Утро под Катовице (СИ) - Ермаков Николай Александрович

Ну так вот, дорогой мой Егор Лукич, скажи мне, что ты сам по этому поводу думаешь?

Так е¿ете Вы её, вся квартира знает! — выпалил засранец, снова повеселев. На кухне опять раздались смешки.

А зачем же ты спрашиваешь, раз у тебя есть устоявшееся мнение?

Так просто… — хлопая глазами, задумчиво протянул мелкий гавнюк.

Ну как просто? Ты пытаешься вести себя как взрослый, подходишь к уважаемому человеку, чей портрет в газете напечатан, по имени-отчеству называешься, вопросы задаешь об отношениях взрослых людей, а потом оказывается: «Просто!»? — произнес я обличительную речь постепенно все больше и больше добавляя жути и металла в голос.

Ой, — мальчик опустил голову и я увидел, как у него под ногами образуется лужа. Постояв ещё пару секунд, зассанец захныкал.

Нда, кажется я переборщил с жутью-то, уж очень у меня искренне получилось. Тут из кухни выскочила женщина неопределенного возраста, одетая в застиранной грязно-серый халат и бросилась к ребенку:

Что он сделал?! Он тебя ударил?!

Да я его пальцем не тронул, просто вежливо поговорил!

Так вежливо, что он описался и плачет?! Да я на тебя жалобу напишу! В горком пойду! Ходит здесь, детей пугает!

Вы бы гражданочка, лучше за ребенком следили, а то он у вас в детсадовском возрасте шибко много матерных слов знает, с которыми к прохожим пристает, за такие дела можно и родительских прав лишиться, а его в детдом заберут, там-то его по нормальному смогут воспитать! — добавив в голос угрожающего давления, насел я на нее, ведь лучшая защита — это нападение.

Увидев, что мои слова возымели нужный мне эффект, я направился к выходу и на прощанье грозно сказал:

Вот если ещё раз будет замечено, что вы не исполняете своих родительских обязанностей, то будем разговаривать в другом месте.

Закрыв за собой дверь, я нервно выдохнул. Вот будет задница, если она и впрямь пойдет жаловаться! Мать ведь защищая ребенка, горы может свернуть. Ну да ладно, будем пока надеяться на лучшее.

На следующий день я пришел в техникум пораньше и перехватил Леночку по пути в кабинет.

Ну как там? — начал я с вопроса о главном.

Да всё нормально, все успокоились, вежливые стали, аж до смешного, — с некоторым весельем в голосе ответила любовница.

Вот и ладненько, сегодня у меня тренировка, а завтра заскочу! — пообещал я и отошёл в сторону под любопытными взглядами скопившихся в коридоре студентов.

В эту среду учебный день у меня прошел как обычно, а вечером на тренировку заявились незапланированные гости. Увидев в спортзале двух незнакомых мужчин и девушку в полувоенной форме я поинтересовался у них:

Здравствуйте, позвольте узнать, кто Вы и по какому вопросу?

Тридцатилетний мужчина с лёгкой сединой в черных волосах и хмурым взглядом протянул мне документ в красной обложке и представился:

Третий секретарь горкома комсомола, Белов Федор Пахомович, а это товарищи из отдела развития физкультуры и спорта: Кошкин Пётр Матвеевич, — широкоплечий русоволосый парень протянул мне ладонь для рукопожатия и Большакова Елизавета Андреевна, она у нас за развитие женского спорта отвечает, — стройная молодая женщина в черной кожаной куртке и синих командирских галифе обозначила приветствие кивком.

«Ей только Маузера на пояс не хватает,» — с иронией подумал я, разглядывая спортсменку-комсомолку.

Ковалев Андрей Иванович, как Вы, наверное, уже догадались, — несколько запоздало представился и я, — А по какому поводу?

Нам хотелось бы поприсутствовать на тренировке, — пояснил Белов и, отдавая дань вежливости, уточнил, — Вы ведь не будете против?

Я только за! — постарался я улыбнуться как можно искреннее, подумав: «Вот и первые последствия статьи, пока, правда, непонятно — хорошие или плохие?» — и радушным жестом указал на скамью около стены, — Располагайтесь, но предупреждаю, что это только третья тренировка, и ничего интересного Вы здесь не увидите.

В это время в спортзале появился Тихонов, который, увидев делегацию, подошёл к нам, и поздоровавшись, обратился к Белову по имени-отчеству. Тот, ответив на приветствие, продолжил говорить со мной:

Это даже хорошо, значит посмотрим самые азы! — и, в сопровождении коллег и Тихонова направился с скамье.

А я, подождав ещё пять минут, пока подтянутся опаздывающие студенты, приступил к занятиям, стараясь не обращать внимания на гостей.

По окончании тренировки, когда все студенты, за исключением Тихонова, покинули спортзал, Белов вновь подошёл ко мне:

Вы были правы, Андрей Иванович, интересного мы мало чего увидели.

Я же говорил, на первых занятиях главное — это подготовить спортсмена к последующим нагрузкам. Да и позже тренировки по самбо — это довольно скучное зрелище, ведь за одно занятие разучивается не более двух-трёх приемов путем их многократного повторения.

А как же тренировочные схватки, соревнования? — подал голос Кошкин.

Я думаю, что к соревнованиям можно допускать самбистов, занимающихся не менее года, но там ведь значительную часть приемов применять нельзя, поэтому отработка приемов до автоматизма путем многократного повторения это основной способ формирования навыков самообороны.

А покажите, что нельзя использовать в соревнованиях? — поинтересовался все тот же Кошкин.

Возьмите меня за куртку в области груди! — пошел я ему навстречу.

Комсомолец, как будто только этого и ждал, сразу крепко ухватив меня правой рукой и весь напружинился, видимо, ожидая от меня какого-либо силового приема. Однако я не стал показывать ничего зрелищного — просто накрыл его кисть своей ладонью и сжав его большой палец, аккуратным движением оторвал его руку от своей груди и вынудил Кошкина опуститься на колени.

Вот простейший пример, — пояснил я, не обращая на вытаращенные от боли глаза комсомольца, — прием очень эффективный, но его не то что в соревнованиях применять, его отрабатывать надо с очень большой осторожностью из-за высокой травмоопасности.

Отпущенный Кошкин вскочил и принялся растирать палец под удивлёнными взглядами коллег- комсомольцев — при наблюдении за этим приёмом со стороны невозможно понять, почему крепкий здоровый парень вдруг со страдальческим лицом падает на колени.

Белов, задумчиво помолчав с полминуты, продолжил разговор новой просьбой:

А не могли бы Вы ещё нам показать что-нибудь?

Ещё приемов? Да пожалуйста! Так как гости были одеты не для спортивных занятий, я подозвал Тихонова, который все так же стоял рядом и изобразил на нем два десятка приёмов, которые можно было показать без убранного после тренировки борцовского ковра, По завершении демонстрации Большакова восхищённо спросила:

Это где же такому учат?

Военная тайна! — строгим голосом пресёк я на корню ненужные мне расспросы.

Женщина понимающе кивнула и перешла на другую тему:

А девушек этому можно научить?

Вообще можно, но есть своя специфика — надо делать упор не на силовую технику, как мужчинам, а на различные хитрости и точные удары в болевые точки.

Большакова вновь кивнула, дав понять, что мой ответ её полностью удовлетворил, а Белов перешёл, наконец, к делу:

Мы, собственно, вот по какому вопросу: после статьи про Вас, к нам обратилось более двух десятков комсомольских организаций города с просьбой оказать содействие в организации занятий боевым самбо и горком комсомола желал бы поддержать их энтузиазм, но у нас совсем нет тренеров и инструкторов.

Как это нет? — удивился я, — Насколько я знаю, в клубе железнодорожников есть секция самбо!

Есть, — согласился собеседник, — но это скорее клуб, участники которого ранее изучали джиу-джитсу по книгам, а с прошлого года стали называться секцией самбо, но уровень их умений, так и остался на весьма невысоком уровне.

Понятно! — кивнул я и задумался. Вот же незадача! Впрягся в маленькую тележку, а теперь к ней сзади ещё целый воз хотят прицепить! Но, с другой стороны, отшить горком комсомола может обойтись себе дороже. Прикинув разные варианты, я предложил выход из этой ситуации: