Наши уже не придут (СИ) - RedDetonator
Сам Розинг живёт в Петербурге и он просил Немирова, обратившись через Марфу, заглянуть к нему, чтобы побеседовать о его идеях. На Рождество это было вполне возможно.
Настоящий инженер, любящий и умеющий разрабатывать механизмы — это ценная находка. Возможно, он окажет содействие в изготовлении интересных Аркадию вещей, отсутствующих в данный момент…
Марфа и Пахом сейчас копят деньги для строительства дополнительных цехов и ждут, пока привезут ещё два разливных аппарата.
План развития предусматривает десять аппаратов в трёх цехах, что позволит охватить предложением весь Санкт-Петербург.
Отпускная цена одной полулитровой бутылки — шестьдесят копеек, скупается «Марфа-кола» практически сразу, причём рынок хочет гораздо больше, чем они могут дать.
А так, при одном работающем разливном аппарате, они зарабатывают 7200 рублей в неделю «грязными».
В тридцать пять рублей в неделю обходятся зарплаты рабочих, а ещё ведь есть налоги.
Промысловый сбор, при условии сохранения нынешних объёмов, составит 5616 рублей в год, но при расширении производства он существенно увеличится. Завод уже посещал податный инспектор, который и оценил этот сбор. Он уже знает, что Марфа собирается расширять производство, поэтому мимо государства это не пройдёт, а они и не переживают по этому поводу — с государством ссориться они не собираются.
«Самый страшный смертный грех в глазах государства — неуплата налогов», — подумал Аркадий. — «И в этой битве не выиграть, оно всегда побеждает».
Ещё податный инспектор отметил, что Марфе надо бы прекращать заниматься самодеятельностью и вступать в купеческую гильдию. Оценочный доход с одной линии составляет 374400 рублей в год, что позволяет Марфе вступить во вторую гильдию.
Заявку она уже подала, это вызвало лёгкое удивление, ведь женщины, залезающие в бизнес — это достаточно редкое явление. Заявка, тем не менее, была принята и Марфа заплатила вступительный взнос в виде 200 рублей.
Была проблема с общиной. Староста Фёдоровки уже зачислил её в общину, но это легко решилось деньгами. Сто десять рублей откупных и Авдей Павлович дал своё согласие и Марфа беспрепятственно сменила сословие на купеческое.
Бюрократические тонкости уладил наёмный юрист, а дальше уже было делом техники — завод работает, товар выкупается, деньги поступают.
Ещё одной статьёй расхода служит наёмная охрана — этим приходится отдавать по восемьдесят рублей в неделю, зато территория завода круглосуточно патрулируется вооружёнными людьми, бывшими солдатами и отставными городовыми.
«Марфа — это бизнесвумен, создающая рабочие места…»
В следующем году будут закончены недостающие цеха и в них поставят новые линии.
Пахом, как соучредитель завода, тоже вступил во вторую гильдию, но с ним всё было гораздо проще. Общины, из которой он родом, давно уже нет, поэтому он имел неопределённый статус какой-то донной страты городских обывателей. Не пришлось никому ничего платить — он просто доказал по тем же бумагам, что и Марфа, о наличном капитале и заплатил вступительный взнос.
Вот так, при эпистолярном участии Аркадия, Российская империя лишилась двух крестьян и обзавелась двумя купцами второй гильдии.
Они снимают на двоих один большой дом в Белом городе. Пахом перевёз туда свою семью, отдал троих сыновей в гимназию и теперь рассчитывает, что в будущем они смогут помогать ему в деле.
Слухи о газировке, к слову, дошли даже до военного училища. Болтают всякое, но в основном восхищённое.
На «Фанту» Немиров особо не рассчитывал, но, тем не менее, сказал Марфе не медлить с развёртыванием производства. Рынок, ввиду отсутствия альтернатив, впитает и эту газировку, а потом потребует добавки.
Есть ненулевые шансы, что к концу следующего года Марфа и Пахом сумеют выбиться в первую гильдию, что откроет весьма широкие возможности.
Им уже предлагали выкупить дело, но на уровне купеческой гильдии «выкуп» предполагает не угрозы, а сочные предложения.
Николай Алексеевич Абрикосов, потомок того самого Абрикосова, предложил за завод два миллиона рублей. Естественно, отказано.
Братья Рябушинские, которые старообрядцы, предложили два миллиона и сто тысяч рублей. Само собой, они получили отказ.
Были и другие предложения от купцов поменьше, но их даже не рассматривали.
Марфа и Пахом отлично понимают, что стоит только планово расширить производство, как их завод сразу же многократно прибавит в стоимости.
«Я, на месте того же Абрикосова, сделал бы предложение, от которого невозможно отказаться», — подумал Аркадий. — «Пятнадцать миллионов рублей, может, двадцать. Видно же, что тут весь вопрос в масштабе производства, а не в спросе на рынке…»
Абрикосов, как поставщик императорского двора, мог бы сделать газировку неотъемлемой частью столичной моды, а его возможности по рекламе — это несопоставимо с тем, чем занимаются сейчас они.
Главное, чего хотел добиться Аркадий — пересечение рубежа непотопляемости. Лучше всего этого добиваться с помощью диверсификации производства.
Пока что, это «Коктейли Марфы», открытые по всей Астрахани. Потом будет сеть фирменных кафе, для которой нужно будет нанимать специалистов — это не так прибыльно, как производство газировки, но хоть какие-то деньги, на случай потери основного бизнеса.
Корпорация «Кока-кола» поднялась в его мире на эксклюзивном продукте, который всем понравился, поэтому особо не лезла в другие отрасли, но тут другая страна, другое время, поэтому сработавший единожды рецепт может дать сбой.
«Эх, не будь этой ответственности…» — подумал Аркадий.
Он бы мог, как последнее ссыкло, сбежать в Америку. Заработать тут много денег и сбежать в САСШ или в Латинскую Америку, где жить весь остаток жизни припеваючи.
Ядерный апокалипсис в 2053 году? Он, даже если будет очень стараться, уже не доживёт даже до восьмидесятых годов этого века, поэтому — какая его печаль?
Но ответственность…
Он хорошо себя знает, поэтому понимает, что не сможет «припевать», прожигая жизнь где-нибудь в тропиках.
«Это моя Родина», — подумал он решительно. — «Я помогу ей переродиться во что-то новое. Жизнь положу, чтобы не повторилось то, к чему мы пришли в итоге. Это в моих силах».
* * *Занятия по фортификации были характерны теорией. Практика была редка и заключалась, в основном, черчением оборонительных схем.
— … позволяют отражать наступление противника и связывать его силы в выгодных для нас условиях, — продолжал преподаватель, подполковник Алексеев Николай Николаевич. — У вас вопрос, юнкер Немиров?
— Да, ваше благородие, — встал Аркадий.
— Спрашивайте, — разрешил подполковник.
— А как быть с современной артиллерией? — спросил Немиров.
— А что с ней надо «быть»? — улыбнулся Николай Николаевич.
— Наблюдаемые сейчас тенденции, в том числе замеченные в Японской войне, — начал объяснять свою позицию Аркадий, — показывают нам, что артиллерия будет становиться всё мощнее. Не опрометчиво ли концентрировать такие большие силы в одном месте?
— У нас недостаточно оснований считать, что принятая доктрина не отвечает требованиям времени, — ответил на это подполковник Алексеев. — Её разрабатывали далеко не самые глупые люди, юнкер Немиров. Ещё какие-то вопросы?
— Ваше благородие, не разумнее ли было бы разместить всех этих солдат в линии окопов, перекрывающих весь фронт? — спросил Немиров. — Таких линий можно сделать две или даже три, чтобы противник, даже если сумеет прорвать первую линию, тут же наткнулся на усиленную отступившими солдатами вторую линию.
— Какой-то у вас очень оригинальный и смелый взгляд на оборону, — усмехнулся подполковник. — Поясните-ка мне, в чём выгода распределения людей по окопам? Как они смогут отражать наступление вражеской пехоты?
— Выгода, ваше благородие, в распределении солдат по большой площади, — с готовностью ответил Аркадий. — А ответ на ваш вопрос давно уже есть не у меня, но у Хайрема Максима.
