Корела (СИ) - Романов Герман Иванович
— Не тебе одному, генерал — всем нам надлежит показать надменным ляхам, чего мы стоим ныне. Так что Якоб, реванш брать будем обязательно — пусть молодой принц, брат мой Густав Адольф посмотрит, как у нас это получится, и чего мы стоим на самом деле.
Тесть выслал в начале мая в Выборг экспедиционный корпус под командованием наследника престола — две тысячи должным образом обученных мушкетеров при полудюжине новых пушек. Прибыли и столь нужные кирасиры, целых два эскадрона, что с имеющимися у него составили полк из полутысячи отборных всадников, превосходно вооруженных. Нет, в атаку на знаменитых «крылатых гусар» он направлять их не собирался, прекрасно понимая, что кирасир и хаккепелитов просто покрошат в винегрет. А эта тяжелая польская кавалерия заставляла относиться к ней с уважением и опаской — уже несколько раз шведы, не говоря уже про русских, терпели от ее атак значительный урон, а то и поражения.
Так, три года тому назад сорокатысячное воинство царского воеводы и брата князя Дмитрия Шуйского сошлось на поле брани под Клушино с двенадцатитысячным коронным войском гетмана Станислава Жолкевского. Поляков в бою участвовала тысяч семь, и больше половины были «крылатые гусары» с пахоликами. И если шведские пикинеры поначалу отбивались, то после перехода наемников на сторону польской короны из-за скаредности Делагарди, они начали отступление. А без шведов огромное русское войско дрогнула, и когда «гусария» смяла один из флангов, собранная «посошная рать» ударилась в бегство. Будь командующим молодой и талантливый Скопин-Шуйский, может быть, и не случилось столь унизительного разгрома. Но того отравили, причем по слухам совершила это супруга главного воеводы, дочь небезызвестного опричника Малюты Скуратова — яблоко от яблони недалеко падает. Вот только зря она сие проделала — муженек ее оказался полной бестолочью и погубил не только войско, но и себя, и царственного брата, которого «семибоярщина» свергла с престола.
Проигравших никто не любит, и они всегда расплачиваются по всем счетам, которые накопились!
— Ничего, завтра все решится, — тихо произнес Владимир, и хоть был он полностью уверен в своих солдатах, но червь сомнений присутствовал. Тот же Делагарди был предельно собран и молчалив, и уже не бахвалился — поляки заставили себя уважать…
Атака «крылатых гусар» Речи Посполитой — символа гордости, непобедимости и лихости шляхты на протяжение многих лет. Жуткое зрелище для обычных мужиков, и даже «служилых людей» со стрельцами, которых ставили на их пути русские воеводы. Только шведские пикинеры могли выдержать натиск. И было еще одно средство, после применения которого «гусария» потихоньку исчезла с полей сражений…
Глава 66
— И как ты оцениваешь неприятеля, Густав? Учти, если ты примешь неправильное решение, когда будешь полководцем, то потерпишь поражение. А побеждать надо задолго до того, как вражеские линии буду построены перед тобою на поле сражения.
— Ты поэтому рокош устроил королю Сигизмунду, чтобы он сам не смог на Москву пойти, — усмехнулся юный кронпринц, внимательно разглядывающий выстроенную польскую армию. А она впечатляла — ляхов было тысяч восемь, и пять с лишним из них кавалерия. И этому он уже не удивлялся — у поляков огромное число шляхты, в пропорции один к восьми жителям, по этому показателю Речь Посполитую среди всех европейцев только испанцы догоняли. Но там избыток кабальеро «сбросили» на конкисту, и в Новый Свет постоянно уезжали желающие обрести богатство и славу. У поляков же были «кресы всходни» — восточные православные земли. И на дворе Смута — есть шанс невиданно разбогатеть, грабя схизматиков. Или сложить буйную голову, тут как кому повезет…
— Именно поэтому я сохранил жизнь «воровскому пану» и его «лисовчикам». Поначалу хотел их казнить, но передумал — король Сигизмунд решил от них избавиться моими руками. Потому отказался платить выкуп, обрекая их на смерть, а такие вещи неразумному правителю припоминают такие люди как «Лис». Так что буча там пошла нешуточная, к тому же в нее выступили протестанты, их возглавил подчаший Януш Радзивилл, владетель землями Слуцкого княжества — у него тоже накопилось обид.
— Я знаю, мне о том отец говорил. Думаю, наша армия двинулась на Ригу — пора окончательно разрешить ливонский вопрос, — юный принц внимательно посмотрел на Владимира, и тот только усмехнулся, моментально поняв где «собака зарыта».
— Да забирайте вы Ливонию, можете и Курляндию прибрать. Пойми, пока мы в союзе, нет силы, которая могла бы противостоять нам. Торговлю мою вы не ущемляете, взаимных пошлин нет, мой сын твой родной племянник. К чему нам ссоры из-за болот, четко договорились — лютеране вам, православные мне, а католиков бьем вместе. И поверь мне — этого увлекательного занятия тебе надолго хватит — всю жизнь воевать будешь. Скоро такая война грянет, каких прежде не бывало, идти будет очень долго, так силы противоборствующих сторон примерно равны. Мы ведь даже вдвоем еле сможем с поляками справиться. Так что лучше восстановим тут «статус-кво». А твой отец северную часть Лифляндии подгребет. А все остальное надлежит сделать тебе, и время на то будет.
Владимир протянул бинокль Густаву — тот сразу же принялся рассматривать поляков. И негромко сказал:
— У гетмана нет центра — слева пехота, тысячи две, и полторы конницы — там всего три хоругви «гусарии». Правое крыло намного сильнее — там четыре-пять тысяч кавалерии, а гусарских хоругвей среди них больше десятка. Атака, думаю, последует наискосок, с прорывом нашего левого фланга — как при Клушино, мне рассказывали о том сражении. А там ты «ополченцев» выставил — серый цвет на фоне зеленого хорошо виден.
— Если прием принес успех, то к нему могут прибегнуть и во второй раз. Эверт Горн снова примет их на себя — две тысячи мушкетеров серьезная сила, к тому же они под прикрытием пикинеров — полторы тысячи земского ополчения должны выстоять, все же не зря их обучали.
Владимир вздохнул — полгода обучения не прошли даром, вот только новоявленные пикинеры в кирасах и касках, с длинными копьями еще не воевали в строю, хотя все были с боевым опытом. Они, и две тысячи жителей Тверских земель были единственными, кого пришлось влить в армию — хоть какое-то обучение прошли, пусть и наспех. Все остальное ополчение, без малого двадцать тысяч, осаждало Кремль, понаставив бревенчатых стенок и выставив пушечные наряды напротив ворот во избежание вылазок — можно было надеяться, что с гарнизоном они справятся — общей массой задавят, если поляки на вылазку пойдут.
Сейчас на поле боя Владимир вывел семь батальонов мушкетер — все, что было под рукою из подготовленного войска — новгородцы, псковичи, корелы — испытанные и подготовленные воины, по шесть сотен в батальоне. Еще три батальона стояли в резерве — тверичане еще не были должным образом обучены и обмундированы. Хотя сейчас все они стояли в зеленых кафтанах, с кирасами и касками, а вот их серые одеяния этой ночью напялили на себя ландскнехты, что давно перешли к нему на службу. Просто он вспомнил фокус, что проделал царь Петр в Полтавской битве — «серые» рекрутские одеяния отдал солдатам проверенного Новгородского полка, и те выдержали специально направленный на них удар лучших шведских батальонов. И озаботился, чтобы поляки получили о том информацию от «перебежчиков». Так что фокус вроде сработал — на серые шеренги нацелились гусары, в своих серебристых доспехах, с устрашающими белыми «крыльями».
— Прямо «ангелочки» пришли сюда — грабить и убивать. А мы вас бомбами и картечью встретим, «горячим душем». Ничего, скоро узнаете кто «бог войны» и «царица полей». И рыцарских поединков вам не будет.
Чего-чего, а только встречных кавалерийских сражений он не собирался устраивать, хотя кроме полутора тысяч кирасир и драгун имел три тысячи дворянской конницы и с тысячу казаков. Но последние не представляли никакой ценности в реальном бою, зато взяли в обложение огромный польский обоз, который ляхи прикрыли двухтысячным охранным отрядом. Хоть в этом пользу принесли, и то ладно…
