НеТемный 3 (СИ) - Изотов Александр
— Да оденься ты уже!
— Я бы рад, — буркнул я, вставая, — Вот только…
Я уставился на свою одежду, болтающуюся в волнах. Даже крепкий нагрудник прибило к камням. А вот за это Мавше отдельная благодарность!
— Бросс, я не знаю, кто ты, — Агата, сложив руки на груди, уставилась на море. Её мокрое серебристое платье пыталось развеваться на ветру, — То, что между нами произошло… Об этом не должна узнать ни одна душа.
Теперь чародейка была совсем другая. Исчезла смертельная опасность, и теперь она говорила так, как явно привыкла говорить с послушницами в своём Монастыре Холода. Надменно, строго, отчеканивая каждое слово.
— Я — Дочь Луны, верная служительница Моркаты, старшая помощница настоятельницы Храма Холода, Агата Ясная.
— Ясная? — усмехнулся я, выуживая свою одежду из воды, — Ну, ясно, чего тут неясного.
Взгляд Агаты остро ощущался на моей спине. Цепкий и колючий, каким и должен быть взгляд морозного мага. Вот только она почему-то ничего не говорит о татуировке Вечного Древа на моей спине.
— Бросс, я не знаю, что тебе обещала моя ученица Креона, — неожиданно сказала Агата, — Пусть я открыла тебе источник, но сделать тебя своим учеником я не могу.
Поперхнувшись, я повернулся…
— Чего⁈
— У тебя — огненный талант, уже поэтому я не могу стать твоей наставницей. Если хочешь, я дам тебе рекомендацию в Школу Яриуса…
Мой взгляд заставил её замолчать, но ненадолго. Интересно, ей там, пока прохлаждалась за Барьером Крови, самой магический источник не сорвало? С чего она решила, что я искал её, чтобы стать учеником?
— Ни одна душа не должна узнать, — повторила Агата.
— Даже Морката?
— Не смей без уважения упоминать имя моей богини! — глаза чародейки сверкнули синим.
Поморщившись, я спросил:
— Ты что-то говорила про обман. Что все ждут пришествия не того тёмного бога.
Агата открыла было рот, но тут же захлопнула. Ну да, ситуация поменялась — у Ефима в пещере ей надо было срочно передать весточку, а сейчас эта информация снова стала тайной, которую следовало хранить.
— Бросс, тебе следует бы забыть о том, что я сказала там, в пещере.
Чародейка задумчиво уставилась на море. Теперь ей самой надо подумать, как добраться до Острова Магов.
Молча выбравшись на берег, я стал отжимать и натягивать мокрые штаны. Солнце уже почти исчезло за горизонтом, когда неожиданно моих мыслей коснулось веселье Кутеня. По каменистому берегу от скалы с дымящимися руинами в нашу сторону спешило чёрное пятно.
Цербер скакал по камням, таща в пасти топорище Губителя. Бедняга не мог нырнуть с ним во Тьму, потому что дубина туда проникнуть никак бы не смогла — такое уж у неё свойство.
Пробежав мимо изумлённой Агаты, Кутень подлетел ко мне и бережно вложил в мою руку оружие.
— Сумрак⁈ — только и вымолвила Агата, делая шаг назад.
На её руках вспыхнуло голубое сияние. Я только поморщился, положив топорище рядом и продолжив одеваться.
— Не смеши меня, чародейка. Сначала мы с тобой покувыркались, и ты отдала мне силу. Если ты и успела что-то набрать, то остатки этой силы ты бросила на то, чтоб заморозить нас обоих, — я кивнул стремительно тающие осколки льда, — Сейчас ты не справишься со мной.
— Откуда ты… — она замолчала.
Я мог бы много ей рассказать о магии. Да, у женщин с этим дела обстоят немного иначе, и восстанавливаются они намного быстрее, но Агата и вправду потратила слишком много сил. Больше, кстати, на борьбу со мной.
— Нет, бросс, ты ошибаешься, — прошептала вдруг чародейка, и уже хотела было сложить ладони вместе, но не успела.
Потому что всего за мгновение я оказался рядом, перехватив её руки и зажав их, словно в тиски. Я не жалел, поэтому заломил локти едва ли не до хруста. Попробуй поколдуй, когда скрутили в три погибели, и всё тело пронзила боль.
— Даже не смей! — процедил я сквозь зубы, и неожиданно для себя добавил, — Моркате пожалуюсь.
— Хорлова падаль! — вырвалось у чародейки сквозь слёзы, — Чего?
Мы оба знали, что она хотела сделать. Как магистр, она могла высвободить довольно много энергии, взяв её из своей души. Вот только эта энергия — жизненная, и берётся она вся, до последней капли. А значит, потом магистра ждёт только смерть.
Глава 33
Откуда-то из памяти Малуша даже всплыло название приёма — «цыплячье крыло». Ну да, похоже, только у нас в императорской армии это называли просто залом локтя.
Я стоял над Агатой, одной рукой выкрутив ей локоть, и слушал её стоны от боли. У магов обычно большой болевой порог, но у этого приёма тоже хорошая амплитуда — вот кажется, только-только противник привык к боли, как сдвигаешь локоть ещё на сантиметр, и отверзаются врата нового круга ада.
Да я поэт!
С этой мыслью я склонился над Агатой, она вскинула голову и вонзила в меня взгляд, наполненный яростью. По щекам колдуньи тянулись слёзы, которые сразу же замерзали, испаряясь инеем. Её сила искала выход, но от боли она не могла сконцентрироваться.
Агата неожиданно улыбнулась, и у меня перехватило дыхание от холода. Мою душу снова чуть не утянуло в ледяную пустыню, но я, стиснув зубы, устоял.
Тёмный Жрец половину жизни проводит во Тьме, где и так царит холод. Так что это состояние было мне привычным. Нет, бывает, конечно, и раскалённая Тьма, но это скорее исключение из правил.
— Агата, — сказал я, вкладывая в каждое слово сталь, — Сейчас ты мне всё расскажешь. Совершить ошибку и убить саму себя я тебе не дам.
— Ты — тёмный… — выдавила она, снова уронив голову.
Глядя на её серебристые волосы, я подумал, как она похожа на Креону. Та точно так же висела в телеге-клетке на вывернутых руках.
Времени терять было нельзя. Всё же это Дочь Луны, пятый ранг. И хотя считается, что женщины-колдуньи по магической силе слабее мужчин, но они гораздо выносливее. И восстанавливаются колдуньи гораздо быстрее.
— Агата, — повторил я, дерзко приподняв её подбородок кончиком топорища, — Я знаю, что ты из Совета Камня. Ты спешишь туда передать весть, и мешать я не буду. Но, смердящий твой свет, ты мне сейчас расскажешь всё, что знаешь!
О, сколько же ярости в этих глазах. Самый настоящий адский огонь, только сине-ледяной…
Она и вправду чем-то похожа на свою дочь. Странно, что Агата столько лет смогла скрывать это — они там в Монастыре Холода вообще слепые⁈ Это же очевидно даже вестнику тупости.
О чём я сейчас подумал? Мысль о том, что Агата — мать Креоны, до того неожиданно клюнула меня, что я удивлённо отвёл от её подбородка топорище. Как я узнал этот секрет?
Чародейка сверлила меня гневным взглядом, но потом её глаза скосились ниже, на топорище, и расширились от удивления.
— Откуда у тебя это⁈
— Что — «это»? — растерянно спросил я, продолжая гадать, откуда у меня появился дар прозрения.
— Это же древне-бросские руны…
Я сам глянул на своё топорище. Ну да, руны, как руны… И тёмное пятнышко на древесине в том месте, где скрылся чёрный камень, как раз в центре вырезанного полумесяца.
Мы с Креоной пытались их прочесть, но безуспешно. Только слово «ночь» угадали.
Позабавило меня другое:
— Как ты можешь видеть руны, и при этом желать убить меня⁈
— А не должна?
Я чуть не застонал от вселенской несправедливости. Только-только решил, что видение рун помогает мне определять, кто друг, а кто враг. И тут на тебе…
Повисла недолгая пауза.
Надо было что-то делать и, повинуясь интуиции, я отпустил Агату. Отскочив, та зашипела, потирая запястья, на которых виднелись синяки — я её и вправду не жалел.
Затем я сел в позу лотоса, положил топорище на колени, и сказал:
— Рассказывай.
— Ты… — начала было она, но сама же замолчала.
На её пальцах снова загорелись голубоватые светлячки. Могучая чародейка холода не привыкла отступать.
— Да расщелину тебе в душу, что за каша у тебя в голове? — возмутился я, — Ты хотела передать через меня весточку, но теперь пытаешься меня убить.
