Болотник. Книга 4 - Андрей Алексеевич Панченко
— Ладно Ваня, говори, что хотел — не стал я вступать в бесполезный спор с Макаровым. — Кирилл, останься пожалуйста! — выпалил Макаров, не глядя мне в глаза — я один остался, а вояка из меня так себе.
— Ну так уводи бойцов Ваня. Ты знаешь, я вот уверен, что село вы сможете взять, а что потом? Половина староверов разбежится, половина в церкви запрётся и подожжёт её. С таким попом, как у них, вы головешки только вместо крестьян там найти сможете. Да и бойцов у них тоже ещё хватает, без новых трупов не обойдётся. Ротмистр на свободе и через несколько дней до своих дойдёт, а он сволочь битая жизнью, поопытнее и поумнее нас с тобой будет.
— Не уйдёт он в село Кирилл, да и попа у них уже больше нет.
— Не понял? — спрашиваю я — от куда информация.
— Двое пленных, которых мы взяли разговорчивые попались, вот Ильин их опросил, а они особо и не запирались. Один старый совсем, рассказал, что попу ротмистр ноги прострелил и в горящий сарай, из которого ты бежал закинул. А второй пленный… — Макаров замолчал загадочно глядя на меня.
— Ну, не тяни кота за подробности — нетерпеливо поторопил я Ивана.
— А второй пленный сын этого самого ротмистра!
— Твою мать! — протянул я — Павел его зовут?
— Да. А ты от куда знаешь? Хотя ты же у них был, мог его видеть.
— Да, ротмистр от этого лагеря теперь далеко не уйдёт, сына говорят он любит, хотя он ему и не родной. Да это же отлично! Он считай у нас в руках, ради сына он на всё пойдёт, даже может быть село без боя сдаст если мы его отпустить пообещаем — я возбуждённо потер ладони — А второй пленный кто?
— Силантий его зовут, но тот похоже не жилец, его в живот и в бедро ранило, а молодому кисть раздробило, а так он в норме. Ты чего? — Макаров обеспокоенно заглянул мне в глаза, заметив, как я вздрогнул и побледнел при упоминании в разговоре старика Силантия.
— Силантий, как раз и помог мне бежать из плена. Он с ними не по своей воле был…
— Да ты что?! Не повезло старику — равнодушно посочувствовал Макаров, было видно, что он говорит только из вежливости.
— Не повезло… могу я его видеть?
— Пошли. Поговоришь с ним, поешь отдохнёшь, а потом решать будем, может и правда назад пойдём, тогда нам получается по пути будет — взял меня под локоть Макаров и повёл в лагерь. Мы не успели пройти и пары метров, как в лагере один за другим раздались два выстрела из нагана. Переглянувшись, мы оба бегом бросились к тому месту где стреляли. А стреляли как раз возле палатки, где я не так давно оставил раненого лейтенанта.
То, что всё очень плохо, я понял сразу. Два связанных человека, со свежими повязками и простреленными головами лежали на берегу реки, а недалеко от них сидел лейтенант с наганом в руке. Силы покинули его, и он уже находился в полубреду, что-то шепча сквозь судорожные вздохи. Рядом стояли растерянные бойцы. Одного из мертвецов я узнал сразу, старик Силантий! А второй это сын ротмистра!
— Что случилось?! — Макаров выбил из рук лейтенанта наган, а потом схватил за грудки санитара Никитина — как это произошло?!
— Лейтенант в себя пришёл и потребовал принести к нему пленных, пару слов с ними перекинулся, а потом достал наган и застрелил их! — заикаясь выпалил санитар.
Я же, не обращая внимание на суету не берегу, внимательно осматривал противоположный берег реки, на котором мне померещилось какое-то движение. Да вот, там между кустов вроде было. Только я присмотрелся, как на берег реки вышел ротмистр в своём лохматом камуфляже, буквально секунду он стоял на виду и наши взгляды встретились. Свой смертный приговор и приговор всему отряду я прочел на его каменном лице за мгновение, а потом фигура исчезла.
Глава 18
Лейтенант умер. Не помогли наши с Макаровом усилия, чтобы спасти эту сволочь. Нагадил и ушёл в края вечной охоты, и теперь за свои преступления он не сможет ответить перед людьми, ему предстоит божий суд. Ну а расплачиваться за его грехи на земле предстоит нам. Я знаю кого ротмистр назначил главным виновником, ведь не зря же он показался мне на глаза, и он меня не убил, хотя определенно мог. Расстояние для карабина или винтовки плёвое, каких-то пятьдесят метров, не больше, но стрелять он не стал… Какие мысли у него в голове, какое решение принял его воспалённый мозг, можно только догадываться, но я думаю, что смерть от пули он посчитал недостаточной карой для убийц его сына.
Сегодня мы хоронили убитых. Братская могила на берегу реки в которую легли десять бойцов красной армии с деревянной звездой на самодельном обелиске и чуть дальше могила староверов, на которой красуется деревянный старообрядческий крест, который я с молчаливого одобрения Макарова сколотил и установил лично. Как бы там не было, но хотя бы ради памяти старика Силантия я должен был это сделать. Не смог он упокоится как мечтал, рядом с любимой женой, но дань уважение хотя бы от одного человека он заслужил.
Будь у нас гранаты, я бы не побрезговал замаскировать могилу. Нет не староверов, а обелиск с деревянной звездой. Не удержится эта белогвардейская сволочь и обязательно опрокинет обелиск, тут бы его и поджидала заслуженная кара. Но гранат у нас нет, а значит могила останется на поругание врагам. Они в прошлый раз бойцов не похоронили и в этот раз обязательно уничтожат «сатанинское» захоронение. Простите нас мужики…
Наш отряд ещё довольно большой, почти пятьдесят человек живых и здоровых бойцов, ну и двое легкораненых, из которых один ранен в ногу и самостоятельно пока передвигаться не может. Начальствующий состав представлен ветеринаром Макаровым и отделенными командирами, наиболее толковый и расторопный из которых, Ильин, стал заместителем Макарова. Ну и я — не пойми кто, но тоже начальник.
На ночь мы караулы подтянули ближе к лагерю, а тот, что на противоположном берегу, усилили до пяти человек. Ротмистр днем там как у себя дома ходил и не один из двух караульных, что находились на том берегу его даже не
