(Не)добрый молодец: Зимогор - Алексей Птица
— Не знаю, — Вадим уловил мысль торговца и вклинился, не дожидаясь продолжения. — Я хотел предложить свои услуги местному воеводе и осмотреться здесь первое время.
— Как знаешь, мой друг уедет через несколько дней, когда наберёт себе людей или не наберёт, но всё равно уедет. Он отчаянний, да и дело очень важное. Я би на твоём месте подумал. Для тех, кто дойдёт, оплата будет более чем счедрая: полний доспех и любое оружие! И это помимо денег за сам поход. Оплата за каждий пройденний день в полталера.
Условия найма были выгодными и заманчивыми, но Вадиму нужно было сперва разобраться со своими проблемами, а потом уже браться решать новые.
— Я подумаю, — пообещал Вадим и вышел из лавки.
Выйдя, он пошёл искать ту церковь, на которую ему указал Никола. Пройдясь по улочкам, Вадим через некоторое время нашёл её и, спросив пару прохожих о купце Веретенникове, вскоре оказался перед домом его вдовы. Не хоромы, конечно, но с огромным двором, со своим хлевом и стойлами для лошадей. Подубасив кулаком по воротам, он привлёк внимание жильцов.
Через некоторое время открылось окошечко в калитке, и там показался чей-то глаз.
— Кто такой и к кому?
— К купчихе Веретенниковой с вестями от Аксиньи, дочери её.
— А откуда знаешь-то?
— Из Козельска иду, погибли они вместе с обозом. Печальная весть, но последний долг усопшей передать — святое и богоугодное дело. Ради этого и пришёл. Ну, что, пустишь или стоять заставишь?
— Больно суров ты, паря.
— Слизняк от Козельска по тракту не дошёл бы.
— Подожди, до хозяйки добегу, расскажу ей обо всём.
— Беги, — пожал плечами Вадим, и окошечко с грохотом защёлкнулось.
Ждать пришлось минут десять. Вскоре со двора послышались горестные женские причитания, и калитка распахнулась настежь. За ней стояла рано состарившаяся дородная женщина с правильными чертами лица, закутанная в чёрный платок.
— Ох, заходи, заходи, чёрный вестник.
Вадим промолчал, что толку говорить с человеком, только что получившим горестное известие, пусть даже давно ожидаемое. Вестники всегда делятся на две категории: чёрные и белые, других и не бывает. Ему вот не повезло, но долг есть долг.
— Что случилось? Что стряслось?
Вадим молча порылся за пазухой и, вытащив оттуда золотой медальон, передал его безутешной вдове. Та взяла в руки хорошо знакомую ей реликвию и заголосила на всю округу:
— Не уберегла ты, ладанка, доченьку мою любимую! И отца её, мужа моего! На кого ж вы меня покинули? Кто же то супостатство сотворил-то?
Причитания и стенания заполнили весь двор. Вдруг вдова мёртвой хваткой вцепилась в рукав Вадима и заглянула ему в глаза, спросив со страхом.
— Они не переродились?
— Нет, — мотнул головой Вадим.
— Где? Где они лежат?
— В одном дневном переходе отсюда. На обоз напали мертвяки, выживших, я так понял, нет. Ко мне во сне пришла ваша дочь и попросила найти и передать вам медальон. Я нашёл и передал, свой долг я выполнил, а сейчас мне пора.
Лёгкий звон порванной струны повис в воздухе, но услышал его один Вадим. Женщина продолжала рыдать, смысла оставаться здесь больше не было, просить же обещанную награду совесть не позволяла. А пока найти бы себе место ночлега.
Вадим беспрепятственно вышел и отправился на поиски постоялого двора. Дело уже давно шло к вечеру, а ему хотелось спокойно выспаться и желательно на кровати. Искать пришлось долго: то постоялый двор оказывался банальным клоповником, то был уже набит под завязку беженцами. Но ближе к ночи Вадим определился.
Найденный трактир оказался большим и рассчитан на купцов, коих не наблюдалось, и поэтому ему нашлось место под крышей. Комнатка была маленькой, но зачем ему большая? Расплатившись за двое суток одним серебряным грошем и почти всей медью, Вадим плотно поужинал и лёг спать.
Впервые за несколько месяцев он имел возможность отдохнуть и поесть нормально приготовленную пищу. Надёжный запор на двери и узкое окошко обеспечивало ему необходимую защиту в случае нападения. О чём ещё мечтать? Сон его был крепок и не имел сновидений, проснувшись поутру, Белозёрцев спустился вниз завтракать.
На завтраке была каша овсяная да гуляш, в котором мяса было совсем чуть-чуть, что и не удивительно. Запить всё это излишество удалось только сливовым взваром, кислым, как и его жизнь. Сахара в компоте не случилось, а местная мелкая слива или тёрн буквально сводила челюсти. Зато у Вадима была заначка: целая фляга с медовухой! Всё, что осталось из прихваченного из обоза.
Сегодня он решил дать себе отдых и, хлопнув дверью корчмы, направился в город. С утра моросил мелкий дождь, нависшие над Калугой сизые тучи угнетали и без того не самое лучшее состояние духа. Не добавлял радости и антураж российского средневековья: грязь, вонь и лошадиное дерьмо повсюду. Редкие прохожие боялись, кажется, сами себя. Вадим на их месте тоже бы боялся, но его страх остался где-то старом лесу. Как-то там он усох насовсем… Плохо то было или хорошо — уже неважно. Вадим был вооружён, решителен и очень опасен.
Шатаясь без дела по городу, он несколько раз сталкивался со стражниками, однако после расспросов его отпускали. Команду охотников здесь знали и, похоже, с ней считались. Набродившись, полный самых противоречивых впечатлений, Вадим вернулся на постоялый двор и вволю отдался греху чревоугодия. Уже в комнате раскупорил флягу с медовухой и от души напился, размышляя о своей судьбе и незавидной участи, после чего заснул, не забыв накинуть затвор на дверь.
Вечер уже почти перешёл в ночь, когда Белозёрцев спустился на ужин в общий зал, невольно подслушав разговор посетителей. Несколько человек, часть из которых были постояльцами двора, а часть пришедшими отдохнуть стрельцами, обсуждали «горячие» новости Калуги.
— Слушай, а пятая стража говорит, что появился человек, которого укусы мертвяков не берут.
— Та брешут они, не бывает такого.
— Почему это? — не согласился собеседник. — Я вон Макара знаю, когда мертвяки напали на него, оцарапали всего, а он так и не перекинулся. И не токмо он! Но правда твоя — мало совсем таких людишек, весьма мало. Этот ещё и воином оказался, всё тело в шрамах, и укусы багровеют, а сам словно серым стал, а не белым. И клыки! Клыки, как у волка отросли! А так человек, как человек.
Вадим, слушая подобные разговоры, лишь усмехнулся! Как там говорится? Слухами земля полнится… И хрен
