Серая крепость (СИ) - Гор Александр
— Ты про ту домну, которую он собирается сделать?
— Это не домна, Сергей. Домна нам нафиг не нужна. Как и чугун, который в ней получают. Эта печка называется штукофен, и в ней как раз и получается железо, а не чугун.
— А чем тебе чугун не нравится? Его что, в сталь переплавить сложно?
— Ты даже не представляешь, Серый, насколько сложно! — вздохнул Андрюха. — У нас просто людей не хватит, чтобы такое запустить. Штукофен-то, который за сутки может выдать пару сотен килограммов железа, нам придётся лишь время от времени использовать, а ты говоришь — домну, которая должна работать непрерывно и постоянно лить, лить и лить этот проклятущий чугун. Куда его девать?
— Вам виднее, — отмахнулся Беспалых.
Влезать ещё и в эти премудрости ему хотелось меньше всего. Просто своих забот — выше крыши. Включая, к слову, теперь ещё и обучение обитателей Посада пользованию «самострелом». Ну, и формирование «народного ополчения», что будет отражать атаки татаро-монголов, если те сунутся к Серой крепости. Советские люди, конечно, со школьных лет знают, что такое автомат Калашникова. А большинство из них в армии хоть три патрона, да отстреляли. Почти семидесяти тысяч патронов к АК-74, что имеется на складе городка, конечно, не хватит на всю батыеву армию. Даже если люди будут вести снайперский огонь: один выстрел — одно попадание. Но даже для того, чтобы они каждую из трёх пуль в цель посылали, нужно тренировать и тренировать «ополченцев». И к этим тренировкам можно будет перейти только после того, как все сельхозработы закончатся, а землю начнёт присыпать непостоянный, раз за разом тающий снежок. Когда первые отряды ордынцев уже начнут стягиваться к Воронежу…
Фрагмент 24
47
— Ну, а для чего тогда вообще у автомата сделали возможность стрелять очередями, если вы, товарищ капитан, говорите, что в цель летит только первая пуля, а остальные — мимо?
— Вот для того и сделали, чтобы, если стрелок чуть неверно прицелился, у какой-нибудь из остальных пуль в очереди оставались шансы попасть туда, куда надо. Автомат — не снайперская винтовка, точность попадания у него — намного хуже. Поэтому даже не смотрите на все эти цифры на прицельной планке. Вы реально можете попасть в цель не дальше, чем за четыреста метров. Всё, что дальше — пустая трата патронов, которых у нас слишком мало, чтобы их попусту жечь. Так что не выёживайтесь, а слушайте, что я вам приказываю: стрелять вы имеете право только одиночными и на дистанцию не дальше трёхсот-четырёхсот метров. Всё! На огневой рубеж — шагом марш!
Толик Жилин, как совсем недавно отслуживший в армии, бдит за соблюдением техники безопасности на рубеже, а Беспалых смотрит в бинокль на то, как пули клюют два берёзовых пенька, изображающие человеческие фигуры. Что сказать? В общем-то терпимо. Через раз, через два, но все попадают. Отстреляют по те три магазина, которые Сергей выделил на выработку навыков стрельбы, результаты будут чуть получше.
— А ещё, товарищ капитан, я где-то читал, что лучшие монгольские лучники могли послать стрелу на целых семьсот метров, — не унимается этот молодой строитель.
— Может быть. Но, во-первых, лучшие из лучших. А во-вторых не прицельно. Автоматная пуля тоже километров на семь может улететь, если ствол задрать под углом сорок пять градусов. Но это же не значит, что она попадёт туда, куда хочет стрелок. Реально прицельная дальность хорошего лучника не превышает двух сотен метров. Хорошего! А монголы берут не прицельной дальностью, а залповой стрельбой по принципу «на кого бог пошлёт». Как из пулемёта, у которого точность стрельбы, кстати, ещё хуже, чем у автомата. Он достигает нужного эффекта как раз облаком выпущенных пуль. И специально предназначен для стрельбы по групповым целям. Вот и лучники пускают облако стрел в надежде на то, что какие-то из них и попадут воинов противника. Абсолютно всё тело щитом прикрыть невозможно, так что из десятка-другого одна и зацепит.
— Выходит, и нас накроют, пока мы отстреливаемся через эти бойницы?
— А вот это вряд ли. Когда ты сидишь за забором, он тебя закрывает куда лучше любого щита. Просто прикинь, какую траекторию должна иметь стрела, чтобы тебя задеть, перелетев через стену, или попав точно в бойницу. Вероятность — ноль целых, с гулькин хрен тысячных долей процента. Хотя, конечно, как говорил один американец по фамилии Мёрфи, если что-либо может случиться, то оно когда-нибудь всё равно случится. Ведь и кирпичи, случается, с неба прямо на голову падают. Знаешь, что в танке главное?
— Гы-гы-гы! Знаю: не бздеть!
— Вот именно! Не бздеть, а делать своё дело и класть с пробором на этого самого Мёрфи с его законами подлости.
Поддержать людей, которым страшновато оттого, что скоро, может такое случиться, нагрянет сюда просто невиданная орава дикарей, это одно. А самому представить такое — совсем другое. Особенно — когда раньше этих людей собираешься встретиться с врагами.
Снег лёг рано, в последних числах октября. Но лёд на Доне пока не встал: нужна неделя добрых морозчиков, чтобы сковало реку. Только это всё равно уже сигнал к тому, что ордынское войско уже близко к русским рубежам. Пусть в летописях и не указано, когда именно состоялась битва на реке Воронеж, но известно, что после неё остатки рязанских полков успели добраться до крепостей. А уже 16 декабря передовые татарские разъезды появились под Рязанью.
«Поздней осенью», как говорят историки, сошлись рязанское и ордынское воинства. Так что, едва подморозило, Беспалых приказал переправить БМД за реку, на холмы, где когда-нибудь поднимутся многоэтажки города Воронежа. Просто к середине ноября лёд ещё не успеет набрать прочность, и переправа может обернуться тем, что машина просто проломит её и до весны останется в ледовом плену.
Именно там, в приречных лесах и срубили наскоро землянку, где поселились участники грядущей «охоты» на оккупантов. Не самое удачное времяпрепровождение — ждать, когда наступит нужная пора, но иначе никак, если настроены устроить тем террор и партизанскую войну.
Она, впрочем, началась практически сразу. Это в ХХ веке армейские подразделения движутся колоннами по дорогам. А в XIII конное войско перемещается, широко рассыпавшись по округе. Просто иначе ни лошадей, ни прочий скот, взятый в поход ради пропитания, не прокормить. Попутно мелкие отряды выполняют роль и боковых дозоров, и разведки. Тем более, на реке Воронеж близ устья ледовый покров установился намного раньше, чем встал Дон.
Очень необычный след гусениц боевой машины, пока ещё не присыпанный свежим снежком, не мог не привлечь внимания ордынских разъездов, рыскающих даже по правому берегу Воронежа. Они и пробовали сунуться по этому следу. И были встречены редкими сухими щелчками снайперских винтовок.
Сложно сказать, о чём докладывали начальству уцелевшие воины, столкнувшиеся с тем, что их товарищи вдруг падают из седла замертво. Явно винили каких-то злых духов, не подпускающих людей к какой-то «запретной» роще на прибрежном холме, над которой по утрам поднимается белый столб дыма от печи.
Этот дым тоже привлекал внимание тех, кто ещё не слышал байки про «злых духов». К огромному удовольствию членов экипажа БМД, «набивающих руку» в снайперском мастерстве. Но на четвёртом десятке «испытавших гнев духов» дурные закончились.
Выбранное место оказалось удобным ещё и тем, что с высокого дуба, в кроне которого Толик Жилин организовал наблюдательный пункт, в бинокль прекрасно было видно и городок Воронеж, и прилегающие к нему с востока и юга пойменные луга, на которых, как ожидалось, и соберётся левое крыло батыева войска. Оно, судя по многочисленным дымам, видимым днём, и искоркам костров, просматриваемым в ночное время, постепенно и подтягивалось с юго-востока.
— Ну, что, красноармейцы, страшно? — убедившись в этом лично, задал вопрос экипажу БМД капитан, все эти десять дней торчавший в крепости и только теперь прибывший «в засаду».
— Ещё как страшно! Мы же грыжу наживём, пока всех их похороним, — заржал один из бывших «братков», некогда служивших в ВДВ.
