Ну, здравствуй, перестройка! (СИ) - Иванов Дмитрий

— В поезде слышал и запомнил, — похолодев, но сделав легкомысленный вид, ответил я, заодно вспоминая, реабилитировали ли Хармса до перестройки? Умер-то он в лагерной психушке, здесь в Ленинграде во время блокады. И немудрено, что ленинградцы, кое-кто, его и знает.

— Тут поступило предложение, провести ещё один бой с Игорем, а то тот, первый, не был обозначен как официальный спарринг, но дело за тобой, ты в сборной остался, так. Для себя хочешь? — не стал педалировать тему фронтовик.

— Да с радостью! — ответил я, радуясь, что соскочил с опасной темы и что не вылетел из сборной!

— А я? — тут же встрял Костя. — А я?

— И ты остался в составе, — улыбнулся ему дедок.

— Нет, я не про место в составе! Я тоже хочу реванш с Игорем! — пояснил Цзю.

— Зачем тебе-то? Впрочем, не мое дело, договаривайся с Евгением Петровичем и Юрием Михайловичем, — опешил от таких заявлений дед. — А ты, Толя, иди в тренерскую.

Костя — кадр, конечно, плевать на место в сборной, а вот проигрывать не любит!

— Вот и славно, — обрадовался Юрий Михайлович. — А то тут на тебя наговаривают!

Посмотрел при этом на тренера Игоря, который тут был помощником у главного по возрасту.

— И я хочу! — заявил Костя, завалившийся хвостиком за мной в тренерскую, — тоже спарринг с ним!

— Со Штыбой? — не понял Петрович.

— С Игорем! — пояснил Цзю.

— А зачем? Ты в сборной, — начал было убеждать тренер, а потом, видя расстроенного Цзю неожиданно лопоухого, и похожего сейчас на Чебурашку пятнадцати лет, смягчился: — Да и будет ли способен Игорь после боя со Штыбой на ещё один спарринг?

Чебурашко, почесало за ухом и признало, логичность аргументов, но отправилось в зал вместе с нами, шепча мне тихонько, чтобы никто не слышал:

— Ты его сильно не бей, мне оставь, а? А я тебе кока-колу настоящую дам, с Москвы валяется в сумке!

— Цзю? Ты там опух?Мало тебе сегодня было? — всё равно услышал шёпот мой спарринг-партнёр.

Да и остальные, вроде как, тоже слышали, чем меня заманивали, и усмешки они в себе давили с трудом.

— Я передумал, бей его сразу, чтобы знал, — вспыхнул Костя.

— Итак, три раунда по три минуты! — Сказал Юрий Михайлович.

— Приз — две бутылки кока-колы! — добавил кто-то из двух десятков собравшихся мужиков, и все грохнули со смеху.

А Костя покраснел, окончательно став похожим на плюшевую игрушку.

— Зажигалка у меня ещё есть, импортная вроде позолоченная! Тоже твоя будет, если в первом раунде положишь, — упрямо пообещал мне Цзю.

— Бокс! — звучит команда и раздается звук гонга, всё по-серьёзному.

Игорь не спешил меня атаковать, стал работать вторым номером, показывая свое превосходство в технике, тактике и движении ног. С последним не угадал он. Ноги у меня лучше, и не только сильнее, но и быстрее. Первые удары Игорь принял на перчатки и руки, поднятые для защиты лица. Потом я понял, что пробиваю защиту парня, даже не работая в полную силу. Тут же взвинтил темп до максимального, и на одном буквально вздохе пробил защиту корпуса, и, найдя щелку в защите лица соперника, вписал свой крюк точно в подбородок! Нокаут!

Парня приводят в чувство.

— Сорок четыре секунды, — щелкнул секундомером довольный Юрий Михайлович. — С тебя Петрович, как договаривались, бутылка!

«Они что, спорили на нас? Вот жуки!» — удивился про себя я.

— Кока-колы, разумеется, — довольно умело вывернулся старший тренер сборной, но общий гогот показал, что кока-колой тут и не пахнет.

— Что ты с ним возился? — эта была единственная критика моего боя.

Разумеется, была она от бывшего владельца зажигалки и кока-колы.

— Ух ты, какая четкая зажигалка! И девочка красивая на ней! Импортная! Но не золото, пробы нет, — дразню я Цзю, попивая его же колу. — Хочешь глоток?

— Не, я в Москве напьюсь и с собой в Серов куплю, — отводит глаза он от бутылки, презрительно смотря на подаренную мне в награду за бой огнеопасную ценность.

— Слушай, а я же не курю! — вдруг «вспоминаю» я. — Забирай зажигалку, мне колы хватит!

— Давай я заберу, раз вам не надо, — сказал Вахит, собирающийся куда-то в гости.

— Ладно, давай, заберу зажигалку — подумав мгновение, сказал её бывший и нынешний владелец.

— Ты куда собрался? Сейчас же собрание будет итоговое? — спросил я у Вахита.

— К гимнасткам, — сухо ответил сосед. — Сразу после собрания.

— Ух, ты! — восхитился Костя.

— Им сколько лет-то? — с подозрением спросил я, зная, что там чуть ли не с двенадцати лет в сборную берут.

— Моей восемнадцать, подружке её семнадцать, — поправляя галстук сказа Вахит.

«Ах да, сейчас легко до двадцати пяти выступают же», — вспомнил я.

— Она откуда-то из ваших мест, — добавил Вахит, глядя на Цзю. — Из Улан-Удэ, что ли.

Пару минут ещё после этих слов они боролись, но сегодня не день Цзю точно, Вахит опять его заломал. Борется он не хуже, чем боксирует.

Общее собрание прошло быстро, зачитали справку по каждому боксеру и списки тех, кто в сборной остался на текущий момент. Нам даже подготовили удостоверения каждому!

Меня хвалили за прогресс — стал лучше видеть соперника, появилась тактическая грамотность…

Из недостатков, — неправильно поставленная техника некоторых ударов.

«Ну да шут с ними», — думал я, разглядывая новую книжечку члена сборной.

Следующий сбор в ноябре только. Большое внимание просили уделять своему весу. Как сказали, многие вылетят из-за перехода в другую весовую категорию, хоть и там будет возможность отобраться на чемпионат, но шансов уже меньше. У меня запас по весу всего два кг, кстати, хотя вроде расти уже перестал. Я не парюсь, если надо, попарюсь перед взвешиванием в буквальном смысле, и сгоню вес до нормы.

— Толяныч, — окликнул меня Вахит. — У тебя, когда вылет?

— Я на поезде в Москву поеду, ночным. Хотел на «Аврору» попасть, а нет билетов уже. Отсюда часов в десять уеду, — ответил я. — А что хотел?

— Идём со мной к девушкам? Галя просила друга привести, — смутился Вахит.

— Художницы или спортивная гимнастика? — спросил я, чтобы выиграть чуток время и понять, а надо ли мне это сейчас?

— А какая разница? — удивился Вахит.

Глава 37

— Художницы хрупкие, а спортивницы сильные, они и на брусьях, и на коне …

— На коне? Что, наездницы? — переспросил Вахит.

— Ладно, давай сходим, а конь — это спортивный снаряд, — со вздохом сказал я.

— Знаю я! На физкультуре прыгаем через него, я просто сразу не понял, вдруг, думаю, их и на коне учат, — махнул рукой кавказец.

Вахит подготовился серьёзно: раздобыл где-то торт масляный, свежий и поделился со мной презиками, оторвав от ленты две штуки и вручив мне! Вот наивный чукотский мальчик, или какой он там, чеченский. Кто ж ему даст сразу при первом свидании? Да ещё и восемь раз! Мне, главное, две штуки дал, а себе восемь оставил. Наглец, ну пусть. Делать мне до отъезда все равно нечего, схожу. Возьму подарки девочкам, прихватил ещё для Светки с собой разного бабского барахла из «Берёзки». Выбираю колготки, две упаковки.

Идти недалеко, это в нашем же корпусе, но через небольшой дворик с другого входа. На вахте бдительный старикан. Мы со спортивными заначками, в числе которых и значки мастера спорта, а всё равно не пускает. Пришлось доставать удостоверение члена сборной СССР. Вид у нас вполне приличный, даже нарядный, ещё и спортсмены, и дедок все же разрешает войти.

— Где ты с ними познакомился? — спросил я у Вахита, когда мы прошли пост охраны.

— Это они со мной познакомились, — расцвёл парень и рассказал, как было дело.

Во дворе встретил двух девушек, те спросили у него что-то, разговорились, Вахит похвастал местом в сборной, хотя ещё не было его по факту, они тоже про себя рассказали, ну и пригласили пообщаться к себе в номер, якобы жили они здесь на сборах тоже.

— Ну и где они?— хмуро спросил я, не обнаружив триста тридцать пятый номер на третьем этаже.