Ниочема (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич
— Олег, там твоя Алёнка ревёт.
— А что случилось?
— Не говорит. Иди, разбирайся, а то придется идти на бал без подруги.
У Росомахиной была практически истерика. Она лежала ничком на кровати и рыдала. Подушка лишь немного приглушала громкость звука. По комнате кружили любопытные девчонки, под видом утешения пытающиеся выспросить причины и подробности. Другие любопытные особы оккупировали ближайшие подоконники в коридоре, надеясь на свежую информацию. Иные из них периодически заглядывали в комнату — видимо, проверить, как идет процесс.
Песцов, едва увидев эту картину, понял: Витька был прав, дело худо. Надо спасать девчонку, бал и себя. Ибо кто знает, воткнут ему приказом императора непосредственно перед входом какую-нибудь грымзу и заставят с ней танцевать, да еще и улыбаться. Как говорится, добровольно и с песнями.
Он вошел, громко хлопая в ладоши.
— Так, попрошу всех на выход. Посторонние, па-акиньте помещение!
Действуя где словами, а где и руками, он выпихал всех сочувствующих и переживающих в коридор и запер дверь.
— Милка, можешь обеспечить тут звукоизоляцию? — попросил он. — Жестко. Так, чтобы подслушивать даже не пытались.
— Легко!
Домовая на миг проявилась, зверски оскалилась и исчезла выполнять поручение. Олег усмехнулся: наверняка сегодня в медпункте будут пациенты. Но это не его проблемы, пресекать назойливое любопытство можно и нужно.
Подсев к девушке, он принялся ее тормошить — безрезультатно. Она даже не отмахивалась. Просто лежала, обхватив голову руками, и усиленно пропитывала подушку раствором солей.
Пришлось применять сильнодействующее средство.
Олег набрал в рот воды, рывком перевернул Росомахину на спину и прыснул ей в лицо, как из пульверизатора. Шок? Несомненно. Зато слезы мгновенно прекратились.
Алёна теперь напоминала вытащенную из воды рыбу. Широко раскрыв глаза, она открывала и закрывала рот, пытаясь что-то сказать. Наконец, несколько придя в себя, размахнулась, явно намереваясь влепить пощечину. Но Песцов легко перехватил её руку.
— Ну вот: спасаешь её, спасаешь, а она дерется.
— А я… — с вызовом начала девочка.
— Ну да. Не просила и вообще, — перебил её парень. — Но у меня имеется в этом деле свой интерес. А теперь рассказывай, в чем дело, и топай умываться. Давай-давай, не куксись. Ну? Обещаю: никто ничего не узнает.
Росомахина медленно села на кровати, опустив голову. Пару раз шмыгнула носом.
— У меня…
У Алёны на глазах навернулись слезы, она снова принялась всхлипывать.
— Ладно, пойдем иначе. Я буду называть причины, а ты — мотать головой. Хорошо?
Девочка кивнула.
— На, держи пока в качестве гуманитарной помощи, — Олег протянул свой носовой платок. — Портные платье испортили?
Аленка замотала головой.
— Мыши туфли сгрызли? Тоже нет? Затяжка на чулках? Закончилась тушь? Парикмахер сбежал в Гренландию? Как, и даже не это? Ну, тогда колись.
— Я… у меня…
Росомахина собралась с силами и, наконец, выговорила:
— Мне украшения доставят только завтра!
И снова попыталась разреветься.
— Не-не, хватит, — пресек эти попытки Олег. — Шагом марш в ванную, и чтобы через четверть часа была у меня. И не задерживайся, у тебя сегодня еще куча дел: спа-салоны, стилисты и прочие дармоеды. Да, закрой за мной дверь, чтобы чрезмерно любопытные заклятые подружки не развели тебя на новый слезопад.
Из немалого списка драгоценностей, что хранились в тайниках и подвалах гимназии, Олег отобрал несколько гарнитуров. На его взгляд, к бледно-розовому шелку платья подойти мог любой из них. Но требовалось одобрение потенциального носителя.
Стук в дверь раздался через десять минут. За это время Алена переоделась в сухое, умылась, причесалась и слегка накрасилась. Рекордный результат!
— Ведь можешь, когда хочешь! — одобрительно отозвался Песцов. — Подсаживайся к столу, бери чай, наслаждайся изысканным вкусом и ароматом и попутно выбирай.
С этими словами он выложил на стол одну за другой три шкатулки.
В первой лежал изящный гарнитур с мелкими гранатами. Мастер искусно выполнил золотые веточки, на которых вместо листочков укрепил соответствующим образом ограненные камни. Алена лишь взглянула на работу и убрала футляр в сторону, как, собственно, и ожидалось. Олег резонно полагал, что выбор Алёны падет на роскошное бриллиантовое колье, лежавшее в третьей по счету шкатулке. Он прекрасно помнил истину о лучших друзьях девушек. Но, едва открыв футляр номер два, Росомахина буквально застыла.
Олег не понимал, в чем причина. Ну, рубины. Ну, довольно крупные. Но работа грубоватая, огранка примитивная, наверняка и проба золота не слишком высока. Да, судя по характеру огранки, возможен встроенный защитный конструкт. И что? Но Алёна смотрела на эту поделку так, словно перед ней на винного цвета бархате лежал, по меньшей мере, бриллиант «Красный крест» в две с лишним сотни карат.
— Можно мне это примерить?
— Пожалуйста, — пожал плечами Олег.
Девушка моментально вдела в уши серьги, нацепила на палец перстень.
— Помоги! — протянула цепочку с подвеской.
И едва замкнулся миниатюрный замочек, как все камни на мгновение вспыхнули внутренним огнем. А когда Олег проморгался, вместо розоватых камней увидел огненно-рыжие, внутри которых лениво колыхались языки пламени.
Росомахина резко повернулась к парню:
— Откуда это у тебя? — сухо и требовательно спросила она.
— Полегче, девонька. — Олегу был неприятен этот внезапно поменявшийся тон. — Я не обязан отчитываться перед тобой в чем-либо. Я спасаю тебя от психотравмы, вывожу из истерики, а ты в ответ пытаешься устроить допрос? Ну нет, так дело не пойдет. Давай, снимай камешки. Я, в конце концов, и один схожу на бал.
Алёна мгновенно сникла.
— Прости, — пробормотала она. — Просто этот гарнитур для меня очень много значит. И даже не только для меня, но и для всего рода. Его давно уже считали безнадёжно утраченным, и вдруг такое!
Девушка подняла голову, сложила руки в умоляющем жесте:
— Пожалуйста, скажи: откуда он у тебя? Как он к тебе попал?
— Скажи мне, Алёна Росомахина, почему каждый раз выходит именно так? Почему пока я как следует не поругаюсь, нормального разговора не выходит? Я думал, ты действительно не такая, как все. А ты… А-а!
Олег махнул рукой.
— Нашел я его. Обнаружил чью-то захоронку, часть отдал императору, часть оставил себе.
— А почему так? Почему одно отдал, а другое оставил?
— Я был о тебе лучшего мнения, Росомахина. Неужели сама не сообразила? Или у тебя от родовых камней мозги помутились? Я отдал то, что нельзя продать, нельзя использовать и нет смысла хранить.
— Так тот дом был спектаклем?
— Слушай, зачем так говоришь! Никакого спектакля, всё взаправду. Но я же не дурак — держать такие ценности в полуразрушенном доме. А ну как еще один везунчик появится! Я их прибрал в безопасное место, а в нужный момент вернул туда, где они были изначально найдены.
Олег врал вдохновенно и правдоподобно. Ведь уже есть официальная версия. И зачем её портить? Разве что так, подкорректировать.
Девушка помолчала, глядя в пол, потом вновь подняла глаза на парня.
— Скажи, что ты собираешься дальше делать с этим набором?
— Ничего. Он мне, как таковой, не нужен. Тут ведь, если я правильно понимаю, есть привязка к родовым способностям?
— Конечно, — кивнула Алёна.
— Мне вообще деньги нужнее, чем подобные безделушки. Так что если твой отец выйдет на меня с реальным предложением, я продам этот гарнитур вашему роду. А на бал, как я и говорил, ты можешь сходить в нем. Только в таком виде, как мне кажется, он совершенно не подходит к розовому шелку.
— Ничего, подойдет, — заулыбалась девушка. — Ты увидишь. Я могу сейчас взять его?
— Нет. Через час приедет ювелир и письменно засвидетельствует факт передачи тебе этих вещей. Завтра в присутствии этого же ювелира я их у тебя приму. А он проверит, что мне вернули ровно то, что взяли.
