Авиатор: назад в СССР 10 (СИ) - Дорин Михаил
Трудно не согласиться с этим утверждением. Похоже, что роковое стечение обстоятельств произошло с нами. Теперь осталось дождаться, что скажет Совенко.
В гостинице началось активное обсуждение того, что нам грозит за наш залёт. Активнее всех был Дамир Ренатов, который возмущался, что теперь нам не дадут обещанных наград.
— Тебе легко говорить! Ты у вертолёта сидел, пока мы там в деревне пытались выжить, — отвечал ему Марк, снимая пластырь со щеки.
— Ого! Теперь я ещё трус, по-вашему⁈ А то что нас чуть УНИТовцы не размотали в этом вертолёте окружив⁈ — продолжал возмущаться Дамир.
— Ой, всё, Ренатыч! — махнул рукой Гусько. Мериться половыми органами будете в душе. Хотите моё мнение, как старого и не до конца пропитого замполита?
Естественно, все желали выслушать товарища майора.
— Ничего нам не будет. Пальцем погрозят и успокоятся, — уверенно сказал Савельевич, прикладывая к щеке бутылку с замёрзшей водой.
Гусько объяснил это тем, что хотели бы отправить домой, то мы бы уже собирали вещи. В принципе, логика в этом есть. Нужно дождаться разговора с Тимуром Борисовичем, а там уже вердикт будет вынесен.
— Поедет только Родин. Он, правда и планировал так сделать, верно? — спросил у меня Савельевич.
— Да сейчас непонятно, в каком качестве меня отправят. Может, уволят из армии быстрее и учиться поеду, — улыбнулся я.
— Вот-вот! — заметил Костя, надев лётный комбинезон. — У меня другой чистой формы нет, мужики. Остальное стирать нужно.
В общем, ни у кого не было другой чистой формы, кроме как лётной. В ней и решено было поехать на базу. Однако пока Совенко нас не вызывал.
Дверь в комнату открылась, и вошёл Штыков, тоже переодевшийся в песочный комбинезон. После принятия прохладного душа выглядел он гораздо лучше.
— Как самочувствие? — спросил подполковник.
— Голова после вчерашнего не болит, — сказал Марк, взяв подмышку картодержатель.
Все сразу заворчали на Барсова. Сомневаюсь, что Валентин Николаевич интересовался последствиями употребления алкоголя.
— Тебе он зачем? — спросил Штыков у Марка, указывая на картодержатель.
— Вдруг что писать заставят. А у меня тут и листы, и ручки, и линейки…
— А должна быть карта, верно? — спросил я.
— Вот карты нет, — ответил Марк, чем вызвал смешки в его сторону.
— Меня это совсем не удивляет, — улыбнулся подполковник и сел на свободный стул. — Мужики, большое вам спасибо. Выручили старого балбеса. Если бы не мой проступок, то и не пришлось бы геройствовать.
— Николаич, да ладно вам! Первый раз, что ли⁈ — радостно заявил Марк, собираясь похлопать Штыкова по плечу.
Подполковник грозно посмотрел на Барсова, и тот убрал руку. В последний момент Марк понял, что такое панибратство будет уже лишним.
— Ладно! — хлопнул себя по коленке Валентин Николаевич и встал со стула. — Совенко уже ждёт нас на базе. Поехали.
Быстрое перемещение на базу, и вот мы снова стоим на раскалённом бетоне, перед входом в здание штаба ангольского полка.
Кипит рутинная работа, но все обращают внимание на нескольких человек, только что приехавших на автобусе. Ангольцы с интересом смотрят на нас, удивляясь, кто так смог «отоварить» советских лётчиков. Совенко выглянул из окна класса предполётных указаний и позвал нас внутрь.
В помещении гораздо прохладнее, чем было раньше. Я обратил внимание, что установили кондиционер. Многое произошло за целые сутки, пока нас не было.
— Ангольцы и кубинцы прорвали осаду Шангонго. Авиация ЮАР практически прекратила свои вылеты, — довёл до нас информацию полковник. — Можно сказать, теперь они боятся подлетать к границе. Даже с приграничных аэродромов перебазировались.
— Выходит, мы им дали прикурить хорошенько? — улыбаясь, спросил Костя.
— Я сейчас тебе дам прикурить, — пригрозил ему Совенко. — Герои! Асы! Небесные львы! Вас так теперь ангольцы называют. А по итогу что?
Воцарилась небольшая пауза. Ответа на этот вопрос никто не хотел давать.
— А по итогу, нас там не было и быть не могло, верно? — спросил я.
— Прекрасно сказано, Родин. А главное, верно, — подметил Совенко и уставился на улицу.
Тимур Борисович выглядел серьёзным и пару минут молчал, нагнетая обстановку. Сначала он прошёлся вдоль доски, почёсывая подбородок. Затем подошёл к столу, за которым сидел Ренатов и внимательно на него посмотрел.
Дамир поднял голову и нервно сглотнул. Такая немая сцена не могла долго продолжаться. У кого-то нервы должны были дрогнуть.
— Товарищ полковник, нам уже начинать писать объяснительные? — нарушил тишину Марк, доставая из картодержателя несколько чистых листов.
И тут Совенко вскипел.
— Завещание пиши, Барсов! Или я тебя прибью сейчас, — громко сказал Тимур Борисович. — Что ты мне там собрался объяснять? Полетели искупаться, а в итоге чуть не сдохли в саванне, верно? Удивляет ваше умение быть постоянной занозой в моей пятой точке, товарищи военлёты.
Дальше Совенко потребовал всё ему рассказать. На правах старшего по воинскому званию слово взял Штыков.
— Товарищ полковник, весь личный состав занимался после полётов восстановительными процедурами под моим руководством, — громко доложил Штыков, поправляя форму.
— Николаич, ерунды не говори, — махнул рукой Совенко и пошёл за центральный стол. — Булочкин, главный военный советник, уже в курсе вашей поездки. Я же тебя предупредил, что нужно быть аккуратнее, когда ты у меня отпрашивался, — постучал Совенко пальцем по столу.
— Поэтому я и заявляю вам, Тимур Борисович, что вина полностью на мне. Личный состав действовал согласно моих указаний…
— Да хватит! Вину он всю на себя берёт! Думаешь, это вас спасёт⁈ Сейчас сюда и Булочкин, и Варенников, и ещё какой-то дед-мопед прилетит!
Вот это уже серьёзно! Что ж мы такого совершили, что нам столь большое внимание будет оказано со стороны начальства?
Я начал вспоминать свой разговор с бородатым спецом в деревне. Он сказал, что мы отвлекли их от важной задачи. А потом они даже были рады тому факту, что смогли допросить пленного УНИТовца. Тот толстяк дал им какую-то информацию.
Значит, особо ничего мы не нарушили. Вот только отправка целой группы на наши поиски возможна по согласованию с большим начальством. Возможно Совенко, пришлось доложить Булочкину.
— Товарищ полковник, а про третьего гостя можно подробнее? — переспросил Костя.
— Не знаю, кто третий. Сам жду. Уже не знаешь, от кого ждать нагоняй! — возмутился Совенко.
— А что сказал Булочкин, когда вы ему доложили? — спросил Штыков, присаживаясь за стол.
— Если убрать эмоции и мат, то он попросил дождаться его.
Дверь в класс начала медленно открываться. Совенко резко выпрямился, поправил форму и подал команду «Товарищи офицеры». Все поднялись со своих мест в ожидании большого начальства. Ведь именно оно должно было пожаловать. Дверь полностью открылась, и на пороге появился запыхавшийся и весь вымокший Карл Виленович.
У всех сразу отлегло, но Совенко то не знал, кто перед ним.
— Товарищ… офицер. Я готов выступить в защиту этих военных! — громко заявил Виленович.
— А вы кто вообще? — удивился Совенко, понимая, что перед ним не тот самый «дед-мопед».
Карл задумался, поправил очки и утёр лоб платком.
— Инженер по строительству и обслуживанию электростанций Карл Иванов. К вашим услугам, — отрапортовал Виленович.
— Очень приятно, а вы тут зачем?
— Он с нами был, Тимур Борисович, — ответил Штыков за Карла. — Переводчиком.
— Так вы переводчик? — уточнил Совенко.
— Нет, я инженер, — ответил Виленович.
— Я совсем запутался, — взялся за голову полковник.
После пары минут объяснений и воспоминаний Совенко о том, что он видел Карла в вертолёте, ситуация прояснилась.
— И зачем вы мне здесь? Тут военное совещание, товарищ Карл Иванов, — сказал Совенко.
— Эти офицеры спасали жизнь своему товарищу. Что может быть почётнее! Они делали всё, как предписывает им кодекс чести офицера! — начал Карл громко взывать к Совенко и его милосердию.
