Рецепты Апиция. Зов чужих богов (II) - Олег Мамин
На постаменте есть какая-то посвятительная надпись, но пока не могу различить, далеко.
- Ты пришёл. Я давно тебя жду! - от неожиданности я вздрогнул. Голос прозвучал слишком близко ко мне, да ещё и за спиной. А что, интересно делают эти два дуболома? Почему позволили?
Я обернулся, но не увидел их. Только сгорбленный старик в белых одеждах. Жутко худой, буквально скелет, обтянутый кожей.
- Ты здесь фламин, уважаемый? Какому богу посвящён этот храм? - я старался говорить ровно, но из-за испуга ранее голос дрогнул.
- Подойди и посмотри, - тощая рука указала на статую. - Он ждёт!
Голос жреца превратился в грубоватое змеиное шипение со свистящими, завывающими нотками. Как холодный ветер, рассекаемый голыми ветками.
Я не стал спорить и прошёл вглубь. В конце-концов, именно за этим и зашёл. Да и подальше от этого жуткого типа можно уйти, не показавшись трусом. Предлог-то есть.
Текст немного обветшал, но всё же прекрасно читается:
Морс беспощадный! О, Непреклонный!
Неотвратимой кончины предвестник.
Только Юпитеру ты покорился.
Тайною смерти владеешь: она неизбежна.
Локон волос отсекая небрежно,
Прочные нити судьбы обрываешь, суровый!
Сон навевая, подобие смерти,
Срок назначаешь в забвенье отправить
Душу и тело.
Жалости даже к младенцам, о, Морс, не питаешь,
Словно колосья срезаешь нас, недостойных.
Смертных мольбы не смягчат твою поступь.
Все же взываю: помедли с приходом!
- Так у Морса всё-таки есть храм? - я повернулся к старику, но никого не увидел. Вроде, не так уж и долго я читал этот гимн.
Я присмотрелся, и у меня всё внутри похолодело: храм находится в запустении, всё покрыто пылью. Вон, мои следы, ведущие от входа. А где следы старика? Их нет!
Неужели это и есть Морс? Беспощадное воплощение неотвратимой смерти. Неужели он пришёл за мной? Так выглядит конец жизни? Что там со мной приключилось? Шальная стрела? Инфаркт? Инсульт?
Ноги стали ватными, во рту сразу пересохло, и мочевой пузырь предательски напомнил о себе. Эй, уймите фантазию! Только напомнил! Ничего такого, о чём вы могли подумать!
Я обернулся, чтобы сличить образ жреца (?) со статуей, но и она исчезла.
- Что за ерунда! - выругался я и вознамерился идти прочь из этого жуткого места, но у меня ничего не вышло.
Резко развернулся, шагнув в направлении выхода, я упёрся носом... в грудь Сервия. Я макушкой даже не достаю до его подбородка. Спурий пониже, но зато шире.
- А где храм? - должно быть я очень глупо выглядел, спрашивая такое. Утешает, что дуболомы даже в норме выглядят глупее.
- Какой храм? - мои денщики переглянулись. Нет, они и не думали смеяться надо мной. Не из чувства ранга, а потому, что даже их мессианский разум пришёл в ужас:
- Мы слышали об этом месте, - почему-то Спурий перешёл на зловещий шёпот. Напугать, что ли, меня хочет?
- Здесь боги римлян и боги германцев сражались, снизойдя в наш мир, - тем же тоном продолжил Сервий.
- Когда?
- Не знаю. Давно. После того, как Римом правили цари. Но до императоров, - тот, что повыше почесал затылок, сдвинув шлем.
- Ладно. Спрошу у кого-нибудь знающего нашу, римскую историю. Вы-то, небось, ничего кроме геенны огненной и не знаете, да?
В общем, ветераны из правоверных римлян информацию не подтвердили. То место, о котором говорили дуболомы, находится по ту сторону Альп, а мы через них ещё не переправились. Да и не надо нам в те края, мы на восток повернём, только краешек их зацепим.
Что за битва здесь была - никто не знает, я даже трибунов потом спрашивал. Зато все в один голос говорят, что место для сражения очень удобное: холмистая равнина, можно занимать высоты, но не карабкаться в горы. Есть, где поставить метательные машины, воспользоваться складками местности. Словом, эталон. Простор для тактических манёвров предоставляет полнейший. Тут могла бы пройти настоящая битва умов, когда всё решил бы талант полководца, а не преимущество в снаряжении или численности. При грамотном подходе на этом поле можно нивелировать любое превосходство противника.
Я поверил потому, что ничего не понимаю в таких делах. Один трибун даже попытался мне начать объяснять, но я взмолился:
- Квинт! Пожалей мой детский разум! Я ничего не понимаю в ваших манёврах!
- Ну-ну, - ухмыльнулся Квинт Лициний Лукулл. Он единственный из плебейского рода среди пяти трибунов. Остальные ангустиклавии все из всадников, и все одарённые, а он - просто пробуждённый. Вот и представьте, каким талантищем к воинскому делу нужно обладать, чтобы пробиться к высоким должностям при такой конкуренции.
Это, кстати
