Василий Панфилов - Кирасир. Двуглавый Орёл против турецких стервятников
– Энто да, – захихикал такой же древний Рылов, мелко тряся головой, – как это… «О мёртвых или хорошо или ничего». Так князюшко – вроде и гладкая речь, но ведь ничего хорошего о покойнике не сказал! А?! Силён, силён…
– Ага… «Любящий родственник» да «хлебосольный хозяин, известный своими балами». А про деятельность на постах государственных – ни словечка! О молодец… Вынудили написать речь, так и написал – душой ни единожды не покривив!
* * *Вельможи заметили это (не все, разумеется) и прониклись к Рюгену ещё большим уважением – интриганы умели ценить тех, кто с блеском выворачивается из столь неприятных ситуаций.
Задержаться в Петербурге «пришлось», но если честно – если бы не похороны, то он бы нашёл какой-то другой повод. В армии сейчас было затишье – крупных сражений не предвиделось, да и среди захваченных трофеев было огромное количество ингредиентов для пороха, провизии, оружия… В общем, для русской армии наступили благодатные времена, особенно – для квартирмейстеров.
Основной задачей стало не снабжение армии, а вывоз нахапанного добра на продажу, картография и разведка местности, устройство лагерей для длительного проживания и так далее. Словом – все дела были сравнительно неспешные – крупных сражений в ближайшие полгода явно не могло быть. Ну а главное – дела были выгодные, ведь доля от продаж полагалась квартирмейстерам вполне официально.
В общем, Потёмкин ничуть не расстроился тем, что свою работу Грифич свалил именно на него – это был как раз такой случай, когда особых хлопот не требовалось, а вот подзаработать было возможно…
Бедным человеком гвардеец уже не был, но вот количество нищих родственников было угрожающим, и всех он пытался как-то пристраивать. Ладно ещё мужчины – можно на службу, но вот, как назло, – подавляющее большинство относилось к женскому полу. Всевозможные незамужние и вдовые тётушки, малолетние племянницы… Словом, генерал-майор (пока ещё, но Пётр обещал повышение по результатам работы) крутился как мог.
Остаться Рюгену требовалось потому, что расследование смерти родственника императрицы закономерно привело сперва к евреям, ну а от них – к пруссакам. Последовали какие-то репрессии – не смертельные, ибо вина была косвенной, но кошельки тех, кто в своё время «перешёл дорогу» Померанскому, похудели изрядно, да и других проблем у них прибавилось.
«Прусский» же след был недоказуем и эфемерен, но был… Версий, почему им помешал Воронцов, было множество, но тут Игорь не оставил никаких зацепок – пусть фантазия поработает.
Пётр, узнав результаты расследования, закономерно пришёл в ярость – и вот тут-то начался «Проект Померания»…
– Тебе не кажется, что вассалы Франции и Англии на берегах Балтики – лишние?
Император начал разговор с ходу, едва только принц зашёл в кабинет.
– Кажется, – спокойно ответил тот, – но самостоятельно «бодаться» с ними я никак не смогу, да и Австрия вроде как в союзе с ними.
– Вроде, – сухо усмехнулся Пётр Фёдорович, – они и сами не рады такому союзу. Сам же знаешь привычки что франков, что англов – бесцеремонные настолько… Освоились и начали через «свои» анклавы давить на Австрию. Ну и додавились – Мария-Терезия через посланников уже намекала нам, что они ей мешают. Правда, условия тоже ставила не самые лучшие. А вот теперь, после такой победы, заговорила немного иначе, да и пруссаков надо приструнить…
Разговор получился сложным – австриячка предлагала не самые выгодные условия, да и Пётр не был настроен на благотворительность. Однако не зря Грифич подготовился к этому разговору и основные тезисы подготовил заранее – более чем за полгода.
Начался торг – сложный, потому как все заинтересованные стороны жёстко отстаивали свои интересы. Но… Смерть Александра Воронцова послужила только дополнительным толчком, а так – Франция и Англия на Балтике не нужны были никому. Зато Швеции и Дании нужно было государство, способное стать ещё одним противовесом Пруссии и Австрии… Да и России тоже!
Дополнительный – и непременно самостоятельный (!) игрок гарантировал им сохранение некоего баланса. Австрия же и Россия желали подмять территории под себя, но у России этого не вышло бы в любом случае – слишком её боялись в Европе. Австрия? Тут уже России не интересно её усиление, да и Пруссия могла напугаться.
В итоге сошлись на том, что Померанский «съедает» анклавы своими силами, а Австрия вроде как организует шевеление на границах – дескать, она против. Шевеление – потому как в Петербурге сейчас есть свободные войска, которые можно очень быстро перебросить по Балтике, да и государства Скандинавии могут двинуть полки на помощь союзной России. Но – так Мария-Терезия покажет союзникам, что она честно пыталась, но «не шмогла».
Верить австриячке было можно – уже начали неофициально обговаривать раздел Польши, по которому Австрии должны были отойти несколько «вкусных» кусочков, и в них Мария была заинтересована намного больше, чем в помощи случайным союзникам.
Вызвав свои полки, Рюген спокойно веселился – так во всяком случае это выглядело. На деле же он проводил сложнейшие маневры на политическом фронте.
Да, он не раз в своё время заявлял, что не любит политики и интриг, но научился… Да и не любит – это не значит, что не умеет.
Большую часть своих манипуляций он проводил в нарочито прямолинейном стиле, однако это был своеобразный «айсберг», когда на «поверхности» видна одна седьмая. Стратегия непрямых действий нравилась ему значительно больше.
Помогала в этом хорошо поставленная разведсеть, хотя большая часть агентуры и не подозревала о своей принадлежности к достаточно могущественной спецслужбе.
Могущественной потому, что попаданец из детективов и «шпионских» боевиков усвоил одну простую истину – завербовать секретаря гораздо проще, чем начальника, а пользы от него может быть даже больше. Были и другие «всем известные» в двадцать первом веке истины, которые в этом времени были невероятными откровениями и прорывами.
Время отнимали не только интриги и общение с семьёй, но и обучение Павла, работа в Департаменте Образования, квартирмейстерские дела.
Радовали новости от Ломоносова – получив «карт-бланш» от Рюгена и всестороннюю поддержку от московского генерал-губернатора, которому до озверения надоели мелкие интрижки «образованщины», тот развернулся…
Мало того, что пошли научные открытия один за другим, так ещё и появились ученики – именно во множественном числе. До полноценного, нормального университета было ещё… Нескоро, в общем, но вот, подобрав себе умненьких, а главное – желающих учиться (!) студентов, петербургский «десант» творил чудеса.
* * *– Да плевать мне, что Ломоносов твоего папеньку с места подвинул, – горячился молоденький студент лет шестнадцати, прыгая перед мрачным увальнем лет двадцати, – папенька твой числился в Университете – и что? Сделал что-нибудь?
– Тебе вот книжки давал читать, – пробасил «отпрыск», – а ты вместо благодарности…
– Благодарности?! – взвился молодой, прыгая вокруг увальня взъерошенным воробышком и невольно вызывая улыбки на лицах остальных студентов. – За что?! Вспомни, что он мне давал читать? Те книги, что должны были лежать в библиотеке Университета, а не у вас дома! А ты – давал… Давал – что и должен был давать, вот только поклонись ему сто раз, да поблагодари за заботу… А не хочешь, так и не получишь ничего. Я вот учиться хочу и денег нет в Москве долго жить, так сколько мне приходилось через себя переступать? Кланяйся, кланяйся, благодари… А тут – пришёл Михайло Васильевич, так и наладил всё. За месяц! Мы книжки получили, да лекции слушаем, да оборудование появилось для опытов… Твой же батюшка с дружками за годы только что и сделали, так это жалованье получали, да чины, да имущество университетское растаскивали. Воры!
* * *Главное, впрочем, не студенты, а наконец-то появившиеся гимназии, реальные училища и школы, ремесленные школы и ФЗУ. С помощью генерал-губернатора, понявшего основной вектор развития, «десантники» навели шороху и… заслужили любовь москвичей.
Радовал и Павел – он заметно повзрослел и пусть голосом временами «пускал петуха», но жёсткий взгляд и привычки человека, привыкшего к ответственности, впечатлили придворных.
– Ну, принц, поздравляю, – искренне сказал тесть, – император впечатлён успехами сына. Да что там – он в восторге! Мальчик получился именно таким, каким Пётр Фёдорович хотел бы видеть себя.
– Спасибо, Николай Фёдорович, – несколько чопорно ответил Грифич, – наши взгляды на воспитание цесаревича совпадают, но оно пока не завершено.
Старик… Да, старик, несмотря на возраст в пятьдесят четыре года… Старик приподнял бровь, и Игорь пояснил:
