Ранний старт - 3 - Сергей Чернов
— Не замай его, — заступается жилистый и обычно молчаливый Валерик. — Он нам всем угодил, так угодил.
— Особенно девчонкам, — посмеивается Серёга Юдин. Плечистый и плотный обладатель фамилии в самом конце списка. Всегда до него, улыбчивого счастливчика, последним очередь отвечать доходила.
Он прав. Девчонки, получая свои портреты, вместе с аттестатами, — а чего резину тянуть, выдавали всё сразу, — пищали от восторга. Грудные портреты в фантастических одеяниях, лица необычайной красоты, — льстил своими рисунками им почти безбожно, — на вычурных причёсках диадемы, заколки. На голове Ольги — небольшая корона, как всеобщее признание её первой красавицей класса и школы. Светка в полный рост, у неё главный козырь не лицо, а фигура.
У парней поскромнее, но тоже есть, на что поглядеть. Князь в академической шляпе с кисточкой. И лицо такое умное, какого у него в жизни ни разу и не было. Литвинов в кольчуге и наплечниках. Тот же Валерик изображён лучником. Ну, и так далее.
Родители наши, — мои тоже пришли в полном составе, — кучкуются за отдельным столом. Гордятся нами друг перед другом. Рассматривают аттестаты и грамоты. Мои — самые гордые, мачеха пуще отца почему-то. А как же? Не только аттестаты сравнивают, но и портреты своих детей, а кто художник? То-то и оно.
— Красивая у тебя матушка, — в тон моим мыслям замечает Литвинов.
— Ты даже не знаешь, насколько. Это же мачеха, моей родной маме и в подмётки не годится.
— А где она? Развелись?
— Погибла. Такси в ДТП попало…
Глава 11
Отвлекающий фактор
28 июня, время 15.05
МГУ, приёмная комиссия ФКИ.
— Чего-чего? — Симпатичная, нет, пожалуй, даже хорошенькая девушка в приёмной комиссии вчитывается в заполненную анкету. — Французский, английский, немецкий? Свободное владение?
На меня смотрят красивые карие глаза. Даже не смеет восхититься мной, боится поверить.
— Йес ай ду, — чешу и дальше по-английски, — Вай нот? Ай олсоу плей зи трампет (а ещё на трубе играю).
Останавливаюсь, вернее, меня останавливает ветерок от хлопающих ресниц девушки. Поэтому не говорю, что крестиком вышивать могу. Тем более, что не умею.
Придя в себя, девушка продолжает перебирать бумажки. Доходит до результатов ЕГЭ, расцветает улыбкой.
— Вы точно пройдёте. Двести семьдесят шесть баллов, это в среднем девяносто два. У нас проходной балл выше девяносто никогда не поднимается. В последние годы.
— Почему двести семьдесят шесть? — Недоумеваю. За русский — 87, за математику получил 94, но за всерос полагается 100, плюс 95 за физику. А, вон оно в чём дело! Вытаскиваю ещё одну бумагу. Две. Грамоты победителя всероса по математике.
— Вот. ЕГЭ это всего лишь подтверждение. Если семьдесят пять и больше, то мне засчитывается сто…
— О! — В глазах уважения становится ещё больше. — Да, тогда двести восемьдесят два…
— А с другой стороны, всё это вообще не важно, — выкладываю ещё одну бумагу с печатью Министерства образования. — Как участник сборной России на международную олимпиаду по математике имею право бесконкурсного поступления. То есть, просто зачисляете меня в студенты и никаких гвоздей. И никакой проходной балл мне никуда не упал.
— Ого! — Речь девушки, чем дальше, тем больше скатывается к простейшим междометиям.
Собирается упаковывать все мои документы.
— Погодите-ка. Грамоты мне верните, они мне дороги, как память.
Девица соглашается и убегает делать копии. Копию. Ей одной достаточно.
— Могу я рассчитывать на предоставление общежития?
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас не надо. К моменту учёбы. К началу, кстати, могу опоздать. Олимпиада запланирована в сентябре.
— Ну, а как же! — девушка отвечает бодро. — Конечно, вам дадут, тем более вы в сборной. Всем очникам дают, если не из Москвы.
— Хорошо! А то снимать жильё в столице не по карману.
— Только постарайтесь прибыть числа 22–24 августа. В это время как раз первокурсниками занимаются.
— Постараюсь.
Выхожу на улицу. Охренительно здесь всё, на Воробьёвых горах. Монументально. Звоню Стейнбаху.
— Я всё, Андрей Кириллович.
— Хорошо. Выходи к пруду Лилий. Андрей тебя там уже ждёт.
— Какому ещё пруду?
— А, ты ж первый раз здесь… вернись в здание, пройди его насквозь. Никуда не сворачивай. Как выйдешь наружу — увидишь.
Главное здание МГУ это нечто. Пройти насквозь не сложно, но ощущение, словно полкилометра протопал. Исполинские масштабы комплекса МГУ поражают воображение и способны растоптать любое самомнение. Когда пообщаюсь с местными, проверю эту идею. Мне представляется, что люди, здесь живущие, получают прививку от нарциссизма и преувеличенного чувства собственного величия. Невозможно считать себя великим и самым-самым рядом с такими зданиями. Вот букашкой незначительной легко себя ощутить.
На выходе прохожу мимо колонн и через них, по снижающейся по дуге дорожке выхожу на площадку, уставленную бетонными вазонами в форме гаек чудовищних размеров. Хитро, кстати, установленных. Фиг проедешь на машине, как ни изворачивайся. Только медленно, расчётливо и только мастеру вождения.
Сажусь рядом с Андрюхой, хлопаем друг друга ладонями.
— Ты куда сдался? — Не только из вежливости спрашиваю, есть небольшой интерес.
— На ВМК, а ты?
— ФКИ, — и добавляю, заметив недопонимание. — Космические исследования.
— А ну да… ты ж на космосе повёрнут.
Вознаграждаю его долгим взглядом. Не самая плохая повёрнутость. Самая плохая — у нашего городского маньяка, отлавливающего девочек-подростков. Если это не ауешники балуют. И сам Андрюха на чём-то повёрнут.
— Пошли, тренер идёт, — встаю со скамейки. С другого конца пруда на автостоянку подъезжает бежевая ауди, оттуда и выходит Стейнбах. За нами приехал.
— Привет, Гоша, — салютуем Гоше из Вологды, уже сидящем в машине. Худощавый тёмно-русый паренёк, немного выше меня. Типичный ботан, как все мы, кроме меня.
Ауди достаточно просторна, чтобы свободно уместиться сзади трём недорослям. Стейнбах впереди, рядом с водителем. Болтаем между собой. Выясняется, что Гоша подал документы в физтех. Подозреваю, Стейнбах уболтал. Гоша задирает нос, наслушавшись от него, может ещё от кого, всяких легенд о славном МФТИ.
— Когда не было ЕГЭ и приходилось сдавать экзамены, — важно вещает посланец Вологды, — в физтехе было пять экзаменов, а не четыре, как во всех остальных вузах. Кроме сочинения, устный и письменный не только по математике, но и по физике. Учиться надо не пять лет, а шесть. Изучают два иностранных языка, английский для всех первые два курса, а потом на выбор: один из европейских или японский…
Упоминание японского заставляет меня сделать стойку. Ай, ладно! Не перевешивает японский отсутствия космического факультета. Гоша задирает нос дальше:
— Выпускников физико-математических школ на экзаменах резали пачками, конкурс достигал двадцати-тридцати человек на место. Сдавшие экзамены, но не прошедшие по конкурсу, могли участвовать в экзаменационном конкурсе в любой другой вуз. С одной важной поправочкой.
Гоша многозначительно поднимает палец.
— К сумме баллов за сданные экзамены прибавлялось ещё два. Такими авторитетными были экзамены в физтех. Если подать документы на физфак или мехмат МГУ, то один балл прибавляли. Всё-таки МГУ…
Гоша глядит на нас с чувством полнейшего превосходства. Последнюю фразу говорит пренебрежительно. Песков слушает молча. О чём думает, непонятно.
— Будешь нашим агентом в физтехе! — Крепко хлопаю Гошу по плечу.
29 июня, время 19:20.
Детский оздоровительный лагерь «Ручеёк»,
Подмосковье, городской округ Истра.
Почти в такой же комнате, как в прошлый раз, обсуждаем результаты первого дня. Нам здесь нравится, поэтому, когда Стейнбах поинтересовался нашим мнением, мы однозначно высказались в пользу этого лагеря. От добра добра не ищут.
Летом здесь шумно. Детворы целые толпы. Но так намного веселее, а то зимой чувствовали себя сосланными в глушь. Проводим здесь очередные сборы. Предпоследние. Последние будут уже во Владике, перед самой олимпиадой.
— Ну, что сказать, ребята, — Стейнбах сияет всем лицом, — справились вы на «отлично». Но учтите!
Тренер поднимает палец.
— Задачи были международные, но из ряда самых простых. Низший уровень сложности…
Это я почувствовал. Три задачи за два с небольшим часа, это показатель. Даже искин свой процентов на двадцать использовал. Просто не успел разогнаться.
— Так никакого тренировочного эффекта не будет, Андрей Кириллович, — высказываюсь первым.
— Начинать надо постепенно, — разводит руками Стейнбах. Он прав, конечно, но…
— Детский уровень. Завтра давайте все три задачи не ниже второго уровня сложности. Простых не надо.
— Нет, — немного подумав,
