возить грузы в Инкоу. Это другой наш китайский порт севернее. Японцы захватили его летом. В ночь на двадцать третье апреля дядя решил проскочить ночью, чтобы не встретиться с японскими кораблями, мимо Ляодунского полуострова, на котором Порт-Артур, и налетели на мину. Я спал в каюте. Вдруг как бабахнет! Меня выкинуло из койки, ударился головой так, что потерял сознание. Очнулся уже в воде, чуть в воронку не затянуло. Я плаваю хорошо, выгреб. Поплыл на свет прожектора, который стоял на восьмом редуте. Вода была холодная, еле добрался. Меня наши солдаты подобрали на берегу, довели до блиндажа, уложили спать, а утром отвезли в город. Я там почти полгода прождал. Всё надеялся, что дядя спасся. Уехал, когда стало совсем плохо. Уже отсюда написал в Макао португальскому судовладельцу, где меня найти. Вдруг случится чудо⁈ — изложил я легенду, придуманную в поезде по пути в Одессу.
— После таких испытаний вас обязаны принять в университет бесплатно! — заявил старший и поглядел на остальных так, будто решение зависит от них, а они против.
— Нет, спасибо! — отказался я. — Мне досталось большое наследство от родителей и дяди. Он был вдовцом бездетным, поэтому оставил в банке завещания на мое имя.
— Да, вы явно не коммерсант! — сделал он вывод. — Как хотите, но было бы справедливо, чтобы вы учились бесплатно, — после чего спросил: — На какой факультет желаете поступить?
— Наверное, на физико-математический. Хочу стать инженером-химиком, — ответил я. — Есть у вас такая специальность?
— Конечно, у нас есть отделение химии в естественном разряде, — проинформировал он. — По окончанию университета вы сами решите, кем быть: заниматься преподаванием в реальном или коммерческом училище, или, если покажите хорошие знания и защитите магистерскую, а потом докторскую диссертации, стать профессором в университете, или устроиться чиновником, или инженером на завод, или в какую-нибудь агрономическую компанию.
Наверное, это то, что мне надо.
— А смогу посещать лекции других отделений, разрядов, факультетов? — поинтересовался я.
— Бог мой! Да сколько угодно, если потяните! Многие даже по одному отделению осилить не способны! — насмешливо воскликнул старший секретарь, после чего объяснил: — Можете по ходу учебы перейти с одного на другое или в математический разряд — математика, физика, астрономия — или на медицинский факультет с зачетом некоторых дисциплин, потому что они совпадают. С математическим в этом плане легче всего, потому что мало кто хочет учиться на нем: трудно. В основном туда идут иудеи, — рассказал он.
— Почему? — полюбопытствовал я.
— На них квота в десять процентов от всех студентов. Большинство хочет учиться на юридическом и медицинском факультетах или хотя бы на историко-филологическом и естественном разряде физико-математического, а на математическом разряде мало студентов, вот и зачисляют иудеев, порой сверх нормы, чтобы дать заработать преподавателям, — поделился секретарь внутренней информацией.
— Какие экзамены надо сдавать для поступления? — спросил я.
— Никаких. С пятнадцатого июля по десятое августа придете сюда с заявлением на имя ректора, ординарного профессора, статского советника Алексея Николаевича Деревицкого, аттестатом зрелости и его копией на обычной бумаге, и… — тут он запнулся. — У вас есть метрическое свидетельство о времени рождения и крещения, о состоянии, к которому принадлежите по происхождению, о приписке к призывному участку по отбыванию воинской повинности?
— Увы, все осталось в Порт-Артуре! Я не ожидал, что его сдадут, не похлопотал вовремя, а потом уже было поздно. Только таможенный паспорт успел получить, потому что собирался устроиться штурманом, — ответил я и дал ему свой документ.
— Этого хватит, — облегченно вдохнув, решил секретарь. — Сделаете копию первых страниц, где данные о вас, и еще нужны будут три небольшие фотографии с вашей фамилией карандашом на обратной стороне каждой, Переел началом учебного года или в первые дни оплатите обучение, выбрав не менее восьми обязательных предметов, — сообщил он, после чего похвалил: — Смотрю, у вас по латыни и древнегреческому «отлично»!
— Помогло хорошее домашнее образование. Когда жили в Марселе, отец не жалел денег, нанимал лучших учителей. Древнегреческий нам преподавал грек Демис Руссос, латынь — итальянец Андриано Челентано, английский — шотландец Пол Маккартни, французский — Эдит Пиаф. Только немецкий знаю не очень, потому что начал учить в гимназии. Отец по каким-то неведомым мне причинам не любил немцев, — прогнал я, внутренне смеясь.
— А кто их любит⁈ — весело бросил сидевший за ближним от двери столом мужчина лет
