Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3 (СИ) - Токсик Саша

Я, даже не глядя, по её словам слышу, что произносит она это с улыбкой. Значит, догадалась и о произведённом эффекте, и о моей реакции.

— Приятный запах, — говорю. — У вас в универмаге такие продаются?

— А тебе зачем? — удивляется она.

— Маме хочу подарить.

Улыбка Леман становится шире.

— Нет, к сожалению, сейчас таких духов нет, — объясняет она. — Давно не завозили.

— Жаль, — я пожимаю плечами. — Так что там со свадьбами? В чём сложности?

— Ты погоди, не спеши, — Леман смотрит на меня задумчиво. — Ты ведь теперь за деньги их снимать будешь? Не бесплатно, как у Авдеевых?

— Разумеется, Людмила Прокофьевна, — говорю, — в этом и весь смысл.

— Тогда объясни мне, слабой и одинокой женщине, какую пользу буду с этого иметь я.

Она наклоняется вперёд, глядя на меня с лукавинкой.

«Ну вот это уже деловой разговор», — думаю.

А то я уж удивляться начал, с чего такая мощная артиллерийская подготовка: кофе, духи… А меня, оказывается, уже походя по плинтусу размазали. Лишили всякой потенциальной способности к сопротивлению. Ну-ну.

— А что очаровательная и слабая женщина хочет за свои необременительные хлопоты? — интересуюсь.

— Ну, — она задумчиво накручивает на палец прядь волос, — всё зависит от того, сколько ты рассчитываешь получить за свои труды.

Тому, что Леман подняла эту тему, я даже рад. Я прекрасно понимаю, что на чистом энтузиазме Людмила Прокофьевна помогать мне не будет. Может быть, поначалу один-два раза на чистом любопытстве, но уж точно не на постоянной основе.

Благотворительность ей чужда, но даже не в силу какой-то особой жадности или чёрствости. Ей попросту не интересны люди, которые нуждаются в подачках. Она, скорее, кошечку бродячую накормит.

Избытка клиентов я не испытываю, обо мне ещё, попросту, никто не знает. Мало того что я предлагаю совершенно новую услугу, постановочные художественные свадебные фото Такое сейчас попросту никто не делает, поэтому и объяснить потенциальным клиентам непросто, за что они должны отвалить свои деньги. Так ещё и репутация не наработана.

А вот заведующая, чувствую, заинтересовалось, можно сказать, поверила в меня. Потому что коммерческий интерес с её стороны — это самое наглядное проявление.

— Я — человек в этих делах неопытный, — говорю. — Понятия не имею, сколько люди готовы за это платить. Может быть, вы мне подскажете?

— С альбомом? — уточняет она.

— Конечно, с альбомом, — говорю, выкладывая прихваченный специально для этих целей ещё один экземпляр свадебного альбома Авдеевых. — Тут ведь не простые фотографии, их любой может сделать. Тут товар штучный, уникальный. Вопрос престижа, чтобы такое было.

— Ну, если с альбомом, — задумчиво тянет Леман, — рублей пятьдесят, — выдаёт она, сама наблюдая за моей реакцией.

— Ну, тогда даже смысла нет возиться, — говорю. — Я лучше в Телепень поеду, на химзаводе работников на пропуска фотографировать. Времени меньше, а денег больше.

Леман посмеивается.

— А говоришь, не понимаешь ничего в торговле. Я могу попробовать предложить за сто, — задумчиво растягивает слова Леман. — Но ты же должен понимать, что свадьба фотографиями не ограничивается, там и других расходов немало.

— Вот как раз это и может сыграть, — говорю. — Люди уже готовы к тратам. Как говорится, «сгорел сарай, гори и хата». Там на один выкуп купюры летят девчонкам на конфеты. Молодые должны понимать, что они ведь не просто фотографа оплачивают. Они оплачивают память. Котлеты съедят, водку выпьют, а память останется.

— Умеешь ты это дело красиво подать, — усмехается Леман. — Ну что же, попробую это дело выставить как штучный товар.

— Десять процентов ваши, — предлагаю.

— Тридцать, — фыркает в ответ Леман.

— Пятнадцать.

— Двадцать пять.

— Двадцать, — говорю. — И с вас материалы на альбом. Картон, калька и всё остальное. Фотографическую часть беру на себя.

— По рукам, — соглашается она, протягивая мне ладонь.

Мне такая сделка выгодна вдвойне. И картон, и калька, и ватман числятся в составе дефицитных товаров. А теперь у меня голова болеть не будет над вопросом, как их достать.

— Ну а теперь, когда мы обговорили свои интересы, — говорю, — может быть, вы откроете мне секрет, в чём же сложность этих свадеб?

— В людях, конечно, — вздыхает Людмила Прокофьевна. — В одном случае свою внучку замуж выдаёт отставной генерал. Ни где-нибудь, а в Москве, в самом Министерстве Обороны карьеру закончил. На пенсии, когда в отставку вышел, в родные места вернулся. Домик себе отстроил, чтобы, значит, старость на лоне природы встретить.

— А почему внучку? — удивляюсь. — У неё, что, родителей нет.

— Родители есть, но вот выдаёт именно он, — усмехается Леман. — Ему теперь скучно курами да коровами командовать, так что у него вся родня строем ходит. Ты не сомневайся, все вопросы придётся именно с ним решать.

— Понятно, — говорю, — клиент не из лёгких. А живут они где?

— Да здесь, рядом с Кадышевым, — объясняет заведующая. — Не то хутор у него, не то дача. Не то крепость собственная. Ну, что, возьмёшься?

— Если с ценой согласятся, то почему бы не взяться? — пожимаю плечами. — Мне сейчас не до жиру, чтобы потенциальными клиентами разбрасываться. А кто второй? — спрашиваю, уже заранее ожидая подвоха.

Леман не разочаровывает.

— А вторая невеста у нас Зинаида Порфирьевна Филиппова, — говорит она.

— Ого, как солидно! — удивляюсь. — А почему с отчеством?

— Да потому что она не какая-нибудь там вертихвостка, а заведующая овощной базы, так что, сам понимаешь, денег у неё куры не клюют. Замуж выходит в третий раз. Но только особа вредная и придирчивая до крайности.

— Хуже Авдеевой? — удивляюсь.

— Авдеева по сравнению с ней милый котёнок, — кивает Леман. — Жених у неё лет на семь моложе, так что права слова точно иметь не будет.

— Ну, чего тут думать? — удивляюсь. — Беру обе. Заверните.

— Обе не выйдет, так как оба мероприятия в один день состоятся, — качает она головой.

— Ну и что, — говорю, — вы и тем, и другим альбом покажите, пускай они думают.

— А если оба согласятся? — Леман приподнимает бровь.

Кажется, ей, и правда, любопытно, что я задумал.

— А вы сделайте так, — предлагаю. — Сначала покажите и тем, и другим альбом и назначьте цену. А через пару дней перезвоните и скажите, что фотограф ну никак не может у них снимать, потому что у него другой вариант появился, мол деньгами перебили. Нехорошо, конечно, но поскольку договорённости не было, то дело житейское. Они замену найти успеют, и мы никого не подводим.

— Ах ты, прохиндей! — у Леман аж дух перехватывает. — То есть ты хочешь их поманить, а потом кусок из-под носа забрать⁈

— Именно, — говорю. — Каждая из семей будет считать этот альбом уже делом решённым. Раз это так, то можно и покочевряжиться, и цену посбивать. А можно и вообще отказаться, но это будет их отказ и их решение. А вот когда их вещь у них заберут да ещё скажут, что она будет у кого-то другого вместо этого, вот тогда я посмотрю на этих невест и особенно на их родственников.

— Жесто-о-око! — со смехом тянет Леман. — Ты, Алик, в торговлю не думал пойти? У тебя, определённо, талант в этой области.

— Спасибо, — говорю, — но мне фотография больше нравится.

— Это почему же? — интересуется Леман.

— А фотографов девушки больше любят, — легкомысленно заявляю я.

— Смотри не запутайся в них, в девушках, — с прищуром говорит Леман.

— Как же я в них запутаюсь? — удивляюсь, — они у меня все отфотографированы, подписаны и по полочкам в лаборатории разложены. Учёт — наше всё!

Пока заведующая хохочет, чайник выплёвывает облачко пара и начинает бурлить. Людмила Прокофьевна принимается хозяйничать, засыпая в кружки растворимый «Пеле» и вновь обдавая меня ароматом «Шанели», но на этот раз уже не в коммерческих интересах, а совершенно бескорыстно.

Она беспощадно, даже с каким-то садистским удовольствием вскрывает плёнку на коробке с конфетами «Трюфель», комкая её в ладони.