Белла чао (1943) (СИ) - Соболев Николай Д. Н. Замполит
Якобс выслушал Макса, потом меня.
— Пожалуй, я передам тебя по команде.
Я скрипнул зубами:
— Если вы не вернете меня обратно, то немедленно доложите в Белград, в Гестапо, штурмбаннфюреру Клопфу! Он знает меня лично!
При фамилии «Клопф» Якобс заинтересовался, посветил мне в лицо, прищурился и спросил:
— Родственник?
— Это к делу не относится! И у нас кончается время! А я за ваших идиотов один впрягаться не желаю, и доложу начальству все как есть!
— Фенрих, значит? — еще раз оглядел меня командир. — Где учился?
— В Нюрнберге, — ляпнул я, но тут же с облегчением сообразил, что ляпнул правильно.
Мы ездили туда от Федерации на знаменитую стрелковую выставку и облазили по случаю весь центр, восстановленный после бомбежек союзников. Я еще хотел остаться в отеле, а не топать по городу, но президент наш мне и сказал «Все, что ты узнал, выучил или увидел в этой жизни, когда-нибудь тебе пригодится, главное, не ленись, впитывай», спасибо ему за науку.
— Да? И что там стоит на площади у собора?
— Фонтан. Красивый. С золотым колечком. Только оно для дураков, крутить на счастье надо другое, железное.
— Хм…
— Соображай быстрей, камрад. Я не хочу даже думать, что с нами сделают за провал такой операции. Если просто отдадут под суд, считай, повезло. Мне-то пофигу, перебросят в другую страну, а вот тебе, считай, всю карьеру порушат. А уж как Клопф умеет выворачивать наизнанку, ты, наверное, слышал.
— Макс! — принял решение командир.
Чернявый материализовался мгновенно.
— Выбери троих, этому верни оружие и рысью обратно.
Макс умчался, а меня аж качнуло — сработало! Сработало!!! Главное, не расслабляться и дожимать:
— Якобс, деза есть какая?
— Нахрена, камрад?
— Надо объяснить отсутствие. А тут мы придем вроде как с результатами разведки.
Он уважительно кивнул:
— Запоминай. Сейчас проводится большая инспекторская проверка, по жупании ездят семь полковников из Берлина. Каждый в машине с двумя-тремя сопровождающими.
— Отлично, ответная любезность: у команданта Демони нога сорок шестого размера, главная тема для шуточек в Славонской дивизии.
— Что, реально? — впервые улыбнулся Якобс.
— Сам видел, как лыжа! — впарил я и свою липу.
Обратно мы рысили под мелкий дождичек вчетвером и как бы не быстрей, чем туда. Просто я некстати снова вспомнил «вот таким нехитрым способом Штирлиц третий год дурил Гестапо» и чтобы не ржать, как припадочный, все время подгонял немцев. Ну и запоминал дорогу.
И упал, как только мы добрались до первого секрета и отпущенные взмахом руки провожатые скрылись в чаще — просто подогнулись ноги, повело и я рухнул, уткнувшись лицом в землю.
— Эй, ты что, пьяный? — перевернул меня за плечо Бранко.
— Хотелось бы, — едва выдавил я. — Ракия есть?
— Точно пьяный.
— Живой, ребята, живой, — я сфокусировал взгляд на склонившихся надо мной.
— Где тебя носило?
— К немцам в гости ходил.
Бранко схватил за лацканы и тряхнул:
— К каким, к дьяволу, немцам???
— Вот к этим вот, — я выдавливал слова через силу, — это немцы были. Поменяй секреты и снимаемся с лагеря, срочно.
Срочно не вышло — отходняк накатил такой силы, что встать я смог только через полчаса. Все это время я сидел с глупой улыбкой привалившись спиной к молодому дубку и диктовал Ромео радиограмму о подставных партизанах. Память услужливо подсказала, что такой метод юзали почти все боровшиеся с повстанчеством — от косивших под «махновцев» конников Котовского до истребительных отрядов НКВД на Западной Украине. Вот что стоило дурной башке вспомнить это раньше, а?
На половине рассказа проникся даже не Бранко, а Лука и принес фляжку с ракией, после пары глотков дело пошло веселей. И совсем хорошо, когда к нам вышел батальон Славонской бригады. Обжегшись на молоке, мы долго дули на воду, выспрашивали и перекликались на дистанции, через прицелы винтовок. Наконец, терпение у командира настоящих славонцев лопнуло и он пошел разбираться сам.
— Никола!
— Владо!
Батальон привел лично Демоня, но первоначальная радость от встречи улетучилась при мысли, что целый командант дивизии тут неспроста. Ромео отбил срочное радио Верховному штабу, а Никола, узнав про мои приключения, немедленно подорвался настичь и загасить немцев. Вокруг нас потихоньку собирался целый партизанский батальон, и я подумал — а почему бы и нет? Немцев сорок, нас триста, да еще каких — среди них «русская рота» из советских военнопленных! Брататься я предусмотрительно не полез, поверил на слово Демоне, что бойцы обученные и злые.
Вот они вместе с моей группой и выступили на Якобса с камрадами.
Немцы с лагеря снялись, но далеко не ушли — дальше начиналось болотистое Лоньско поле, вода после паводка еще держалась в низинках, особо не побегаешь. К замаскированному дозору на новом лагере я вышел с десятком бойцов, пока остальная рота ползком занимала позиции, охватывая немцев с трех сторон.
— Эй, где Макс? — крикнул я в ответ часовому. — Передай, его хочет видеть командир батальона.
Вскоре появились и Макс, и Якобс, которым я приветливо помахал рукой.
— Долг платежом красен, принимай пополнение, — и я поднял раскрытую руку, собираясь хлопнуть Якобса по ладони.
Он оглядел пришедших, скользнул глазом по трем вертикальным нашивкам комбата на рукаве одного из них, улыбнулся в ответ и подставил кисть.
Моя рука резко пошла вниз, из рукава вылетел «вальтер» на резинке, ствол уперся в живот Якобсу и, прежде чем он что-то понял, я дважды выстрелил.
И тут же рухнул на землю, стараясь уйти из-под огня немцев и выдергивая автомат.
Точно так же поступили и пришедшие со мной — упали и полоснули очередями.
Лес взорвался выстрелами, немцы попали меж двух огней, лишившись при этом цугфюрера.
Макс попытался командовать, но получил беззвучную пулю в лоб от Небоша, еще один квазипартизан попытался метнуть гранату, но его срезала очередь и колотушка взорвалась у него в руках, слишком близко от нас. Мне крепко ударило по ушам, осколком распороло плечо русскому, но заодно досталось и троим немцам.
Скоротечный бой продолжался секунд сорок, не больше — потеряв с ходу человек двадцать убитыми и ранеными, оценив плотность огня атакующих и собственное невыгодное положение, немцы сдались. Не все — три или четыре человека, похоже, приняли яд. Во всяком случае, ничем иным объяснить смерть не имеющих ранений людей я не мог, не от страха же они окочурились?
Оставив засаду ждать ушедшее в разведку отделение, мы погнали шестерых способных к бегу пленных к нам, на допрос, который подтвердил мои воспоминания — набраны из фольксдойчей дивизии «Принц Ойген», идеально знающих язык. Цели — атаковать слабо защищенные штабы и госпиталя, вести разведку, вербовать агентуру, пленных не брать.
— Ну не брать так не брать, как они с нами, так и мы с ними, — приказал Демоня.
После суток беготни туда-сюда я попросту вырубился, но только для того, чтобы через два часа Ромео сунул мне под нос радиограмму — союзники начали высадку на Сицилии!
Новость эта вызвала бурную радость партизан, но к ней прилагался и приказ срочно выдвинуться на дорогу из Белграда на перехват большого немецкого начальника, едущего на совещание в Загреб и по дороге инспектирующего немецкие части.
Обостренная после косяка с псевдопартизанами мысль тут же сопоставила это с дезой от Якобса и я поделился сомнениями с Демоней: а не ловушка ли это?
— Ловушка или нет, но это приказ Верховного штаба.
И я, проклиная внезапные вводные, повел взвод разведки славонцев и двадцатку моих парней к шоссе. Через час бега ноги у меня уже отваливались, но мы едва успели залечь и замаскироваться, как засекли колонну со стороны Белграда.
Чем ближе она подъезжала, тем больше у нас вытягивались рожи — головной Sd.Kfz.222, за ним «Блиц» с солдатами и пулеметом на крыше кабины, дальше три солидных «Опель-Адмирала», еще три таких же грузовика и замыкающим опять «222».
