Мистер Фермер. В объятиях тьмы! - Focsker
По спине моей побежал пот.
— Нельзя терять ни минуты! — Вскочив, заявляет эльф. — Пошлём за подкреплением, соберём войско, при помощи магии уважаемого шамана возведём каменную стену, задержим их в ущелье или на перевалах…
— Поздно. — Расслабившись, приняв свою судьбу, падает на кровать Свирепый Рык. Он и его народ больше других отдали жизней на достижение непонятных целей. Их гнули все кому не лень, словно связку хвороста пытались переломить, и гибель дочери его стала последним прутиком, на котором держалась мужская уверенность. На безразличном лице я видел готовность сдаться.
— С тем, что рассказал Дроу, с уверенностью говорю, первые их боевые отряды, а это около трёх сотен воинов, прошли узкое горлышко перевала Волчья пасть и сейчас, находятся у выхода из ущелья, возле реки. За ними тысячи и тысячи беглецов. А там, каменное поле, равнина, и, чтоб закрыть её, нужна стена длинной как десять тех, что окружают твоё, Матвеем, поселение. Конечно, мы можем кинуться в бой прямо сейчас, устроить сечу прямо на реке, надеясь, что ещё не поздно. Но обход наших позиций, выход в спину для такого большого войска как у дроу, вопрос нескольких дней. Не проломят нас лобовой атакой, пройдут иначе. Горы полнятся тропами всего за неделю, а с такими разведчиками как Эглер, ещё быстрее, нас со всех сторон обойдут, ударят в тыл, отрежут от снабжения, оставив умирать голодной смертью. Их больше, они сильны, возможно, даже так же, как Зуриэль.
— Сомневаюсь. — Выдала ангел.
— Зря. — Произнесла Эсфея. — Я тоже чувствую могущественную личность, надвигающуюся на нас с запада. Существо, которое описал этот Хранитель, и вправду сильно. Слабее меня по мане, но достаточно сильное, чтобы начать опасный для обоих армий бой. Под угрозой навредить вам она будет бить магией по площадям, заставит меня уводить её в сторону, позволив, тем самым, своим войскам сделать всю грязную работу. Демоны генералы редко сражаются в одиночку, у этой твари будут свои сильные подчинённые. С учётом их числа, неподходящей для сражения местности, Зуриэль отвлекут так же, как и меня. В бой вступят обычные солдаты, а они точно не защитят Матвея. Иными словами, даже с учётом наших божественных сил, пока у врага столь значимый численный перевес, шансы на выживание, не говоря уже о победе, крайне малы.
— Мы можем построить стены, одна за другой, в конце крепость и…
— Матвей. — Эсфея повысила голос, перебила меня. — Твои деревянные стены не помогут в бою против существа, что по силе приблизилось к богу, пусть и такому слабому, как я сейчас. Если их и вправду так много, если в спину их подпирает некая, неведомая угроза. Мотивация армии, зажатой в ловушку, окажется достаточно, чтобы пройти через любую, даже кажущуюся непроходимой, преграду. Зверь, идущий на нас, загнан в угол, и выход у него только один.
— И что ты предлагаешь, сдаться тьме на милость? Ждать, когда она заполонит все земли, надеяться, что нас не начнут отлавливать по одиночке, вырезая как скот? Нет, сейчас у нас неоспоримое преимущество, внезапность. Максимум, чего они ждут, так это подвоха от хищников. А у нас в арсенале мощь богов! Что ты Свирепый пообещал Дроу? — Так же, на повышенных отвечая богине, обращаюсь к здоровяку.
— Проход, беспрепятственный. Воин, представившийся Эглером, говорил лишь от своего имени, обещал, что не тронет население и никак не навредит нам.
— Ты этому веришь?
— Нет. Если к нам в одночасье притянутся полчища, рой из тысяч, а быть может и десятков тысяч существ, служащих одному правителю, когда наступит голод, нас в лучшем случае ограбят, обнесут, как рыкуны веками обносили кролли. Скорее всего, сокращая число ртов, нас даже вырежут. Никто не сможет в одночасье обеспечить такое число живых едой, потому правильным будет истребить слабых, дабы сильные могли жить дальше.
— Тогда ты поможешь нам? — Спросил я у здоровяка, а тот даже бровью не повёл.
— Я вложу свою жизнь в твои руки, она мне опротивела. Только за других говорить больше не буду. Надоело вести друзей на смерть. — Глядя в потолок, ответил Свирепый. — И где эти чёртовы гонцы, неужели и их тоже…
В шатёр врывается один из бойцов Свирепого. Весь в поту, со вздыбившейся шерстью.
— Армия, Свирепый… Целая армия приближается к нам, во главе её настоящее чудище, темная сила её видна глазу, а за ней, под охраной ведут твою дочь и наших братьев. Они прошли перевал, реку, бегом бегут к нашей деревне и уже следующим днём будут здесь. — Волколак подрывается с места. Глядит на посланца, не веря словам его, немедля командует:
— Собирайте женщин, стариков и детей, всех за ручей, это набег! Матвеем, они будут шантажировать меня ребёнком, говорю честно, я поддамся их шантажу, если нужно, со всей доступной мне яростью и решимостью. Дабы в действиях моих враг не усомнился, что бы получить хоть шанс на спасение дочери, если нужно я попытаюсь убить тебя. Знаю, сил моих не хватит тебе навредить. Потому спрошу, сможешь ли ты простить глупого отца, не смотря на содеянное, не казнить, а миловать мой народ, помочь несчастным, лишившимся своего вождя и дома⁈
— Можешь положиться на меня, друг, я приму их как родных. — Я в очередной раз протягиваю здоровяку руку, тот без раздумий пожимает её. Притянув к себе, глядя в глаза, Волколак молчит, на лице грозном видна благодарность. — Зуриэль, найди Пом, пусть готовятся к обратному переходу. — Ангел, кивнув, тут же исчезает. За ней следом покидает шатёр и гонец. Враг оказался куда быстрее, решительнее, чем предполагали хищники. Теперь, когда даже Свирепый уверен в том, что нас атакуют, остаётся лишь два варианта, бежать вместе с женщинами и детьми, надеясь, что подготовленная армия нас не настигнет. Либо попытаться дать бой, замедлить вражеское продвижение в попытке выиграть для спасающихся немного времени.
— Матвей, что будем делать? — На лице Эсфеи паника, она, как и Волколак, ждёт от меня скорейших решений.
— Беженцам с собой брать только еду, столько, сколько понадобится на переход до нашей деревни. Всем остальным: эльфам, хищникам, инквизиторам, что решат добровольно остаться и биться против зла — валить лес, тащить к оврагам!
— Идиот, ты что, собрался здесь умереть⁈
