Не грози Дубровскому! Том ХI - Антон Панарин
— Куда? — спросил он.
— Так знамо куда. На ярмарку я пришел, чтобы жонглировать и развлекать вас, клоунов. Пошел вон с моей дороги! Я главврач этой больницы. Нужно срочно перепроверить анализы пациента, если этого не сделать, то можно назначить не те препараты и тогда Клим Антонович умрёт. Хочешь, чтобы я донёс императору, что из-за твоей тупой морды министр торговли помер? — выпалил я, раздувая щёки и размахивая руками. Вышло убедительно и амбал сделал шаг в сторону, опалив меня злобным взглядом.
В палате мерно пищали мониторы, показывая пульс и давление пациента. Выглядел Клим Антонович словно кусок мяса, который решили превратить в отбивную. Сотни порезов разной степени тяжести, ожоги, пальцы рук почернели то ли от обморожения, то ли от яда, а лицо так и вовсе раздуло до циклопических размеров.
Он тяжело дышал через аппарат искусственной вентиляции лёгких и безжизненно смотрел в потолок. Судя по всему, он без сознания. Подойдя ближе, я прикоснулся к его руке и из моего рукава выскользнула тонкая лоза, тут же проникшая в кровоток министра.
Проведя быструю диагностику, я вынес вердикт. Ещё пара часов и он покойник. Обильные внутренние кровотечения, целых костей практически не осталось, селезёнка и печень разорваны, одна из почек лопнула, сердце словно тряпка, но ещё как-то сокращается и борется за жизнь. Одним словом, мрак. Я попытался закрыть дверь, но амбал вставил ногу в проём и не дал этого сделать.
— Не положено, — прорычал он.
— Ваши запреты меня мало волнуют, — улыбнулся я и в следующую секунду между нами возникла костяная стена, которую я укрепил усилением Урфина.
Следом полетело заклинание лоз, которые стали оплетать стены, превращая их в подобие кокона. Лозы расползались, переворачивая мебель, разбивая склянки, а со стороны коридора уже слышались вопли и ощущались первые всполохи точечных заклинаний пытающихся пробиться через созданный барьер.
Я рванул к прикроватной тумбочке и вставил в замочную скважину золотой ключик. Открылась миниатюрное окошко в лавку Ыбракхта.
— Большое зелье исцеления, срочно!
— Пятьдесят тыщь.
— Да, да. Быстрее! — Протянув руку, я приложил её к считывателю, а следом вырвал у лозы Ыбракхта склянку и закрыл тумбу.
Подбежав к министру, я выдернул пробку склянки, после отключил его от аппарата ИВЛ и влил в глотку целебное зелье. Клим Антонович закашлялся, часть зелья разлилась по его подбородку, но основную часть он всё же сумел проглотить.
В барьер врезалась что-то мощное заставив пол и стены дрожать. А следом задрожал и министр. Словно припадочный, он забился в конвульсиях и принялся орать, срывая глотку. Глаза закатились, руки и ноги выкручивались под неестественными углами, он цеплялся за постельное бельё почерневшими пальцами, выгибался дугой.
— А-а-а! Больно! Больно! А-а-а!!! — голосил он до тех пор, пока не рухнул с больничной койки. А когда рухнул, то тоже продолжил орать, извиваясь, как червь.
Твою мать, и это Ыбракхт называет зельем исцеления? Да такое пойло идеально для пыток пленников. Расскажут всё что хочешь после первого же глотка. Я достал мобилет и набрал Тополева.
— Никита Юрьевич, твой тесть будет жить. Приезжай срочно в клинику. Я всё починил, — заявил я и положил трубку.
По-хорошему нужно было бы телепортироваться в Дубровку, но имелись два нюанса. Если я уйду и заберу с собой министра, то его начнут разыскивать и поднимут панику на всю империю, попутно подвергнут пыткам врача чью личность я украл.
А если я уйду в Дубровку сам, то охранники могут таки пробиться через мой барьер, но в итоге перестараются и ненароком отправят на тот свет и без того ослабевшего Клима Антоновича. Я же очень не хотел ни того ни другого. Тогда выход один. Сдамся с поличным.
Улыбнувшись, я развеял иллюзию и сел на свободную больничную койку подняв руки вверх.
— Я сдаюсь! — попытался я перекричать министра, а следом развеял заклинание.
В палату тут же ворвались бугаи и возвели вокруг бьющегося в конвульсиях министра защитный купол, а мне приставили клинок к шее.
— Что ты сделал с министром, мразота⁈ — прошипел охранник, не пускавший меня в палату ранее.
— Исцеление через искупление болью. Слышал о таком?
— Какой нахрен болью⁈ Прекрати это! — Выкрикнул о мне в лицо и надавил лезвием на шею, так что по коже побежала кровавая струйка.
— Острая у тебя железячка. Может бороду мне побреешь, пока ждём исцеления министра? — усмехнулся я.
— Молокосос! Если министр умрёт…
— Не умрёт. Я об этом позаботился. О! А вот и доктор. — В палату ворвался врач, чью личину я похитил немногим ранее. — Проведите диагностику и не обращайте внимание на крики. Нам нужно точное заключение: исцеляется министр или умирает.
Настроение у меня было отличное! Хороший день. Спас жизнь замечательному человеку, сделал предложение любимой, вкусно покушал. Что может быть лучше?
Вокруг меня возникло сумрачное мерцание, из которого возникли ржавые цепи, сковавшие меня по рукам и ногам. Несмотря на то, что я не мог двигаться, амбал так и сверлил меня взглядом, пока его коллеги прочёсывали округу в поисках моих возможных подельников, другая часть его товарищей поддерживала многослойный барьер вокруг палаты.
Время шло медленно. Врач долго тупил, сомневался, бесконечно перепроверял всё. Накладывал заклинание за заклинанием и, в конечном итоге, разинув рот, сказал:
— Ничего не понимаю. На Климе Антоновиче всё заживает, как на собаке.
— В каком смысле? — рыкнул охранник.
— В том смысле, что кости и повреждённые органы срастаются в данную секунду.
— Я же говорю, он идёт на поправку. Дайте ему пару часов и можете выписывать, — ухмыльнулся я.
— Это вы его исцелили? — спросил врач.Я коротко кивнул. — Мы являемся лучшей клиникой в империи, но даже мы не смогли ничего сделать. Министр не мог выжить с такими ранами. Как вы это сделали?
— Секрет рода, — пожал я плечами.
— Прошу вас, расскажите или научите меня вашему искусству, я никаких денег не пожалею. Вы понимаете, что имей мы такие технологии, то смогли бы спасти тысячи жизней? — выпалил врач, сверкая глазами. Видать, он уже представляет, как император лично его награждает за заслуги перед отечеством и за достижения в области медицины. Жаль,
