Истинный саваран (СИ) - Останин Виталий Сергеевич
— Так уж и заточенные…
— Способные лишь выбираться на извращенное понимание маяков своих предков. Сотни поколений этих существ даже не выбирали такую жизнь.
— А мы, значит, должны им помочь?
Распределитель так посмотрел на меня, что я сразу понял — да. Более того, словно находясь в слиянии с Создателем, я вдруг осознал великое множество вещей. Все сказанные в этом «сне» слова моего собеседника вдруг стали обретать смысл, а сам разговор превратился из набора несвязанных вроде бы тем, в одну простую и понятную.
— Я развиваюсь, как саваран. Попадаю во Всемир. Нахожу машину Древних и с ее помощью спасаю СССР. — медленно, катая слова и смыслы на языке произнес я. — СССР, как ты сказал, гуманистическое общество, с идеалами ценности жизни, а не наживы, а значит оно единственное сможет хотя бы попытаться понять саваранов. И спасти их. Верно?
Мужчина кивнул.
— И после этого ты утверждаешь, что не управлял мной?
— И готов повторить. Более того, я предполагал немного иное развитие этой истории.
— И какое же?
— Не то, в котором ты вырвешь огромный локус из собственного мира. И это ведь не все: с технологиями ящеров у вас так и будут чесаться руки влезть в другие плоскости. А там и связи наладит, может быть даже постоянные проходы построить. А то, глядишь, и на кластерные эрзац-миры замахнетесь.
Три дня в бункере ККС, который после Исхода так и остался центром принятия решений для страны, состоялся схожий с этим разговор. Точнее, со схожей темой. Сталин, Винер, Окелло и множество ученых со всего Союза, обсуждали, что делать дальше. У нас новая, свободная от людей Земля. Множество ресурсов, которые никто никогда не разрабатывал. Девственная природа — на пустых пока материках. И нет врагов, с которыми нужно сражаться.
Для государства, даже для идеологии, которая выросла в постоянной борьбе, это было очень новым осознанием. Вызовом, даже. Настолько непривычным, что никто банально не знал, что с ним делать. Ну, понятно, развиваться, строить космические корабли, бороздить просторы вселенной и изучать технологии саваранов — это как раз ученые накидывали. Жить, короче говоря.
Вот только — без подвига. Без борьбы. Без сверхзадач и свершений. То есть, без всего того, что и делало Советский Союз тем самым государством, которое я знал. На совещании никто так и не смог предложить задачу, на котором бы страна и народ смогли сконцентрироваться, как некогда — на борьбе.
И вот я, беседуя во «сне» с существом, с которого вся эта история и началась, вдруг получаю ответ. Или предложение — как посмотреть. Во-первых — спасти из дикости древнюю и деградирующую цивилизацию. Вызов? Да еще какой! Поколениями можно работать, выводя ящеров из парадигмы поиска эссенции и бесконечного саморазвития, которое по сути — лишь улучшения атакующих и оборонительных возможностей суперхищника.
Встраивать их в общество, даже больше — создавая новое общество, в котором новые савараны и люди смогут жить и творить будущее вместе. От подобных перспектив голова шла кругом.
А ведь было еще и во-вторых. Оброненная Распределителем фраза про то, что мы можем создать новый Всемир.
«Или правильнее назвать его Всесоюзом?»
Среди великого множества Плоскостей есть немалое количество миров, в которых Советская (а может быть и не Советская) Россия, как обычно стоит против всего мира. В каких-то — идет на компромиссы, не желая допустить обмена ядерными ударами. В других — гибнет, окруженная врагами.
И мы — люди из Плоскости, в которой никогда не было людей, можем им помочь. Кому-то просто отбится от врагов, а кого-то спасти. Вытащить сюда, или создав новый локус в другой плоскости без людей?
Распределитель улыбнулся.
— Я знал, что ты поймешь. — произнес он.
И в тот же момент я проснулся.
Эпилог
Я отлепил ото лба присоску симбионта и взял в руки планшет. Вообще-то превращение мысли в текст — действие далеко не элементарное. Даже с учетом нейтросети, которая более-менее умеет понимать бурный поток образов из головы и как-то его упорядочивать в виде строк. Все равно потом приходится редактировать-переписывать… Эх. И ведь торопят еще! «Виктор Викторович, ваши мемуары так ждут, так ждут!» Аж двух писателей в редакторы навязали! Но вот — занимаюсь. Товарищу Сталину не откажешь. Даже если ты его друг.
Я поднялся с мягкой скамейки-качели, потягиваясь и зевая. Эх-х, благодать! Только прохладно чуток. Ну да осень, что с ней поделать? Зато небо какое, белесо-голубое, почти прозрачное. В росчерках выхлопа планирующих барж, пересекающих перистые облака. А отчетливо видимый белый шестигранник — это вообще космическая станция на низкой орбите. И нет, не «Создатель» — лишь в какой-то степени его бледное подобие. Полноценно освоить биоэнергетические технологии ящеров — это сотня лет уйдет, а то и больше. Так Винер сказал, ему в прогнозах можно доверять.
Размяв плечи, я перестал пялится в небо, огляделся по сторонам. Наш дом стоял на холме, посреди луга. С одной стороны река, с другой — густой лес. Воздух тут в любое время года такой чистый и душистый — с непривычки у гостей голова болеть начинает. Гости к нам каждую неделю наезжают — но не чаше. Это было наше с Любой условие. Очень уж хотелось после всего пережитого найти себе крышу над головой там, где царит покой и можно уже, наконец, никуда не торопиться. Не бежать спасать миры, не общаться с высшими сущностями — а пожить для себя.
Друзья моей жены все подтрунивали над нами: мол вы и пару месяцев не выдержите. А вот дудки! Старшенькому, Антону уже десять, а младшенькому, Илье, семь. Оба тут родились! Ну не прямо тут, в роддоме в Москве, конечно — но сразу после родов мы их сюда привезли. Так и живем. Заслужили, я считаю. Хотя, конечно, иногда приходится отлучаться. И Любе тоже. Когда на пару дней, когда на месяц, а когда и на три. Ну что поделать — служба. Надо отдать должное Окелло: дергает маршал био-эн войск нас не так уж часто…
Хмыкнув, я разогнал посторонние мысли. Вот что бывает, когда приходится садиться за мемуары. Вот ведь дался Иосифу Виссарионовичу «взгляд из первых рук»! Ведь не скажу же ничего такого, чего б в архивах нет. Ладно хоть еще немного осталось. Правда, я неделю назад тоже так думал. А потом как присел по вечер на скамейку, как посыпались вроде уже давно забытые подробности!
— Папка, папка, там мама стол говорит ставить на веранду надо! — высунулся из окна Илья.
— На открытую, что ли? — удивился я. Солнце уже коснулось верхушек деревьев, и воздух стремительно свежел. Как бы заморозки первые ночью не ударили.
— Она говорит: «сегодня этот день!»
День свадьбы⁈ Нет, я б так не опростоволосился. И не день рождения точно. О чем это она? Ответ явился мне с неба. Орбитальная станция распустила рефлекторы-лепестки и маленьким солнышком засияло на небосводе вместо заходящего! Точно, мне ж говорили о программе продления солнечного дня в средних широтах. Что ж, повод поужинать на веранде железный.
Лучи Солнца, пусть и отраженные от орбитальных зеркал, грели как днем. Зим… Люба откровенно наслаждалась, подставляя щеки и открытые плечи, не отказав себе в капризе поужинать в летнем платье. Контраст с тенями, куда был загнан коварный осенних холод, впечатлял. Впрочем, товарищ Глебова могла легко в таком наряде и зимой прогуляться километров этак десять. Ей будет холодно, но замерзнуть — не замерзнет. Небольшие бонусы беспорочной многолетней службы советской супергероиней.
А уж как моей жене Гвен завидует. Ей-то досталось электрочувствительность, когда она отдала свою эссенцию. Гвен-Гвен, голубка моя. Вроде столько раз уже говорили и вдвоем, и втроем — и так и не получилось расставить все точки над «i». Одна надежда: жизнь у нас теперь у всех длинная. А время, как известно, все на свои места расставлять умеет…
— Дети, вы домашнее задание доделали? Тошка? Илья? Ну-ка, глаза в глаза! Вот вы шалопаи! Ноги в руки и за полчаса все что доделано было!
