Свидетель по делу – кошка (СИ) - Мария Самтенко
А Урлах-Тор вообще заявил, что ничего не имеет против нового облика Брама — конечно, это же так укрепляет разнообразие в Академии СУМРАК!
— Мисс Деверо, будьте добры, расскажите нам, как все было, — мягко говорит ректор, заметив, что все расселись по местам.
— А если я не хочу отвечать на ваши вопросы, что тогда? — высокомерно бросает девушка.
— Помощь при следствии смягчает вину и уменьшает наказание… — бубнит один следователей, тот, что слева.
— Уменьшит наказание? — влезает Брам. — О, тогда молчи, Деверо. Молчи, и тебя отдадут в империю, а дальше сама знаешь, что будет. Тебя вздернут за покушение на жизнь Мадлен!
Ого! А он даром время не терял — не просто Мадлен утешал, но еще и законы изучил! Я впечатлена.
— Это правда, — кивает ректор. — Вас, мисс Деверо, взяли с поличным. Но наказание может быть более… э-э-э… гуманным, если вас будут судить по законам СОРа. Все же Академия находится под юрисдикцией СОРа. Вот тут сидит официальный представитель СОРа, подтвердите, господин Мэйлин.
— Это правда, — неохотно кивает маг. — Но если так пойдет и дальше, зачем СОРу этот, как выражается мой друг Федор, геморрой? Проще передать убийцу драконам…
— То есть на мое убийство всем плевать, да⁈ Всех интересует только эта девчонка⁈ А меня? Меня ты зачем убила, дрянь⁈
— … а флуктуацию — развоплотить, чтобы не действовала на нервы!
— Вы сами напросились, госпожа Галгалея, — неожиданно открывает рот Лизель. — Вы просто не помните. Налейте воды, я все расскажу. На самом деле, во всем виновата Мадлен…
Вот тут-то нас всех пробивает, и еще как!
Довольная произведенным эффектом, мисс Деверо принимается рассказывать.
Они с Мадлен ведь действительно были подругами.
Жили по соседству и общались с детства — вот только Лизель в основном дружила с Мадлен из жалости.
Стройная сероглазая брюнетка, она была той самой некрасивой подругой, «серой мышкой», почти незаметной на фоне роскошной фигуристой блондинки Лизель. Высоким положением Мадлен тоже не отличалась, и ей, дочери разорившегося барона, светило замужество «по расчету», только чтобы покрыть долги отца. Тогда как красавицу Лизель ожидало блестящее будущее. Вот она и заботилась о подруге, помогала ей, чем могла.
А еще Мадлен не была магом и не обладала какими-то выдающимися талантами, кроме рисования. Впрочем, ее способностей едва-едва хватило на то, чтобы поступить в Академию СУМРАК.
Где она тут же оказалась истинной дракона! Да еще какого — скандально известного Брамиона Кадума, невероятного знатного и богатого герцогского сыночка! Который тут же втюрился в нее по уши, не удостоив Лизель и взглядом!
Мисс Деверо возненавидела Брама в ту же секунду. И было за что! Она привыкла получать все, что захочет, вот только богатый и знатный красавчик-дракон оказался ей не по зубам!
Но это еще ничего! Лизель твердо решила, что найдет себе другого жениха, еще лучше, и утрет нос всем, включая ослепленную своим счастьем и не желающую замечать страдания подруги Мадлен. Она даже присмотрела себе избранника — симпатичного дракона, одного из друзей Брама. Лизель планировала очаровать его и выбиться с его помощью в свет.
Но она еще не знала, что вскоре на этих честолюбивых планах придется поставить крест.
— За несколько дней до начала учебного года я вспомнила, что не сдала в библиотеку пару учебников с прошлого года, хотела занести. Библиотекарь, Горм Странцелист, начал браниться, и, забирая учебники, случайно коснулся руки Лизель.
Вспышка. Буря. Безумие.
И… жизнь разделилась на «до» и «после».
Лизель же много читала про истинность. В основном про драконью — она так хотела узнать, что связь Мадлен и Брама оказалась фальшивкой! — но и про истинность других рас тоже.
Она не могла не понять.
С трудом скрывая от Горма, который ни о чем не догадывался, охватившую ее панику, Лизель бросилась листать книги про истинность.
И — попалась на глаза Галгалее, которую занесло в библиотеку по каким-то своим делам. И которая, разумеется, не могла пройти мимо, не засунув нос в чужие.
«О, милочка, тебя тоже интересует истинность? Причем гоблинская? Как интересно! Расскажи, что случилось, может, я сумею помочь!»
Лизель была слишком растеряна, чтобы соображать. К тому же бойкая, целеустремленная, точно знающая, что хочет, и смело идущая к цели ректорская жена вызывала у нее уважением. Свою роль сыграло и то, что в прошлом году у нее с Галгалеей не случилось никаких конфликтов. Галка даже помогла ей в каком-то мелком вопросе: кажется, велела Зургу поселить Лизель вместе с Мадлен.
Деверо доверилась Галгалее и рассказала ей все-все-все.
«Вы с Гормом истинные, это совершенно точно», — вынесла вердикт Галка. — «Все признаки совпадают. Уж я-то на этом собаку съела».
Лизель не выдержала и разрыдалась. Это было крушение всех надежд!
«Это несправедливо. У кого-то истинный — дракон благородных кровей, а у кого-то — гоблин с носком!»
«Радуйся, что об этом никто не знает», — ответила ректорская жена. — «Пока не знает».
Лизель была согласна с Галгалеей. Пока никто не знал, что она предназначена судьбой поганому, склочному гоблину, у нее был шанс хоть как-то устроиться в жизни. Провести ритуал, разорвать истинность, пока сам Горм ничего не заподозрил.
Дело даже не в том, что он может и не захотеть разрывать связь — ну, разве какой-то жалкий библиотекарь откажется от роскошной блондинки благородного происхождения? — а в том, что Лизель навсегда останется «бывшей истинной гоблина с фамильяром — говорящим носком»!
Первой жертвой Деверо как раз и пал фамильяр библиотекаря. Когда Галгалея ушла, Лизель заметила, что их разговор подслушивает один из говорящих оранжевых носков Горма. И он вот-вот поползет докладывать об их разговоре храпящему где-то за полками хозяину…
Носок должен был замолчать!
Прежде, чем фамильяр успеть поднять тревогу, Лизель схватила его, сунула под платье, вынесла из библиотеки и размотала, зацепив за гвоздь в одной из пустующих башен «для богатеньких». Раньше она занималась вязанием, и это не заняло много времени. Небольшой проблемой стало то, что носок не умер, а продолжал жить в виде мотка оранжевой пряжи, но рассказать про услышанное он уже не мог.
В отличие от Галгалеи!
Лизель слишком поздно поняла, что откровенничать с Мымрой было ошибкой. Второго сентября ректорская жена столкнулась с Лизель в коридоре и, мило улыбаясь, сказала, что не любит трепать языком о всяких там гоблинских истинных, зато очень любит золото и бриллианты.
— Я, может,
