Владимир Поселягин - Мальчик из будущего

– Прости меня, мой мальчик, но я останусь с мужем. – Взяв мои ладони, она их нежно поцеловала. – Сейчас я его уведу, багажник ты и без ключа открывать уже умеешь, заберёшь вещи. Не нужно ему знать о нас, скажу, что путешествовала одна, заняв деньги у мамы. Она подтвердит.

– Прощай, принцесса, – грустно сказал я.

Мне вдруг стало себя жалко, наблюдая, как уходила от меня та, которую я по-настоящему полюбил. Действительно, по-настоящему, все женщины до этого были лишь способами развлечься и получить опыт, что уж там. А эта – королева, настоящая королева, которой так и хочется обладать. Вздохнув, я тряхнул головой и снова печально вздохнул. С моей памятью забыть мою принцессу будет невозможно. С другой стороны, это даже хорошо, буду, как в кинофильме, прокручивать эпизоды. А некоторые по нескольку раз. Сколько мы интересного узнали друг о друге за эти три недели! Сильвия ведь не хотела после того нашего безудержного секса в её машине ехать, и мы прямо там, в лесочке поставили палатку и остались на ночь. А когда немного насытились друг другом, поговорили. Я безудержно желал иметь при себе такую спутницу, поэтому уговаривал, не жалея сил и дара убеждения. Сильвия отнекивалась, не сразу сказав, что она на мели. Тут я посмеялся, сообщив, что достаточно богатый наследник. Сейчас в моей элитной школе каникулы, и я вместо того, чтобы ехать домой, рванул отдыхать. Деньги есть. В общем, уломал, ну а дальше мы только предавались отдыху, веселью и самому путешествию. Всё же на своей машине это делать куда проще и легче. А палатка и открытая местность спасали нас от неудобных вопросов прислуги отелей и гостиниц. Мы даже на кемпинги ни разу за это время не заезжали, всегда отдельно, всегда особняком. Наверное, поэтому и смогли так долго протянуть.

Сильвия подошла к машине, муж её уже заметил, и они начали говорить на повышенных тонах. Я не понял о чём, нет, язык теперь я знал, Сильвия активно меня учила, уже всё понимал и немного говорил, но было далеко, чтобы слышать. Вдруг Сандр, её муж, ударил её раз и второй, отчего я чуть не рванул к ним, крепко сжимая кулаки. Голова моей любимой дёрнулась от пощёчин, но не тут-то было, теперь она отвешивала мужу оплеухи. Причём тот даже не думал защищаться, и мне кажется, специально подставлял щёки. Потом они обнялись и стали целоваться.

– Так это они так мирятся… – задумчиво протянул я. – Нет, это не мой способ. У меня уже на рефлексе бить кулаком, открытой ладонью не смогу. Нокаутируемая любимая – это сильно.

Сильвия, как и обещала, увела мужа, они направились в сторону парка, и когда парочка скрылась, я прошёл к машине и забрал свои вещи. В бардачке я оставил стопку купюр, местные франки. Пусть отдохнут здесь, им это поможет восстановить отношения. Я же не скотина какая разрушать семью. Для детдомовца, что бы о них ни говорили, семейные узы – очень серьёзно. Ну да, тут воспользовался моментом, но в этой ситуации ни один нормальный мужчина бы не устоял.

Проверив багаж, я в последний раз посмотрел в ту сторону, где скрылась Сильвия, и, понурив голову, направился в сторону одной из улиц. В небе громыхнул гром, и в тон моему настроению начал накрапывать дождик. Сейчас я ничего не хотел, кроме тихого угла, где можно прийти в себя, привести свои чувства в порядок. Я был опустошён.

Сколько шёл, не знаю. Дождик моросит, мне хреново, так что я потерял счёт времени.

– Куда идёшь, парень? – услышал я старческий голос.

Немного заторможенно посмотрев в сторону голоса, я обнаружил под небольшим навесом плетёный стул, на котором сидел старик с седыми усами и такой же шевелюрой. На вид лет семидесяти. В его руке дымилась явно старая трубка, но прикладывался он к ней с немалым удовольствием.

– В никуда, – просто ответил я.

– Женщина? – проницательно поинтересовался тот.

Кивнув, я посмотрел на него:

– Они всегда такие безжалостные?

– Она когда-нибудь говорила, что любит тебя?

Озадаченно потерев затылок, я с некоторым удивлением ответил:

– Никогда. Нам было хорошо вместе, я думал, это естественно.

– А ты ей о любви говорил?

– Да, – вздохнул я.

Я осмотрелся: пустынная улочка была скрыта мелким дождём, я смаргивал воду, что попадала на лицо, однако вывеску у здания, где сидел старик, всё же рассмотрел – «Оружейная мастерская Кетнера».

– Так вы оружейник?

– Старый мастер, – пыхнув трубкой, кивнул тот.

Вздохнув, я потянул из-за пояса сзади пистолет и, взвесив его в руке, подкинув и поймав за ствол, подошёл и протянул старику.

– Подарок, мне без надобности.

Тот его взял, с интересом осмотрел, после чего легко сделал неполную разборку, видимо, такое оружие мастер уже держал. Хотя если он действительно мастер, то и с незнакомым оружием будет обращаться как со своим собственным. Следом я отдал запасной магазин. Старик подтвердил мои догадки.

– Видел я несколько лет назад такой пистолет, приносили мне на починку. Наградной. Лётчик из эскадрильи «Нормандия-Неман». Да и раньше я их видел, даже свой был. Трофей… Ты русский?

– Русский.

– Приходилось мне с ними встречаться. Я был оружейным мастером в армии Манштейна. Едва смог выжить. Повезло, что во Францию удалось уйти. Сейчас живу здесь.

– Бывает, – согласился я на немецком.

– Смотрю, и наш язык знаешь?

– Способности имеются. Ладно, старик, прощай. Мастер молча смотрел, как я ухожу вниз по улице, но не успел я отойти и на десять метров, как он крикнул:

– Погоди! Проходи ко мне, у меня тепло, очаг, попьёшь горячего чая.

Остановившись, я задумчиво обернулся. Чай? В принципе, почему бы нет?

– Что скажешь? Есть шанс восстановить? – спросил жандарм.

– Приварить если только, – ответил я, внимательно осматривая старинную шпагу. – Следа не будет видно, но сварка – это не кузнечный молот. Как коллекционный экспонат можно будет использовать, но не как оружие.

– Это семейная реликвия. Сын младший учудил: снял со стены и давай играть, вот и доигрался.

– Это сколько же ему лет, что он шпагу сломал? – удивлённо приподнял я бровь.

– Пять лет.

– Шустрый малый.

– Как старик? – тихо спросил жандарм, кивнув на одну из дверей.

Вопрос заставил меня помрачнеть. Старик за этот год стал мне отцом и дедом, и я тяжело переживал его болезнь. Денег не хватало, хотя я тайком и подзарабатывал на вокзалах, поэтому, для видимости, приходилось пахать в две смены. Как ещё объяснить, откуда у меня деньги? С другой стороны, и опыт рос семимильными шагами. Сейчас я фактически сравнялся в умениях со стариком, а тот о-го-го какой мастер! Его не только во Франции знают, но и в других странах. Да и то, что он впервые за несколько десятков лет взял себе ученика, долго обсуждалось в оружейных кругах. Этих оружейников я знал, они часто бывали у нас в мастерской, порой по нескольку часов беседуя со стариком.

– Плохо, больше месяца уже не встаёт. Сиделка при нём постоянно. Врач каждый вечер заходит. Сказал, он просто старый, его время пришло. Восемьдесят семь лет всё же.

– Сколько дают?

– Не больше недели.

– Наследник, получается, ты?

– Нет, мы с дедом уже говорили об этом. Он мне оставляет в наследство свой опыт и умения, что передавал за этот год. Я, бывало, по пять часов спал в сутки, он безжалостно поднимал меня и заставлял работать. Даже удивлялся, пятилетнюю программу обучения я проглотил за полгода. Смог, успел всё передать, но мне от этого не легче. Не хочу его терять.

– Понятно, – вздохнул жандарм. – А кто тогда наследник? Ты не думай, всё же это моя улица, я должен знать.

– Наследник – его сын.

Вот тут жандарм искренне удивился:

– У старика есть сын?

– Было двое. Младший ещё во Вторую мировую сгинул на фронте под Ржевом, считается пропавшим без вести. Остался один. Вот о нём я ничего не знаю, кроме имени – Клаус. Они не поддерживают связь друг с другом. Не знаю почему. Адвокат в курсе, и в случае смерти свяжется или с сыном, или с его родственниками. У того вроде дети есть.

– Поня-атно, – протянул жандарм. – Так, когда шпага будет готова?

– Вы торопитесь?

– Честно говоря, да, через несколько дней у отца именины, нужно, чтобы шпага висела на месте. Целая. Родственники, которые приезжают к нам из разных городов, снимают её со стены и любуются. Говорю же, семейная реликвия.

– Через пару дней приходите. В субботу. Двенадцатого. Сделаю. Только рапира укоротится.

– Это ещё почему?

– Придётся спиливать места разломов. Тут имеются микротрещины.

– Я ничего не вижу.

– Я тоже, но они есть. В микроскоп можно увидеть, он есть в мастерской, но это ни к чему, я и так знаю, что они есть. Такие сломанные клинки нам на ремонт приносят не в первый раз.