Большой мир. Книга 1 - Дмитрий Олегович Беляков
А может быть не стоит вообще пытаться понять эти процессы? Кто, в принципе, может понять, как все на самом деле работает?
– Дерьмо, черт! – выругался я раздраженно. Огонек жировой лампы слегка дрогнул, будто среагировав на мою эмоцию.
Плохо, когда ничего не понимаешь. Еще хуже, когда некому тебе это объяснить. Но самое поганое, если не с кем обсудить надуманное.
Глубоко вдохнув, я закрыл глаза, для верности, и представил светящегося себя с голубой дымкой, заполнившей мое тело. Представил, как тяну оттуда тоненькой струйкой ману, и словно в графическом редакторе, дымка поддалась моему желанию, вытягиваясь длинной нитью. Ощутив покалывание на кончиках пальцев, я снова убедился в реальности моей фантазии. С каждым разом это давалось на порядок легче.
Решив повлиять на результат, я сконцентрировался на своих ощущениях и возжелал почувствовать покалывание не на кончиках пальцев рук, а в ногах.
Тонкая нить голубой дымки снова потянулась ко мне, наблюдателю, и спустя мгновение я ощутил желаемое.
Впервые я проделал этот процесс со всеми конечностями тела, и с каждым разом мана справлялась с работой намного быстрее. Я почувствовал покалывание в правом глазу почти так же быстро, как если бы возжелал сжать кулак.
Это был невероятный опыт, и горечь от незнания сути происходящего немного угасла.
Мое земное мышление привыкло к тому, что можно выведать почти все известные разгадки секретов вселенной, забив в поиске нужный запрос, и философствование, в попытке узнать больше, руководствуясь только личным опытом, – было серьезным вызовом. Если не сказать больше. Я метался из угла в угол, от идеи к идее, как мышь в коробке. Бездарно и пусто.
Но что мне еще оставалось?
– Ладно, двигаемся дальше, – выдохнул я спокойно.
Как, наверное, и у большинства парней, мое я сильнее тянулось к атаке, нежели к защите, поэтому, собравшись с мыслями, я начал представлять, как выходящая из меня дымка становится черной.
Почувствовав привычное покалывание, открыл глаза и увидел – ничего.
"Это было бы слишком просто", – проскочила невеселая мысль.
Глава 30
Бросив нерешительный взгляд на жировую лампу, я задумчиво наблюдал за пляской огонька.
В голове возник образ упавшего шаттла и защитного комбеза, который сбросила с себя воровка. Такой контраст как и прежде поражал мой разум. Люди, живущие на этой планете, знают о технологиях и космосе. Многие пробовались в Искатели и не понаслышке знают о магии. Даже не имея возможности ею воспользоваться, местные не видят в этом ничего сверхъестественного. И вместе с этим, в моей комнате горела обычная жировая лампа. Фитиль уверенно выдавал пламя, в то время как другой его конец свободно плавал в широкой глиняной миске.
Да и вообще, чем больше я сталкивался с новым, тем сильнее бросалась в глаза неравномерность прогрессивности общества.
Я интуитивно поднял руку и медленно провел пальцем над огнем. Приятное обжигающее чувство напомнило о школьных годах, курсе химии и ее волшебстве. А ведь в свое время первых алхимиков называли колдунами и прислужниками Люцифера. Сейчас, понимая все эти простые вещи на уровне школьных знаний, нам невдомек это мракобесие. Но фактически, так называемые прислужники тьмы рубили окна в светлый мир науки. Нет, в моей голове не было идеализации этих людей, но чем бы они ни руководствовались, это привело нас к познанию не только самих себя, но и мира.
Что это были за люди? Попаданцы из этой вселенной, которые пытались найти способ "колдовать" без магии, или естественное развитие немагической вселенной?
– Чтоб меня, – выругался я и бросился к лежащему на единственном в комнате стуле мешку. Выудил причудливый пергамент и уставился на него, не решаясь раскрыть и увидеть непонятные символы.
Когда я пришел в себя после исчезновения воровки, я решил, что она забрала из сумки все имеющие ценность вещи, оставив мне только лук и нож. Даже не проверил наличие свитка. Что уж там, я просто забыл о нем, на фоне прорыва в понимании магии.
Отбросив неуверенность, я развернул свиток и нервно выдохнул.
Нет, там не оказалось местных каракулей, но понятнее от этого не стало.
В центре свитка был начертан шестиугольник, края которого переливались черно-фиолетовым цветом. Его внутреннее заполнение оказалось еще более чудным: снизу вверх пробегала черная полоска, оставляя после себя цвета-названия степени Сосуда.
Белый-Желтый-Синий-Красный-Черный.
Что с этим делать?
Единственное логичное решение – это коснуться, но я сомневался в безопасности этого действия. Если бегающая полоска окажется разновидностью местного определителя цвета мага, есть шанс, что свиток меня отвергнет и убьет. Или владелец вещицы выйдет на след предмета.
– Когда восстанет из мертвых, – грустно поджал я губы.
Хотя, чем черт не шутит в этой вселенной.
Плюнув на опасность, я ткнул пальцем в шестиугольник и моментально почувствовал покалывание, которое пробежало по руке и буквально врезалось в мозг. Ощущение не самое приятное. Голова чертовски разболелась, и я осел на пол. Мысли хаотично метались и никак не желали структурироваться. Тошнота то подкатывала, то бесследно исчезала.
Усталость навалилась тяжелым грузом, и не понимая, что происходит, я из последних сил дополз до кровати, но так и не смог затянуть туда все тело.
…
Стук в дверь оборвал мой глубокий сон, и вздрогнув, я машинально откликнулся:
– Да-да, иду, Лизи, скоро буду.
– Какая Лизи, лесной! Нам пора выходить, и ты, боюсь, остался без нормального завтрака, – гаркнул и следом заржал Сокш.
После этого заявления сонливость испарилась за секунду, и снова подняв голову, я обнаружил себя в полусидящем состоянии. Все тело затекло, а голова, казалось, весила целую тонну.
Я поднялся на ноги тут же захотел лечь в постель и нормально выспаться. А еще лучше, продолжить удивительный сон, где мы с семьей отдыхали на озере. Лизи с Кернисом были еще совсем дети и бегали друг за другом, накручивая круги рядом с покрывалом. Бабушка Элизабет о чем-то щебетали с мамой, а мы с отцом обсуждали рыбалку и удочки. В этом сне я был уже не ребенком и, поглядывая на семью, радовался такой картине еще сильнее. В этом творении господина Морфея не было ни исчезновения Эммы, ни катастрофы, ни чертового убежища.
Кто знает, что было бы с нами, если бы мама не пропала на долгие шесть лет. Может быть, Кернис не превратился бы в маньяка, и мы спаслись бы в одном из убежищ страны. Сая была бы жива и встречалась с очередным красавчиком из университета, а не получила бы пулю в живот.
Кто знает…
– Дерьмо, – я опустил голову и начал
