Скверная жизнь дракона. Книга третья (СИ) - Костенко Александр

Да, эти недели оказались для меня не самыми приятным. Одно радовало: я сейчас рядом с берегом океана.Вот только пришлось отложить перелёт на один день: хотелось подлечить повреждённый палец. Ведь нет гарантий, что в открытом океане через каждые десять километров находятся острова, на которых можно отдохнуть. Такое встречается лишь в книгах. Остров в открытом океане — это огромная редкость и практически всегда жерло потухшего вулкана, а вулканы располагаются только в местах соединения тектонических плит или их разломов. Такие места встречаются нечасто.

Глупо рассчитывать на удачу и везенье, так что я поступил благоразумно. Мне ведь придётся барахтаться в солёной воде практически сутки, ожидания восполнения маны. Не хотелось вновь свалиться с заражением, так и не долетев до мамы с сестрой. Осталось совсем немного, и мы наконец встретимся! Только надо будет сразу накричать на сестру, чтобы не бросалась на меня в безумной попытке затискать до смерти. Не для того я прошёл через все эти ужасы, чтобы погибнуть столь нелепой смертью.

За хвост и передние лапы можно не боятся: культи покрылись толстой загрубевшей кожей. Пустая глазница и искалеченная пасть будут изнывать от солёных брызг, но этого сейчас не исправить.

Была ещё одна проблема: сильно истрепались узлы в накидке Кагаты. Хоть они отблескивали чем-то металлическим и выглядели прочными, но места в чёрном полотне, из которых выходили верёвочки — были в плачевном состоянии. Практически все успели изорваться и теперь накидка превратилась в плащ, держась на единственном уцелевшем узле. Не хотелось потерять её во время перелёта, но я утешал себя, что больше никаких деревьев и веток мне не встретиться: именно они царапали узлы, разрушая их. Подарок подруги останется со мной, и я смогу объяснить маме, что не все орки плохие.

За размышлениями и фантазиями о воссоединении с семьёй прошёл день. Когда уже солнце клонилось к закату — я выполз из леса, расправил крылья и направился навстречу океану. Вскоре полоска суши подо мной оборвалась, уступив место запаху соли и бледно-салатовому цвету воды.

Получилось поймать лёгкий ветерок, дувший ровно на северо-запад. Оставалось лишь одно — долететь. И я верил, что справлюсь с этой задачей, ведь у меня было ещё десять дней.

На четвёртый день перелёта уверенность иссякла — я не успевал. За эти жалкие четыре дня было преодолено лишь четверть пути! Зря я полетел к нашей пещере, надо было сразу лететь к острову, но вместо этого я потерял восемь дней. Именно этих дней мне и не хватит.

Я умру. Этот чёртов океан станет моей грёбаной могилой! После всего пережитого, после всех испытаний! И единственное, что не позволяло мне упасть в омут отчаянья — надежда. Мама кружит рядом с островом и обязательно, всенепременнейше увидит меня. Или мимо проплывёт корабль, я возьму его на абордаж, выкину команду за борт — и смогу переждать на палубе дни скверного забвения.

На шестой день на летательной перепонке проступил налёт из соли. Стоило сложить крылья, как перепонка тут же покрывалась мелкими кровоточащими трещинами — но я не мог потратить и толику маны на излечение, всё ещё надеясь заметить небольшой островок прежде, чем скверна придёт за мной.

На седьмой день я вообще не закрывал крылья, а так и болтался на воде, держа их раскрытыми. С каждым часом слой соли утолщался, разъедая кожу. Нещадно чесался живот, и задние лапы, и обрубок хвоста. Иногда зуд был настолько сильным, что я прикусывал язык. Несколько раз — до крови.

Ночью с седьмого на восьмой день ветер усилился, а облака закрыли небо, меняя цвет с белого на серый, потом на тёмно-серый, и в конце на чёрный. Я бы мог радоваться, ведь занимался спасительный шторм, и он добросит меня до острова. Но ветер дул строго на запад, где карта показывала пустоту и неизвестность.

Я всё равно активировал полёт, взмахнул крыльями и взлетел, цепляясь за надежду увидеть где-нибудь островок. Но сколько бы шквальный ветер ни нёс меня строго на запад — я так ничего и не видел. Нельзя было точно сказать, сколько прошло с момента взлёта, но ручей отведённого мне времени источался.

Зато по карте было видно, как быстро меня относило на запад. Расстояние, на преодоление которого ушло прошлые семь дней, теперь было покрыто за сутки.

Да, я радовался, что полученное с повышения уровня очко характеристик вложил в Магию и увеличил ману, а очко навыков за очередного десятка уровней — вложил в поднавык «Направление полёта». Разницы не чувствовалось, но некий самогипноз утешал, что это поможет справиться с порывами безумного ветра.

И я был готов справляться с ним так долго, сколько вообще смогу, покуда силы не покинут меня и мана не иссякнет. Потому что тот момент станет для меня роковым. Одно радовало: практически не требовалось махать крыльями, чтобы поддерживать высоту. Как поднялся на шесть сотен метров, так и продолжал лететь. Лишь сочленение крыльев и спины ныло знакомой болью. Такой же, когда мы с сестрой тренировались перед нашим первым полётом. Мы тогда практически четыре дня простояли с раскрытыми крыльями. И по этой боли я понял, что в воздухе нахожусь примерно день.

Мне оставалось жить ровно сутки, если нигде на горизонте не замаячить хоть мизерный, но клочок суши, за который получится зацепиться. Позади меня бушевал неимоверной силой шторм, а я летел по его краю. Это обнадёживало: если где-то на севере будет остров, то бедствие обойдёт его стороной. Оно шло строго на юго-запад.

Полоска спасительной земли показалась, когда маны осталось всего лишь на сорок взмахов, а боль в суставах сбивала всякую мысль. Я бы всенепременнейше возрадовался, но полоска суши была слишком длинной, проходя линией по всему горизонту. Есть только два свободных от скверны материка, северный и южный, если ветер нёс меня на запад, то…

— Ну давай, — я смотрел на неутомимо приближавшуюся сушу. — У тебя не вышло полгода назад. Так давай! Давай, закончи начатое!

Меня ждал материк, захваченный скверной. Она ждала меня, чтобы завершить начатое.

— Я не дамся тебе, тварь! — я опустил взгляд и пристально посмотрел на воду.

В шести сотнях метров подо мной волны вздымались, стараясь подняться как можно выше. Не известно, какая смерть отвратней: быть растерзанным порождениями скверны или разбиться об воду, став кормом для рыб?

По крайней мере, падение в воду убьёт меня моментально. Уж лучше так, чем меня вынесет в скверное место как жареную утку на блюде в дорогом ресторане, где гости…

Промелькнувшая под толщей воды тень сбила с мысли. Похожее на кита огромное туловище мчалось навстречу суше с ещё большей скоростью, чем я летел по воздуху. Но у китов нет пяти плавников, и нет рога на голове как у нарвала.

Стоило только подумать о происхождении твари, как она выпрыгнула из воды метров на сорок словно объясняя, что чёрный дракон для неё — насекомое. Что именно она — царь и бог этих вод.

Широкое и длинное продолговатое тело с прозрачной кожей, за ней извивались в конвульсиях потроха едкого жёлтого цвета. Сама прозрачная кожа словно была разорвана во многих местах и из открывшихся ран высовывались и всасывались обратно длинные языки. Они как змеиные извивались и пробовали воздух, выискивая добычу.

Пять хвостов оказались чем-то гипертрофированным и изуродованным, словно обычный рыбий хвост увеличили в десять раз и скрутили подобно штопору. И подобно штопору они поочерёдно то медленно скручивались и сжимались, то быстро разжимались. Как гребной винт, но из порченой плоти.

Голова же оказалась полусферическим набалдашником из материала, сверкающим металлом при свете молний. Из головы выходил рог и тянулся на многие метры вперёд.

Всё в виде этой твари говорило, что она создана скверной специально топить корабли. Вынырнув из толщи воды, она огромным колуном упадёт на корабль, пробив его рогом на сквозь. Команду же схватят сотни извилистых языков и втащат их внутрь тела сквозь многочисленные зубастые рты.