Эволюционер из трущоб - Антон Панарин
— Как зе холосо.
Я почувствовал себя зефиркой, тающей в кружке горячего какао и тут — клац! — что-то щёлкнуло.
— Все на выход! — послышался голос Артёма.
На выход? Да пошел ты в задни… Свет погас. Вот же сволочь. Ну да ладно. Я могу помыться и в темноте, не проблема. Намылил голову и прочие места, принял душ, закрыл воду и толкнул дверь кабинки… А она не поддаётся. Как будто с обратной стороны её заперли.
В темноте нащупал задвижку и попытался её открыть. Не идёт. Как будто заела. А если так? Одной рукой тяну, второй постукиваю по двери, клац. Задвижка сдвинулась, но не до конца, впрочем, это не помешало двери открыться.
— Ну, Плохолов! Ну, залаза! Я тебе галантилую весёлое плобуздение, — возмущался я, шагая по направлению к выходу. Толкнул дверь, разумеется она не поддалась. Как будто её подпёрли чем-то с обратной стороны. — Осень смесная сутка.
Я тяжело вздохнул и погрузился в медитацию. Благодаря тому, что душа Мимо была связана с моей, я мог перехватывать контроль над его телом. В том числе видеть его глазами. Прямо сейчас мимик спрятался за шкафом и наблюдал, как толстая повариха идёт выключать свет на кухне. Мимо в руках держал коробку шоколадных батончиков, вытащил один и зашвырнул в дальнюю часть подсобки.
— Опять крысы, что-ли? — меланхолично сказала повариха, взяла метлу и пошла на звук.
Тем временем Мимо быстро выбежал в коридор и я перехватил контроль над его телом. В коридоре было пусто. Свет приглушен, в бараках слышится шепот, ребятня обсуждает меня. Кто-то восторжен, а кто-то боится, что я подрасту и стану таким же тираном, как Артём. Этого не было в моих планах, ну да ладно.
Сбрасываю коробку батончиков в ближайший цветочный горшок, благо он был довольно глубоким. И на всех парах несусь к душевой. Как я и думал, дверь подпёрли стулом. Отодвигаю его в сторону и отзываю мимика. Сознание вернулось в моё распаренное тело и я увидел тусклый свет, льющийся через приоткрытую дверь.
— Насинаем опелацию сладкая месть, — улыбнулся я и выглянул в коридор.
Повариха заперла кухню и направилась на выход, прихватив с собой сумку, из которой торчала палка колбасы. Да, наглости ей не занимать. А может, тупости? Ворует прямо под камерами. Хотя, если она давно здесь работает, то уже знает все слепые зоны объективов, очевидно, этим и пользуется.
Я решил пока не возвращаться в барак, а вместо этого забрался на стул и погрузился в медитацию. Надо ведь было скоротать время до момента, пока все уснут. Так я просидел около двух часов. Спустился со стула, добежал до клумбы, вытащил оттуда коробку с шоколадками и на месте съел сразу три штуки, стараясь не шуршать обёрткой, но это у меня вышло плохо.
Аромат какао приятно бодрил, а невероятная сладость наполнила тело энергией. При этом шоколадки даже ману немного восстановили. Прищурившись, попытался прочитать, что написано на этикетке. «Произведено в посёлке Мичуринский, Екатеринбуржской области, баронства Архарова К. И.». Я так и думал, произвели там же, где и киселёк, которым меня угощал спецназовец Гав. Интересно, жив ли он?
Я взял из коробки ещё пару батончиков, распечатал их, а обёртки запихнул обратно в упаковку и призвал Мимо. Мимик принял предыдущую форму и уставился на меня физиономией Артёма, только ростом он был не на голову выше, а с меня. Жутко захотелось прописать этой морде леща, но друга бить нельзя, а вот Артёму напакостить — ещё как можно.
— Коробку отнеси вон в ту комнату и спрячь под кровать. — Я указал на комнату Прохорова. — По дороге можешь съесть пару батончиков и, самое главное, запихни один распечатанный батончик под одеяло.
— Мимо, — улыбнулся мимик, показал мне большой палец, а после направился к комнате, держа коробку в руках.
Он безбожно шелестел по дороге, но это уже никого не беспокоило. Все давно спали. Когда я вошел в барак, услышал сопение и тихие всхлипывания, доносившиеся от кровати Сергея. Плачет? Ничего, сейчас я подниму ему настроение. Тихонько подошел к кровати и приподнял одеяло.
Сергей и правда был весь в слезах. Заметив меня, он шмыгнул носом и быстро вытер глаза. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я тут же приложил палец к губам.
— Тисе, — прошептал я и протянул ему два батончика, которые уже начали таять.
Глаза парня расширились от удивления.
— Откуда ты…?
— От велблюда. Зуй молся и потом не забудь помыть луки.
Сергей кивнул и снова спрятался под одеялом, жутко чавкая. Я же отправился в душевую, чтобы замыть следы преступления. Вымыл руки, а заодно и лицо. Не хватало ещё получить выговор в первый же день. На пути в барак я пересёкся с Сергеем — он довольно улыбался.
— Спасибо тебе. Мы только по праздникам едим…
— Тисе. Если кто узнает, нам обоим клыска, — оборвал его я, и тот понимающе кивнул. — Топай в дусевую.
С чувством выполненного долга я вернулся в барак, залез в прохладную постель и прежде, чем уснуть, перехватил контроль над Мимо. Нужно было угостить шоколадом и прихвостней Прохорова. А то как-то не по-людски получается. Когда подготовка к новому дню была завершена, я закрыл глаза и уснул.
Сон был таким же сладким, как шоколадный батончик, а потом прозвучала сирена. В барак ворвался наш куратор. Углов Иван Викторович. Его зализанная на бок чёлка сейчас стояла дыбом, глаза светятся фиолетовым, а от тела куратора исходила столь мощная аура, что казалось, будто в бараке резко закончился воздух.
— Подъём! — рявкнул он. — Немедленно построиться в коридоре! У вас десять секунд! Отсчёт пошел. Десять, девять, восемь…
Едва продрав глаза, я стал спускаться на пол и едва не был раздавлен мальчишкой, сиганувшим сверху.
— Чего ворон считаешь? Живо в коридор, если не хочешь отхватить, — на бегу бросил парень и скрылся за дверью.
Я не стал играть с судьбой и последовал его примеру. В последнюю секунду я всё-таки успел встать в строй. Разместились мы в четыре ряда по сотне человек в каждом. Иван Викторович, десяток тренеров и повариха стояли
