Первый контакт. Назад в СССР - Иван Непейпиво

Старик медленно опустил лист на стол. Затем он посмотрел на нас.

— Этот герб, — начал он тихо, — принадлежит семье фон Туле. — Он сделал паузу, внимательно наблюдая за нашей реакцией. — Знаете ли вы, кто такие фон Туле?

Мы отрицательно покачали головами, стараясь выглядеть максимально невинно. Вебер откинулся на спинку кресла, не сводя с нас пронзительного взгляда.

— И слава богу, — пробормотал он. — Может, оно и к лучшему, что вы не знаете. Но раз уж вы принесли этот рисунок… — он тяжело вздохнул. — Что ж.

Вебер встал и подошел к старинному буфету в углу комнаты. Достав пыльную бутылку и три стакана, он вернулся к столу.

— Думаю, нам стоит выпить, — сказал он, разливая янтарную жидкость. — Хороший бренди помогает легче воспринимать трудные истории.

Мы с Толиком взяли предложенные стаканы. Вебер поднял свой, словно произнося тост:

— За знания, которые лучше бы никогда не всплывали на поверхность, — сказал он мрачно и залпом выпил содержимое.

Сделав глоток (на удивление мягкий и ароматный бренди), я приготовился слушать. Вебер снова взял в руки наш рисунок, разглядывая его с какой-то смесью восхищения и ужаса.

— История семьи фон Туле уходит корнями глубоко в средневековье, — начал он. — Но настоящую… славу, если это можно так назвать, они обрели в XX веке. — Вебер сделал паузу, словно собираясь с мыслями. — Фон Туле были одними из главных спонсоров и идеологов нацистской партии еще до прихода Гитлера к власти. Но не это делает их такими… особенными.

Он снова встал, на этот раз направившись к массивному сейфу в углу кабинета. Набрав комбинацию на допотопном механическом замке, Вебер достал толстую кожаную папку, потертую и местами обгоревшую по краям.

— Эти документы, — сказал он, бережно кладя папку на стол, — я собирал всю свою жизнь. Некоторые из них уникальны — возможно, единственные сохранившиеся экземпляры в мире.

Вебер открыл папку, и по комнате разнесся запах старой бумаги.

— Фон Туле были одержимы, — продолжил он, перебирая документы. — Одержимы идеей о тайных знаниях, утерянных технологиях. Они финансировали экспедиции в самые отдаленные уголки мира: Тибет, Антарктида, джунгли Амазонки. — Вебер достал несколько фотографий, на которых были запечатлены люди в нацистской форме на фоне экзотических пейзажей. — Они искали Святой Грааль, копали в местах, где, по легендам, находилась Атлантида, пытались расшифровать древние манускрипты, считавшиеся утерянными тысячелетия назад.

Я взял одну из фотографий. На ней был изображен высокий мужчина в черной форме СС, стоящий рядом с каким-то странным устройством.

— А это, — сказал Вебер, заметив мой интерес, — Эрих фон Туле, последний известный глава семьи. Гений и безумец в одном лице. Именно он возглавлял самые… неоднозначные проекты семьи.

— Какие проекты? — спросил Толик, подавшись вперед.

Вебер посмотрел на нас долгим взглядом, словно оценивая, готовы ли мы услышать правду.

— Они проводили эксперименты, — наконец произнес он. — Эксперименты, которые не укладываются в рамки обычной науки. Они пытались соединить древние оккультные практики с новейшими достижениями физики и биологии.

Он достал еще несколько документов — какие-то схемы, диаграммы, записи на языке, которого я не понимал.

— Фон Туле верили, что можно создать сверхчеловека, — продолжил Вебер. — Не просто улучшить физические или умственные способности, нет. Они стремились к чему-то большему.

— Это звучит как научная фантастика, — пробормотал я.

— Если бы, — горько усмехнулся Вебер. — Знаете, что самое страшное? У них, кажется, что-то получалось. — Он разложил на столе несколько фотографий. — Посмотрите на эти снимки. Они были сделаны в одной из секретных лабораторий фон Туле незадолго до конца войны.

Я наклонился ближе, чувствуя, как Толик делает то же самое. На первый взгляд фотографии казались обычными — какие-то приборы, люди в белых халатах. Но чем дольше я смотрел, тем больше замечал странностей. Предметы на заднем плане словно расплывались, теряли четкость. А на одном снимке я мог поклясться, что видел человека, частично… прозрачного?

— Что это? — прошептал я, чувствуя, как пересохло в горле.

— Доказательства, — ответил Вебер. — Доказательства того, что фон Туле были на грани прорыва. Они экспериментировали с пространством и временем, пытались создать порталы в другие измерения. И, судя по всему, они были чертовски близки к успеху.

— Но ведь после войны их должны были судить? — спросил Толик. — Нюрнбергский процесс и все такое…

Вебер горько рассмеялся:

— Вот в том-то и дело, молодой человек. В отличие от многих нацистских преступников, фон Туле не бежали в Южную Америку. Они просто… исчезли. — Он сделал драматическую паузу. — Вместе со всеми своими исследованиями, документами и, что самое важное, с результатами экспериментов.

Старик наклонился к нам, понизив голос до шепота:

— Вы не поверите, но есть кое-что еще. Недавно старинный дворец семьи фон Туле на окраине Берлина был куплен. И знаете что? Я уверен, что новый владелец — это сам Эрих фон Туле!

— Как вы можете быть в этом уверены? — спросил Толик, стараясь сохранять спокойный тон.

Вебер огляделся по сторонам:

— Новый владелец — некий Фридрих Хоффман, якобы промышленник из Швейцарии. Но я видел его фотографию в газете. — Старик нервно облизнул губы. — Конечно, внешность изменена, но глаза… эти глаза я бы узнал где угодно. Холодные, пронзительные, словно смотрящие сквозь вас. Такие же, как у Эриха на старых фотографиях.

— И что происходит в этом дворце сейчас? — спросил я, чувствуя, как учащается пульс.

— Ходят слухи, — Вебер понизил голос до едва слышного шепота, — что там собираются самые богатые и влиятельные люди Европы. Люди со… спорной историей, если вы понимаете, о чем я. — Он многозначительно поднял брови. — Бывшие нацисты, промышленники, нажившиеся на войне, политики с темным прошлым. И все они съезжаются туда.

Старик тяжело вздохнул, откидываясь на спинку кресла:

— Эх, был бы я помоложе, я бы устроил слежку. Выяснил бы, что они там затевают. Но увы, годы берут свое. — Он посмотрел на нас с какой-то странной смесью надежды и опасения. — А вы… вы ведь не просто так интересуетесь этой историей, верно?

Мы с Толиком переглянулись. Я понимал, что мы балансируем на грани. Но Толик, как всегда, нашелся первым:

— Доктор Вебер, вы нам очень помогли.