Людмила Астахова - Кошка колдуна
Словами не передать, как издевательски звучали из уст сида, древнеирландского бога и по всем статьям волшебного существа, до боли знакомые слова: «кредит», «банкротство», «ИП». Хотя какой-то частью сознания я, конечно, понимала, что сид не издевается. Он просто констатирует. Вот только констатация эта звучит привычным рефреном «самадуравиновата». И уж если даже собственный волшебный предок так меня приголубил, может…
Додумать я не успела. Диху перевел дух и припечатал:
– И та заслонка в трубе, которую ты задвинула прежде, чем прогорели угли, – здесь тоже я виноват? О! Еще не сообразила? Только мой Дар сохранил тебе жизнь. Твоей Удачей был мой приход. Я же предлагал тебе помощь, помнишь? Ты могла согласиться добровольно. Ты же, маленькая самоуверенная эмбарр, отвергла мой Дар. У меня есть все права на тебя и твою жизнь. Ты сама отдала себя мне. И теперь я использую тебя так, как мне угодно.
Он не кричал, не злорадствовал, просто излагал факт за фактом, буквально на пальцах объясняя мне, где я налажала, как последняя бестолочь. А потом эта заслонка…
– Какая такая заслонка? – пролепетала я, смутно припоминая события крещенского вечера и покрываясь ледяным потом от внезапной догадки. – Значит… значит, я должна была умереть?
– Именно. – Сид погасил всплеск эмоций и заговорил спокойно: – Никого нельзя просто так выдернуть из того мира, где он пророс. Особенно если в нем кровь Народа. Мы, знаешь ли, слишком лакомое блюдо для любого из миров, наших потомков держат крепко и не слишком охотно выпускают. Только незадолго до смерти, только если она уже предопределена и неизбежна – вот тогда можно. Но далеко не всегда удается. Судьбу потомков Дану не так легко переписать. К сожалению. – Диху вздохнул и на миг прикрыл глаза. А потом продолжал: – Да. Ты должна была умереть. Да что там – ты и умерла в своем мире. Каждый твой поступок подталкивал тебя к той бане, печке и смерти. Я пытался это изменить. Припомни. Я ведь пытался.
– Письмо? – Я спросила наобум, по наитию. – Это ты говоришь про то письмо, которое я не стала читать?
Если хорошенько вспомнить, тогда пришлось усилием воли подавить желание открыть конверт. Вот что значит наступать на горло собственным инстинктам и желаниям!
Диху молча кивнул.
Я окончательно растерялась. Это немудрено, когда узнаешь о собственной неизбежной смерти.
– И теперь что будет? Ты меня используешь и бросишь? А назад вернуть?
Я попросту забыла, что говорю с сидом и каждый вопрос надо тщательно обдумывать. Мне вообще ни о чем сейчас, кроме перспективы навеки остаться в шестнадцатом веке, не думалось. Все, что тут со мной произошло и что могло случиться, имело смысл, только если потом Диху вернет меня домой.
– Куда – назад? – устало спросил сид. – В тот же день, час и миг? Разве ты забыла ваши собственные сказки о тех, кто вот так возвращался? Ты не сможешь предотвратить свою смерть. Если я верну тебя, ты все забудешь. Можешь не верить, конечно. Но так уже бывало, и не раз. А что будет теперь… Ты и Дар Удачи помогут мне в моем деле. И когда все получится, я исполню твое желание. Одно. Поэтому можешь начинать думать о нем уже сейчас. Как раз сумеешь сформулировать. А то знаю я вас, пожелают вечной жизни, а про вечную юность, разумеется, забудут…
Нет, я не поверила сиду. Неубедительно как-то все это прозвучало, на мой вкус. Путано и подозрительно, как и все речи хитрых нелюдей. Это он специально попугал, чтобы я лишний раз не рыпалась и думать забыла о возвращении, догадалась я. Иначе зачем тогда сулить исполнение одного желания? Какое оно, по его мнению, у меня будет? Корзину печенья и тазик варенья?
«Хорошо хоть предупредил, теперь о желании я буду думать денно и нощно, – решила я. – Никто его за язык не тянул, верно? Стало быть, так положено. А вот про «дело» спрошу прямо сейчас».
– А что за дело такое, в котором тебе нужна моя помощь?
– Ты пытаешься в разговоре следовать правилам, в которые сама не веришь, – заметил Диху, раздраженно вздохнув. – Они писаны людьми и для людей, а ты – моя кровь. Я не собираюсь тебе лгать, дитя. Мое дело и твое дело тоже. Я собираюсь изменить судьбу Этне, моей дочери. Если мне удастся, если ее судьба изменится, изменится и твоя.
– А конкретней? – спросила я, едва унимая дрожь в руках.
– Нетрудно сказать. – Диху улыбнулся и молвил чуть нараспев, словно пересказывал сагу: – Если ты читала «Воспитание в Доме Двух Чаш», учти – там не все правда. Однажды случилось мне встретить деву, прекрасную, как гроза над пустошью. То была Кайлих, сида Неблагого двора. От этой встречи родилось дитя – Этне Прекрасная, Этне Трех Даров, отданная на воспитание Энгусу Мак Оку. Увы, Энгус не доглядел за Этне, она ушла из Бруга-на-Бойне и встретила человека. Нет, это был не Патрик! Патрика придумали и дописали позже. Обычный человек. Прародитель этих, как их там… Маклеодов. А потом Этне погибла. И ее мать винит в этой беде меня. В общем-то справедливо винит. При рождении Этне получила три Дара – Дар Удачи, Дар Доблести и Дар Поиска Знания. В тебе сокрыт Дар Удачи. Кайлих, как я понял, нашла человека с Даром Доблести. Осталось отыскать третий Дар. И встретиться с матерью Этне. И не позволить ей убить меня при встрече. Если мы объединим силы, тогда, возможно, у нас наконец-то получится спасти Этне. Изменить ее судьбу. Ну, и твою заодно. Понятно?
Я зачарованно кивнула. Не-а, ни черта я не поняла!
Керейтар, как оказалось, обладала потрясающим чувством времени. В смысле, появилась как раз вовремя. Диху наелся, и напился, и даже успел снова задремать, я – изгрызла ногти в тщетных раздумьях: а что ж мне дальше делать-то? Жить-то как дальше? Верить Диху… Ну, знаете, поверить Диху – это значит осознать до конца, что пути обратно у меня как бы и нет. Я умерла? Серьезно? А если он меня вернет, я все забуду? То есть у меня не хватит мозгов сообразить проверить печку? Не верю. Не хочу верить. Врет он все… Ах да, он же сид. Они же не могут врать.
Но недоговаривать-то могут! Только этим и занимались во всех ирландских сагах: недоговаривали, умалчивали и морочили смертным головы.
Голос разума некстати напомнил, что технически я теперь, как бы это сформулировать, не совсем человек, а очень даже родич сиду, и вряд ли он стал бы… Но усилием воли я загнала подсознание туда, где ему и положено обретаться. Поглубже.
Как он сказал? Моя удача осталась при мне, да? Вот и проверим, потом, когда все закончится. С чем я точно не собираюсь смиряться, так это с перспективой застрять в шестнадцатом веке. Спасибо большое. Даже несмотря на очевидные отличия и в целом прогрессивное направление развития местной цивилизации.
Вернусь, вернусь, вернусь. Я непременно, обязательно вернусь. И плевать, чем там стращает сид.
Диху внезапно открыл глаза, сонные и зеленющие, как у разбуженного кота – зрачок узенький, взгляд осуждающий. Я сглотнула. Мысли читает. Опять. Да что ж это за наказание такое! И уже совсем собралась было огрызнуться, но дедушка в степени n+1 только зевнул и молвил:
– Керейтар вернулась. Будь рядом.
Возвращение Матери Лисиц по праву можно было назвать триумфальным. Она не одна пришла, она со всеми нашими сундуками явилась. Понятно, что хийса не самолично волокла наше добро, нет, все оказалось круче. Когда я увидела и поняла, как именно хийса перемещает… э… груз, на меня напала икота.
Финно-угорские народы активно использовали волокуши. Это я знала. Но знать и видеть воочию – разные вещи.
Технически, конечно, это именно волокуша и была. Самоходная. На древесной силе.
Несколько не таких уж крупных по сравнению с предыдущими монстрами елок мели землю Хийтолы лапами, перемещаясь горизонтально. На корнях. Вот так перебирали корнями, корневищами и корешками, как пауки лапками, и тащились за Керейтар, царственно выступавшей впереди.
На елках возлежали наши сундуки.
– А… а лошадки как же? – пискнула я, не успев себя одернуть. Черт, зря спросила. Наверное, лучше не знать, что сталось с нашими лошадьми.
Но хийса лишь белозубо ухмыльнулась.
– Не боись, арбушка, не съела я их. Не успела. – И облизнулась. – Коней купцы свели, а добро ваше не тронули, побрезговали.
– Как же мы теперь выберемся?
Перспектива пешего похода по болотам Хийтолы вырисовывалась пугающая.
– Как, как… – проворчал Диху, легко, без усилий, поднимая с услужливо подползшей елки первый сундук. – Включи воображение, этнограф ты мой.
Я послушно включила. Икота почему-то усилилась. Нервы?
Коли ты по тропам хийсиВ мир людей решил пробраться,Помни: непроста дорога.Стопчешь ты лаптей немало,Не одну рубаху сносишь,Если не уймешь ты гордостьИ мою отвергнешь помощь, –
улыбаясь, молвила Керейтар, со значением поглядывая на Диху.
